Скорость убегания
Шрифт:
— Эй, кто здесь рассказывает, вы или я. Ладно, пусть будет Балабахер. Его честь, главный прохвост с Терры, как я понимаю. Влетает в приемную без всякого приглашения да как завопит: «Где губернатор?!» Шасть к генералу в кабинет, мы с Квентином не успели и рта открыть. Кстати, потом мы даже друг друга не слышали — так орала балабахерская банда о всяких шпионах, грабителях, телепатах, которые подрывают устои общества.
— А как вел себя генерал?
— Как обычно. Проводил собеседование со своим хлыстом. А возможно, принимал пациента.
— Скорее всего, пациента, — со знанием дела объявил Корв. — Пока есть больные, он не успевает дорваться до любимой плетки, чтобы поистязать как следует свою грешную плоть. У него в кабинете был Рагор.
— Рагор? Тот, который чуть не прикончил вольмарца в понедельник?
— Он самый. Вы знаете, как ведет себя Шаклер с пациентами, он даже не поинтересуется, носят ли они с собой холодное оружие. Я всякого насмотрелся, и скажу, что Рагор — явный параноик.
— К моменту визита Балабахера, доктор, должно быть, глубоко забрался в детство Рагора, — предположил Чолли.
— Как знать, — пожал плечами рядовой Коска. — Я только увидел, что Рагор издал дикий вопль: «Губернатор, меня настигли!» и выхватил нож.
— Неплохой рефлекс, — отметил Дар.
— Да, — согласился Коска, — из него еще получится бравый солдат. Что было дальше, трудно сказать, все смешалось в Правительственном Доме. В конце концов генерал успокоил Рагора и даже извинился перед ним за то, что их прервали на самом интересном месте. «Вы знаете, Рагор, — говорит Шаклер, — правительство есть правительство. Любой невежа с улицы считает, что ему дозволено врываться к губернатору в любое время дня и ночи». «Да, понимаю, — это Рагор отвечает. — Я, пожалуй, и сам так повел бы себя, случись со мной такое». «Надеюсь, ты больше не станешь убивать на поле брани, — умоляет его Шаклер. — Отыграйся лучше на мне, но не на несчастных вольмарцах. Договорились, рядовой Рагор?» — «Слово чести, сэр. В следующий раз, как только мне захочется кого-нибудь убить, я явлюсь прямо к вам, командир». — «Отлично, — говорит генерал, — в любом случае, я жду вас завтра в это же время. Вы свободны». Рагор щелкает каблуками и строевым шагом выходит.
— А ведь еще неделю назад он и грудь выпятить не мог по стойке смирно, — заметил Дар. — Метод Шаклера просто изумляет.
— Не успел Рагор закрыть за собой дверь, как Балабахер проорал что-то насчет львиной пасти. «Так действительно может показаться, — говорит ему спокойно Шаклер, — особенно, если вам не привили хороших манер. Мне до сих пор казалось, что у штатских сохранился восхитительный анахронизм стучаться в дверь перед тем как войти». На что Балабахер заявляет: «Да как вы смеете так принимать нового губернатора». Я вам скажу, Шаклер так и замер.
— Немудрено, такая новость шокирует даже психиатра, — сказал Чолли.
— Да нет, генерал давно не обращает внимания на проявления мании величия. «Как я понял, вы прибыли сегодняшним звездолетом?» — интересуется он. Балабахер кивает: «И я, и моя свита». Вы знаете генерала и понимаете, что это заявление никак не устраняет его сомнений в психическом здоровье заявителя. «Вы с Терры?» — «Да, — отвечает Балабахер. — Бюро направило нас навести порядок на этой планете, я должен избавить ее от коррупции и греха». Шаклер присаживается к столу и начинает писать в блокнот:
«Полагаю, у вас с собой документы, чтобы удостоверить вашу личность». «У меня они были, — гневно заявляет Балабахер, — но ваши наглые таможенники конфисковали все, включая копии».
Корв хихикнул.
