Скользя во тьме
Шрифт:
К примеру, каждая машина правоохранительных органов испускает конкретные помехи полного спектра, которые звучат в обычных автомобильных радиоприемниках как отказ искроподавителей данной машины. Как будто зажигание полицейской машины отказывает. Однако Бобу Арктуру, как блюстителю порядка, выдали устройство, которое, будучи вмонтировано в радиоприемник его машины, сообщало ему массу всякой всячины, в то время как большинству остальных водителей эти шумы никакой информации не несли. Прочие водители даже не подозревали в таких атмосферных помехах носителя информации. Во-первых, различные подзвуки сообщали Бобу Арктуру, насколько близко к его автомобилю находится машина правоохранительных органов, а во-вторых, какое ведомство она представляет: города или округа, дорожный патруль или федеральный орган — и так далее. Он также ловил гудки с интервалом в минуту, которые функционировали как отсчет времени для припаркованной машины;
Боб Арктур также знал про одну АМ-радиостанцию, которая без конца играла мелодии типа из первой десятки, а в промежутках выдавала страшное количество диджейской болтовни, порой оказывавшейся вовсе не болтовней. При настройке на эту радиостанцию, когда ее грохот наполнял твою машину, любой, случайно ее подслушавший, легко опознал бы обычную станцию поп-музыки с типичными диджейскими достачами и либо отвалил бы совсем, либо в конечном итоге врубился бы в то, что так называемый диджей совершенно внезапно, тем же развязным голосом, которым он объявлял: «А теперь номер для Фила и Джейн, новая мелодия Кэта Стивенса под названием…», временами говорил нечто куда более серьезное типа: «Синяя машина проследует в миле севернее Бастанчери, а другие подразделения будут…» — и так далее. В практике Боба Арктура, даже когда он был обязан держать настройку на полицейский инфо-инструктаж (к примеру, когда происходило крупное задержание или другая акция, к которой он мог подключиться), а вместе с ним в машине ехали друзья и подруги, ни разу не было случая, чтобы кто-то что-то заметил. А если они и замечали, то, скорее всего, думали, что это их личные параноидные глюки, и тут же об этом забывали.
Еще Боб Арктур знал про множество немаркированных полицейских машин вроде старых «шевроле», оснащенных сзади громкими (и незаконными) гудками, раскрашенных гоночными полосками. За рулями таких беспорядочно несущихся машин обычно сидели дикого вида хипповые типы. Из того, что на всех частотах сообщали ему информационно-насыщенные помехи в радиоприемнике, когда одна из таких машин с оглушительными гудками пролетала мимо, Боб Арктур знал, что надо просто не обращать внимания.
Также, когда он сдвигал планку автомобильного радиоприемника, которая, как предполагалось, переключала с AM на FM, станция на конкретной частоте начинала страдать неопределенными мелодиями «музаковского» типа, однако в машине Боба Арктура этот шум, при помощи микрофона-передатчика, фильтровался и расшифровывался. В результате все, что говорили в то время в салоне, ловилось его аппаратурой и передавалось органам. При этом не имело значения, как громко играла эта стремная станция, — благодаря специальной сетке, устранявшей наложение, органы получали предельно разборчивую информацию.
Таким образом, то, на что претендовал Баррис, носило определенное сходство с тем, что действительно имелось в радиоприемнике автомобиля Боба Арктура как тайного сотрудника правоохранительных органов. Однако, что касалось других частей машины, к примеру, подвески, мотора, коробки передач и т. п., то туда никаких изменений внесено не было. Во-первых, это было слишком очевидно, а посему не принято. А во-вторых, миллионы повернутых на своей машине придурков могли бы проделать у себя в равной мере замысловатые модификации. Поэтому Боб Арктур просто добился права на получение весьма эффективной резины для своих колес и на этом остановился. В конце концов всякая высокомощная машина могла обогнать и оставить позади любую другую. Так что Баррис совершенно напрасно сходил по этому поводу на говно; с подвеской и рулевым управлением «феррари» не могли сравниться никакие «особые тайные модификации», а посему на них можно было с легкостью наплевать. К тому же менты не могли ездить в спортивных автомобилях, даже в самых дешевых. Не говоря уж о «феррари». Да и в конечном счете все решало мастерство водителя.
Одну добавочную ментовскую оснастку Боб Арктур, впрочем, получал. Весьма необычные шины. Внутри них были не просто отдельные стальные полоски, которые «мишлен» ввел несколько лет назад в своих «Х-типах». Эти были цельнометаллические и быстро изнашивались, зато давали преимущество в скорости и ускорении. Еще одним их недостатком была цена, однако Боб Арктур получал их бесплатно в службе распределения, которая не имела ничего общего с автоматом «доктор пеппер», где он получал деньги. Все работало замечательно, если не считать того, что получать шины он мог только в случае крайней необходимости. Ставил он их сам — вдали от чьих-либо глаз. Точно так же, как модифицировал радиоприемник.
