Скошенная трава
Шрифт:
– Ну вот, такое событие, а мне даже досмотреть не дали!
– Это не балаган!
– отрезал Стас, закрывая дверь комнаты.
– А что такое балаган?
– шустрый Арсений залез на кровать Артема и засунул нос в его книжку.
– А это когда любопытной Варваре на базаре нос оторвали!
– зажал Артем двумя пальцами маленький пацаний носик.
Арсений брыкнул ногами Темку и, вырвав драгоценную часть тела из захвата, полез в свой угол.
– Вот так всегда!
– пожаловался он, залезая под одеяло, лампочке.
– Все
Вошедший Степан разом навел порядок, выключив свет.
– Степ!
– раздался шепот.
– Он, правда, ее отец?
– Правда.
– Громко сказал Степан, чтобы сразу пресечь болтовню.
– Завтра ранний подъем. Спите.
Девочки раздевались медленнее. Полинка, повозившись, сразу уснула. Татьяна стыдливо скинула длинные штаны с кофтой, сразу накрывшись одеялом и отвернувшись к стене. Надежда медленно причесывала светлые волосы. Вошла Айка и закрыла дверь за собой.
– Как они, Ай?
– Не нравятся мне настроения Белочки.
– Девушка покачала головой, тоже доставая расческу и начиная прочесывать густые короткие черные волосы. В Доме никто не носил длинных волос, боясь подхватить в вылазках какую-нибудь заразу.
– Она постоянно после припадка говорит о смерти...
– Как ты думаешь, он действительно ее отец?
– Она медиум. Провидица. В ее случае возможно все. Когда он немного придет в себя, мы его расспросим. Завтра мальчики пойдут за бензином. Запустим еще один генератор. Если Степан найдет хороший насос, надо будет провести ветку трубопровода с водой к поверхности.
– Зачем?
– Собакам. Пусть пьют чистую воду в неограниченном количестве.
Айка легла и закинула руки за голову:
– Все-таки как удивительно подчас складывается жизнь!
Надежда выключила свет и легла рядом с Айкой.
– Что будем делать завтра?
– Ты подберешь одежду для найденыша. Покушаем, отправим мальчиков и пойдем к озеру. Я хочу посмотреть старый насос и определиться, как вести трубы для стаи. Джек заслужил нашу благодарность. Спи, Надюш!
Та зевнула:
– Спокойной ночи!
Скоро дыхание девочки стало ровным. Айке, проведшей на ногах двое суток, спать не хотелось. Воспоминания всплывали из глубин мозга, наслаиваясь одно на другое.
Глава третья. Глеб.
Ей вспомнилась Полинкина мать, худая, бледная, в лучевых язвах женщина неопределенного возраста. Кашляя, она стояла у входа в дыру Савеловского рынка и предлагала всем своего ребенка.
– Купите девочку!
– шептала она, вытирая с губ кровавую пену.
– Здоровая!
Люди проходили мимо, с пренебрежением разглядывая умирающую женщину и худющего маленького ребенка с огромными глазищами на испуганном грязном личике.
– Чего хочешь?
– подошел к ней Шамил. Сзади стояли двадцатилетняя Айка, закутанная в зимний комбез и пятнадцатилетний, недавно прибившийся к ним Степан в старой куртке и рваной кепке. Они пришли на рынок за одеждой для него и лекарством для Арсюхи, которого Степан привел вместе с собой. Мальчишка простудился и сильно кашлял.
– Покушать бы чего... и спичек... Не смотрите, что она маленькая! Ей уже два года и можно брать органы! Берите, все равно умрет!
– Айка!
– отец обернулся.
– Смотри, чтобы никуда не сбежала. Мы закупимся и придем. Слышишь, болезная! Мы вернемся и заберем твою девчонку.
Отец со Степаном влезли в дыру между плитами и растворились на огромной территории рынка.
Девушка отвела женщину в сторону и посадила на камень.
– Это твоя дочь? Как ее зовут?
– Полинка. Да, она моя дочь.
– Женщина закашлялась.
– Я умираю. Пусть лучше ее убьют, спасая кому-нибудь жизнь, нежели она погибнет голодной смертью рядом со мной.
– Не плачьте. Ваша девочка будет жить в моей семье. У нас хороший дом.
– Айка улыбнулась утиравшей слезы женщине.
– Вы правду говорите?
– женщина недоверчиво посмотрела на Айку.
– Правду.
– Пусть благословят тебя, деточка, забывшие нас Боги!
– женщина кашлянула и поднялась с камня. На испорченном язвами лице сияла улыбка, а глаза блестели.
– Ничего мне от вас тогда не надо! Пусть будет счастлива моя доченька!
Женщина махнула рукой и, пошатываясь, пошла прочь, оставив Полинку в руках Айки.
Девочка, когда немного прошел шок от потери матери, оказалась жизнерадостным и активным ребенком, хорошо говорящим и путающимся у всех под ногами. Уже больная Айкина мама сажала девочку на колени и читала ей книжку. И только тогда кто-то мог чего-то сделать, не боясь уронить на голову или ногу Полинки молоток или кастрюлю с супом...
Айка повернулась на бок, и в памяти всплыл тот зимний день, когда, откинув крышку люка, она увидела сидящего на покрытой хрустящим снегом земле закоченевшего синего пацана, сжимающего обмороженными руками толстый сверток.
Увидя вылезшую наружу девушку, он непослушными губами прошептал:
– Возьмите нас к себе! Пожалуйста!
Айка позвала отца, и они с трудом вытащили из закоченевших мальчишеских рук кучу тряпок, а затем подняли парнишку и затолкали в люк. Шевелящийся и кашляющий кулек, не распаковывая, унесли в ванную комнату.
Отец сразу нагрел воды. Кашляющий сверток оказался худеньким длинноногим мальчуганом с очень белой кожей и светло-рыжими волосами. Хоть его тело горело высокой температурой, да и воспринимал он происходящее слабо, но все равно губы непроизвольно подрагивали в улыбке, а светло-серые глаза все время пытались поймать взгляд раздевшей и уложившей его в горячую воду Айки. Перепоручив младшего дочери, старшим мальчиком отец занялся сам. Потихоньку согрев и помассировав руки и ноги, он дал ему поесть, и только потом отправил мыться.