— Да, — продолжал Коска, — Шаклера эти слова тоже позабавили, но он и вида не подал. Балабахер как заорет: «Вы должны разыскать негодяев!», на что Шаклер отвечает: «Это довольно затруднительно. Меня поражает, как вы сумели найти здесь таможню. Насколько мне известно, Вольмару таможни не положено по статусу». Но доведенный до отчаяния Балабахер не сдается: «Да будет вам, сэр. Уж вы-то должны знать, какие службы находятся в вашем ведении!». — «Знаю, — говорит Шаклер. — Кстати, а где вы обнаружили таможню?» — «В космопорту. Убогое строение пять на пять». — «Пакгауз, кивает Шаклер. — Кто же там был?» — «Двое мужчин и женщина. Все в форме таможенников. Уж их-то вы должны знать». — «Боюсь, что не знаю, хотя женщину найти будет несложно, их всего семьдесят в нашей колонии». И тут, ребята, в голосе Балабахера начинают прорезаться первые нотки сомнения: «Вы считаете, что таможня там находится неофициально?» — «Почему же неофициально, — отвечает Шаклер, — уверен, что таможенники назначили себя на пост сами». Балабахер стихает и его лицо приобретает удивительный оттенок...
— Вишневый? — предположил Корв.
— Оранжевый? — предложила свой вариант Самми.
— Неужели фиолетовый? — засомневался Дар.
— Никто не угадал, — засмеялся Коска. — Скорее, лиловый, ближе к свекольному. Потом Балабахер взрывается: «Меня обманули!» — «Да, соглашается с ним Шаклер, — кто-то воспользовался вашей доверчивостью. Во всяком случае, происшествие ставит нас обоих в неловкое положение. Бюро действительно могло вас послать заменить меня». Балабахер говорит: «Но это на самом деле так». — «Но документов, подтверждающих ваше заявление, нет», — указывает Шаклер. — «У меня есть свидетели! — разоряется Балабахер. Моя свита охотно подтвердит факт беззастенчивого грабежа!». — «Не сомневаюсь, — мягко увещевает его Шаклер. — Но простите, ваше сиятельство, я вынужден заметить, что их свидетельство не может считаться полностью беспристрастным». Балабахер молчит и Шаклер продолжает: «Надеюсь, вы понимаете, что не могу же я уступить свой пост неизвестно кому и неизвестно зачем». — «Но это невыносимо, — восклицает Балабахер, — я действительно губернатор». — «Может быть, может быть», — говорит Шаклер. «Сэр, — говорит Балабахер так, будто его режут на дольки, — неужели вы намекаете, что я жулик?» — «Что вы, — отвечает Шаклер, — я и в мыслях подобного не держал. Но если вам нравится считать себя жуликом, пожалуйста. Что же прикажете думать мне?» В этом месте генерал захлопывает дверь и нам приходится довольствоваться тем, что слышно через стены.
— И что же дальше? — осведомляется Корв.
— Крик, шум, слов не разобрать, но постепенно все затихает, и тогда кому-то из нас приходит мысль проверить исправность селектора. Нам удалось прослушать небольшой отрывок беседы. Говорил Балабахер: «...началось, когда мне было четыре года. Тогда моя мать увлекалась любительским головидением и, конечно, всегда была занята. Детский сад, куда я ходил, был на хорошем счету, спору нет, но большинство детей были гораздо старше меня, и теперь, оглядываясь назад, я замечаю, что их поведение было ненормальным». Шаклер пробормотал что-то утешительно-успокоительное, но в это время адъютант с крысиной физиономией стал вякать по поводу телепатии и тому подобной чуши. Мы единодушно решили, что селектор исправен, и выключили.
— Справедливо, — согласился Дар. — Подслушивать не хорошо. Давно ты оттуда ушел?
— Полчаса назад. Сейчас они, должно быть, обсуждают неврозы школьной поры.
— Типично для Шаклера: не можешь одолеть болезнь в лоб, попытайся понять ее причину при помощи психоанализа, — заметил невозмутимый Чолли. — Чем занимается свита?
— Гоняют всех за кофе и гадают на кофейной гуще, как здешние экстрасенсы смогли узнать об их прибытии и успешно организовать фальшивый таможенный пост.
— В этом что-то есть, — вставил Дар.
— Ни черта, — возразил Коска. — Этот крысоголовый договорился до того, что выявил заговор экстрасенсов против новоназначенного губернатора, иначе, дескать, невозможно было предугадать его прилет сюда. Связь со скоростью мысли, которая, по его мнению, быстрее скорости света.
— Чушь, — фыркнул Корв.
— Ага. Впрочем, даже этот крысеныш не отважился утверждать, что можно перехватить мысль, посланную с самой Терры, поэтому остановился на том, что здесь замешана целая куча экстрасенсов. Он не то чтобы обвинил генерала в открытую, но, похоже, заподозрил в нем главаря заговорщиков...