Единственным опасением по поводу радиоприемника было даже не
Понятное дело, что Боб Арктур также возил в своей машине и пистолет. При всей зловещей кислотной фантазии своих паленых мозгов Баррис нипочем бы не догадался, где он на самом деле спрятан. Баррис указал бы на какой-нибудь экзотический тайник вроде полой камеры в рулевой колонке. Или предположил бы, что пистолет болтается на проволоке внутри бензобака — как кокаин в классической ленте «Беспечный ездок». Худшего тайника, чем бензобак, кстати говоря, было просто невозможно придумать. Любой сотрудник правоохранительных органов при просмотре упомянутого фильма сразу врубался в то, на чем долго и упорно раздумывали ученые психиатры: два байкера сами хотели, чтобы их взяли за жопу и по возможности угрохали. А пистолет в машине Боба Арктура попросту лежал в бардачке.
Псевдохитроумные приспособления, на присутствие которых в своей машине Баррис постоянно намекал, скорее всего носили определенное сходство с реальностью — реальностью и впрямь модифицированного автомобиля Боба Арктура. Тем более что многие из радио-прибамбасов, имевшихся у Арктура, не были секретными и даже демонстрировались поздно вечером по телевизору — в сетевых ток-шоу, экспертами-электронщиками, которые либо участвовали в их разработке, либо читали про них в специальных журналах, либо были уволены из полицейских лабораторий и соответственно затаили злобу. Так что теперь любой средний гражданин (или, как в своем напыщенном квазиинтеллигентском стиле выражался Баррис, «типичный средний гражданин») прекрасно знал, что ни один черно-белый не станет тормозить несущийся на бешеной скорости форсированный «шевроле», размалеванный гоночными полосками, с типа диким тинейджером за рулем, явно забалдевшим от пива «Курс». Блюстителю закона никак не улыбалось обнаружить, что он на самом деле стопорнул тайного агента по борьбе с наркотиками, вовсю преследовавшего своего врага. Типичный средний гражданин нашего времени знал, как и зачем все эти с ревом мчащиеся вперед, пугающие пожилых дамочек и прочих цивилов вплоть до нервной дрожи и написания гневных писем в различные инстанции машины тайных агентов постоянно обмениваются опознавательными знаками с себе подобными… впрочем, какое это имело значение? Значение — и весьма зловещее — все это могло иметь в том случае, если бы панки, хот-роддеры, байкеры, а в особенности наркоторговцы, курьеры и толкачи сумели смастерить и вмонтировать в свои машины подобные хитроумные устройства.
Тогда они тоже могли бы со свистом проноситься мимо. Совершенно безнаказанно.
— Ну, я пошел, — проворчал Арктур, что он так или иначе намеревался сделать; присутствие в доме Барриса с Лакманом он уже обеспечил. Теперь ему непременно требовалось уйти.
— Ты куда? — спросил Лакман.
— К Донне. — Добираться до ее дома пешком было почти немыслимо. Говоря это, Арктур мог не сомневаться, что никто из его приятелей за ним не увяжется. Он надел плащ и направился к передней двери. — Пока, ребята.
— Моя машина… — Баррис понес какую-то околесицу.
— Если б я попытался проехаться на твоей машине, — перебил Арктур, — я непременно нажал бы какую-то не ту кнопку и всплыл бы над центром Лос-Анджелеса подобно дирижаблю Гудьира. Тогда меня как пить дать заставили бы сбрасывать бораты на пожары в нефтяных шахтах.
— Рад, что ты можешь войти в мое положение… — бормотал Баррис, пока Арктур закрывал дверь.
Усевшись перед кубом голограммы второго монитора, Фред в своем шифрокостюме бесстрастно наблюдал, как голограмма у него перед глазами непрерывно меняется. Другие наблюдатели в безопасной квартире смотрели другие голограммы из других источников информации — в основном воспроизведения. Фред, однако, следил за развертыванием живой голограммы; она непрерывно записывалась, но он прокрутил сохраненную пленку, чтобы поймать передачу, какой она непосредственно шла из официально признанного запущенным дома Боба Арктура.
Внутри голограммы, в широкополосном цвете с высоким разрешением, сидели Баррис и Лакман. Сидя в лучшем кресле, какое было в гостиной, Баррис склонялся над гашишной трубкой, которую уже много дней мастерил. С застывшим от сосредоточения лицом он все обматывал и обматывал белой ниткой чашечку трубки. Лакман горбился над кофейным столиком, набивая полный рот приготовленными на скорую руку цыплятами Свенсона и одновременно следя за идущим по телевизору вестерном. Рядом на столике, сплющенные его мощным кулаком, валялись четыре пивные банки. Лакман не глядя протянул руку за пятой, уже ополовиненной, опрокинул ее, разлил, все-таки ухватил и изрыгнул проклятие. Услышав проклятие, Баррис поднял голову и одарил приятеля взглядом Миме из «Зигфрида», а потом снова принялся за работу.