…то уйдёт всецело,Чем ты и дышишь и живёшь…Ф. И. Тютчев
Мы вспоминаем выбывших и павших,Всех тех, кто с днями нашего рожденья,Был прошлым связан или настоящим.Автор
* * *
Тебе в 74
Семьдесят четыре, вместе одиннадцать,Сложишь – в лото «барабанные палочки»,Будто годы спешат и толкают в спину,Здесь и печки тебе, и лавочки.Из-под них не метут веник, швабры и прочее,По углам тоска свернулась комочком,И ворчит, и канючит, и денно и нощно,Потому и не сплю, с боку на бок ворочаюсь.А давай-ка пошире раскроем окна,Занавески откинем, пусть солнце ворвётся,Ты увидишь – тоска заскулит и смолкнет,А кто в это поверит, тот верой спасётся.
Лунная сказочка
(внукам и внучкам)
В тьму месяц закрался ночью,Как кошка прыжком на крышу,Свернулась она
комочком,Да кто здесь её услышит.А месяц бледен от страха,Что вором в чужой квартире,И будет охать и ахать,Один он в пустынном мире.Отчаялся, сник и точка,Ему в облаках бы скрыться,Не светятся звёзд комочки,Сколь темень та будет длиться.А ночь его ждёт и нежит,По лунной бежит тропинке,Он вспыхнет румянцем свежимРастаяв в рассветной дымке.
Кузьминское кладбище
Выдержав все приличья,Близится эта встреча,Прожитых лет табличкаДавит и грудь и плечи.Как неуёмный странник,Рушу, что сам построил,Знать бы о том заранееКто нам глаза закроет.Урны, могилы, склепыТех, кто почил, скрывают,Тёмной ограды скрепыИх от нас охраняют.В зелени спят Кузьминки,Тишь на исходе лета,Тесные две могилки,Места на надпись нету.Там мать, отец и тётка,Бабушка, младший братик,Дятел долбит чечёткой,Дни Христа ради тратя.Здесь упокоюсь в бозе,В древности так сказалось,Строго с меня Он спросит,Там, где конец – начало.
Покрывало дней
Мне утренняя в радость тишина,В сугробах снег, огней фонарных нитка,За Раменкой притихшие домаОт снов никак не могут пробудиться.Встаю я до рассвета в шесть утра,Вот, скажут, рано, мне ж не много и не мало,Так каждый день «сегодня» со «вчера»Сшивается лоскутным одеялом.И слово есть такое: пестрорядь,Мелькают годы, где-то рядом старость,Всё в суете, а обернёшься – глядь,Дней лоскутки, что нам сшивать досталось.Одни, как сон, вобрали неба синь,Другие праздничны, нарядны яркой краской,А третьи блёклы, впрочем, не с кого спросить,Не расцветили их и тратим понапрасну.Но, видно, нам степенность не дана,И суета чертою жизни стала,Жаль не живём мы в эти времена,Когда так бережно сшивали покрывало.Что до себя, о том и погрущу,Ведь доживать немного лет осталось,И думать повседневно не хочу,Когда укроет жизнь лоскутным одеялом.
Более о паскудстве, чем об искусстве
(о Вальке Воробьеве)
Он «Враг народа» и «Левак»,И «Графоман», но не дурак,В писаниях «нечестных правил»Художник злобный след оставил.Его мы многие познали,Присвоил славу он Вазари,Но только с жаром, пылом, страстью,Не избежав дурной напасти,Впадая в ложь, хулу, паскудство«Другое» описал «искусство»,Склоняя всех и так и сяк,Слепил друзей ареопаг,При этом, прямо или вскользь,К их славе грязи кинуть кость.Не станем мы на то сердиться,Кому от зависти не спитсяВ своих стенаньях бесполезныхСтрадать «за что же я безвестный».К кому всю жизнь ломятся в гости,Кому в удел крысиный хвостик.Да будь ты «профи», дилетантом,Всё ж надо обладать талантом,А не предвзято и игривоТочить на славу зубы криво.Срывая многие личины,Он в людях видел только зло,И это главная причина,За что ему не повезло.Явления такого сортаЕму от слов: себе покорствуй,Для пакостника, знамо дело,В говне все, он в рубашке белой,Но кто дозволил для «ликбеза»В чужие матки правду резать?Пройдоха, бомж, Лобанов-ль князь,Ты никого не пожалей,Пиши, макая мордой в грязь,На то ты шустрый Воробей,Что каркает вороной грозной,Владимир пусть, Иван ли Грозный,Будь Рюрик иль Романов род,Хотел он всех е… ть бы в рот,Достоин кто его молвы —Не перечислить всей хулы.Как спецпатологоанатом,Как циник, всех пославший на х… й,Пороки он вскрывал людейИ видел гнойники, нарывыТех, кто ему «не вышел рылом»,Сей пасквилянт и лицедей.И всех, кто хочет иль не хочет,Он оболжёт, в дерьме замочит,Хотя он с ними долго зналсяИ в дружбе верной, вечной клялся,Ему едино – враг иль друг,Живут пусть там, пусть здесь живут,В суд подадут за клевету.Он верховодит, судит, рядит,Всем обвинитель, прокурор,А в довершение нагадитЗавистливый «парижский вор».Будь президент Барак Обама,В терминологии Воробьева,Почище сленга воровского,Он ниггер и Бардак Е… аный,Но визгу и хулы не будет,Коль на язык попался б Путин,Какое б вы сказали делоНам до того? Слиняла смелость.Шизофрения, пьянство, блядствоЕго «конёк», святое братство,Сменив палитру на поллитра,Живописать и рисовать —У них лишь время отнимать,И, как писал еженедельник,«В Парнас вскарабкался бездельник»И объявил всё это злом,Короче, людям повезло,Ведь для реклам такого родаНастала оттепель погоды.Так стали Воробьёва книгиВсем нам показанные фиги,В которых много злой брехниЕго героев, их родни.Пора бы стих и подытожить —Вселенский гул, эффект
ничтожен,Но сколько пыла, силы страсти,Карает всех его рука.Но, ради правды, я не скрою,В его пасквильных «Леваках»Есть три богатыря – героя,Которых он слегка уроет,Но выдаст за борцов идейных.Пусть Нусберг, Ситников и ГробманЗабыты памятью народнойИ мне их вспомнить что-то лень,Да шайку этих прохиндеевИ не отмоет судный день.Что ж, будь прижизненный я классик,Иль это только лишь мечта,Сказал бы: все мы в Божьей власти,И те, в ком правды ни черта.
