Скорость
Шрифт:
Дверь в кладовую была закрыта. И хотя Билли сомневался, что выродок затаился среди полок с консервами, ему не хотелось поворачиваться к закрытой двери спиной, не выяснив, что за ней находится.
Прижимая правую руку к боку, выставив перед собой револьвер, левой он резко повернул ручку и рванул дверь на себя. В кладовой его никто не ждал.
Из ящика столика у раковины Билли достал чистое посудное полотенце. После того как тщательно протер и ручку ящика, и ручку двери в кладовую, засунул один конец полотенца за пояс и оставил висеть как тряпку,
На столике около плиты лежал бумажник Лэнни, ключи от автомобиля, карманная мелочь и мобильник. А также табельный пистолет калибра 9 мм с кобурой «Уилсон комбат», в которой он носил оружие.
Билли взял телефон, включил, нашел в меню голосовую почту. Единственное сообщение он сам и отправил:
«Это Билли. Я дома. Какого черта? Зачем ты это сделал? Немедленно перезвони мне».
Прослушав собственный голос, он стер сообщение.
Может, и допустил ошибку, но не видел другого способа доказать свою невиновность. Поскольку сообщение указывало на то, что он рассчитывал увидеться с Лэнни прошедшим вечером и злился на него.
Злость превращала его в подозреваемого.
Он размышлял об оставленном на мобильнике Лэнни сообщении, пока ехал к автостоянке у церкви и шел по лугу к дороге, ведущей к дому Лэнни. Решил, что лучше всего сообщение стереть, если уж он найдет на втором этаже то, что ожидал найти.
Он выключил мобильник и посудным полотенцем стер все отпечатки пальцев. Положил на столик, откуда и брал.
Если бы кто-то наблюдал сейчас за Билли, то решил бы, что тот предельно спокоен и хладнокровен. На самом же деле его мутило от ужаса и тревоги.
Наблюдатель мог бы прийти к выводу, что Билли, уделяющий такое внимание мелочам, приходилось не раз и не два заметать следы после совершения преступлений. Это было не так, но собственный печальный опыт научил его осмотрительности. Так что Билли прекрасно понимал, какую опасность представляют собой косвенные улики.
Часом раньше, в 1:44, убийца позвонил Билли из этого дома. И телефонная компания зафиксировала этот короткий звонок.
Возможно, полиция сочтет этот факт доказательством того, что Билли не мог быть здесь во время убийства.
С другой стороны, они могли предположить, что Билли сам и позвонил своему сообщнику, который находился в его доме, с тем чтобы доказать, что в момент убийства он был совсем в другом месте.
Копы всегда подозревали худшее. Их научил этому жизненный опыт.
В данный момент он не мог придумать, что можно сделать с архивами телефонной компании. И выбросил эту проблему из головы.
Внимания требовали более сложные вопросы. Скажем, поиск трупа, если он таки был.
Билли не думал, что стоит тратить время на розыск двух записок убийцы. Если бы они еще существовали, он бы, вероятнее всего, нашел их на том самом столе, за которым Лэнни пил ром с «кокой», или на столике, где лежали его бумажник, карманная мелочь и сотовый телефон.
Горящий газовый камин в теплую летнюю ночь приводил к логичному заключению
На боковой стенке одного из кухонных шкафчиков висел еще один лист с изображением руки-револьвера. На этом листе палец-ствол указывал на вращающуюся дверь и уходящий к фойе коридор.
Билли уже хотел двинуться в том направлении, но внезапно накатившая волна страха остановила его.
Обладание оружием и готовность пустить его в ход не прибавили ему храбрости. Он не рассчитывал на встречу с выродком. В определенном смысле, убийца был не так страшен, как то, что он ожидал найти.
Бутылка рома манила к себе. Три выпитые бутылки «Гиннесса» никак не давали о себе знать. Сердце большую часть часа стучало, как паровой молот, обмен веществ ускорился, так что алкоголь в основном уже вышел из организма.
Для человека, практически не пьющего, в последнее время ему слишком часто приходилось напоминать себе, что внутри его живет алкоголик, который рвется заполучить контроль над телом.
Столь нужную смелость дал ему другой страх: если он не пойдет в выбранном направлении, то эта партия останется за выродком.
Он покинул кухню и зашагал к фойе. По крайней мере, лестница не куталась в темноту. Свет горел и в фойе, и на лестничной площадке, и в коридоре второго этажа.
Поднимаясь, он не стал выкликать имя Лэнни. Знал, что ответа не получит, и сомневался, что сможет издать хоть один звук.
Глава 12
Второй этаж занимали три спальни, ванная и чулан. Четыре из пяти дверей были открыты.
С обеих сторон двери в главную спальню висели листы с такой же рукой-револьвером на каждом. Пальцы-стволы, понятное дело, указывали на открытую дверь.
Недовольный тем, что его ведут, думая о животных на бойне, Билли оставил главную спальню напоследок. Сначала проверил ванную, дверь которой выходила в коридор. Потом чулан и две другие спальни, в одной из них Лэнни держал стол для игры в покер.
После того как необследованной осталась только одна комната, Билли застыл в коридоре и прислушался. Тишина, ни единого звука.
Что-то застряло у него в горле, и проглотить это «что-то» никак не удавалось. Не мог проглотить, потому что ничего материального в горле не было, как и кусочек льда не сползал вниз по спине к пояснице.
Он вошел в главную спальню, где горели две лампы на прикроватных столиках.
Обои с розами, которые выбирала еще мать Лэнни, оставались на стенах и теперь, через несколько лет после того, как Лэнни перебрался сюда из своей старой комнаты. Со временем розы потемнели, цветом стали напоминать чайные пятна.
На кровати лежало любимое покрывало Перл Олсен: большая роза по центру, орнамент из маленьких роз по периметру.
В периоды ее болезни, после курсов химио— и радиационной терапии, Билли часто сидел в этой комнате. Иногда разговаривал с ней или наблюдал, как миссис Олсен спит. Бывало, читал ей вслух.