Моя тропа
Не пойму, почему, как же так,Что не знал я вас прежде,Но почти уже свыкся,Пусть, впрочем, сноровка не та,Лишь теперь понимаю,Что эти озёра Медвежьи,Для меня, заплутавшего,Верная волчья тропа,Там, где спрятался лесВ стекленеющих глянцевых водах,В их бездонной глуши,Отраженье небес синевой,Нахожу я себя,От сует отвернувшись, и чтобыМне не в стае брести,А своей лишь дорогой одной.С каждым годом онаВсё сужается, меньше и тоньше,И конец уж пути,Вероятно, совсем не далёк,И в вечернем закатеЦерковный звенит колокольчик,И склонится во ржи,Синь небесную скрыв, василёк.Звук плеснувшей волныПроскользнёт отголоском в затоне,Рыба, плеща, всплывёт,Невзирая на риск свой и страх,И пасутся в лугахРыжегривые резвые кони,И стрекочут стрекозы,Ведя хоровод в камышах.
В который раз
В пруду Кусково жёлтые кустыС их отраженьем карусель заводят,Задумчиво скульптуры в тенях бродят,На холод ёжатся намокшие листы.Замрут на миг, фигур печальны лица,Пусть немы, но быть может меж собойВ общенье, в темень скрывшись наготой,Чтоб с белизной покровов снежных слиться.Близь них мне задержаться, лисий хвостИгривой осени приметить на опушке,И вспомнить, что писал про осень Пушкин,Как стих его изыскан был и прост.Но не дано мне, скажут «стихоплёт»,Порой удачны пусть бывают строки,Но всё же каждый год приходят срокиЛовить строфу, что с осенью придёт.Но не спешу совсем, не унываю,Нас много, пишущих, тому свидетель сам,Но истин возвышающий обманПо осени охотней принимаем.
Конец сентября
(кроме шуток)
Опять не сбылись приметыИ изморозь к утру в проседь,Вот, вроде, не бабье лето,Но и не мужичья осень.С дождями, где ветер в жалостьГундит, голосит в отчаянье,Тепло, мол, не удержалось,А он как виновный крайний.Циклоны всему причиной,А мы всё Велеc да Власий,От них, мол, дугой осиныИ гнутся и стонут басом.Опять ведь всё врут прогнозы,Вот выкуси вроде накось,Не лето, а бабы с возуИ хлюпают влагой в слякоть.Почто весь сентябрь в тучах,Не то ведь, что было прежде,Но где-то скользнувший лучикЗаронит тепла надежду.
День в Калуге
Калужский ветер свеж, прохладен,Букетом ярким вспышки клёновСредь парков и садов зелёныхСверкают осени наградой.Рассветной тишины покой,Не слышно с улицы, ни звука,Проснётся утро, снов минутыСменятся суетой дневной.Затейлив город, стар и нов,С причудинкой, щиты рекламыВдаль заслоняют панорамуИгрой затейливых цветов.Привычка к местному нужна,И сладкой выпечкой калужскойВсе ж угостись на всякий случай,Всеместно славится она.Пройтись Двором гостиным мимо,Плотнее застегнув пальто,Взглянуть в витрину магазинаС названьем «Там где никто».В заботы город погружён,И башню старой колокольниКачает словно и невольноМузейный вспомнится Юон.Прочерчен мост прямой стрелой,Лес ближий тетивой из лукаПронзил окраину Калуги,Согнув изгиб дуги Окой.Музей, что космос сторожитГотовой к выстрелу ракетой,Неподалёку, рядом где-тоПриют, где Циолковский жил.В саду от памятника тень,Но сказка былью только в сказках,А осень провожает с ласкойКалужский благодатный день.
Утро бывшего пионера
На свежесть ветра продышаться выхожу,Причину почему, зачем, никто не скажет,Следы я прошлого в сегодня нахожуИ сам себя ищу как давнюю пропажу.Так возвращаюсь в дни ушедшие опять,Давно смирился с тем, что я совсем не молод,Проходят осени и цифра «семьдесят пять»Напоминает, как ни странно, серп и молот.Мне говорят: уж тридцать лет не та страна,Такой ведь нет и никуда уже не деться,Не возражу, но всё ж в том моя вина,Что позабыл свою я юность вместе с детством.Да, эти годы так суровы, не простыМол, то что помнится, об этом не жалейте,Рожайку-речку, пионерские костры,Флаг, гордо поднятый на утренней линейке.И груз забот, что тяжело было нести,Победы радость, ту, что все с надеждой ждали,И подводили под расстрельные статьиНочные гости цвета воронёной стали.За годы может обличений голос стих,Себе советую подчас иных признаний,Поменьше пафоса, да и упрёков злых,Побольше тёплых и живых воспоминаний.
