Скотч для разбитых судеб
Шрифт:
– Ба, кому я теперь буду нужна? О чём ты вообще здесь говоришь? Не успокаивай меня, я всё равно не собираюсь жить дальше.
– Нет, – грозно окрикнула женщина. – Не смей. Ты не только будешь жить, но ещё и научишься радоваться и улыбаться. Ты осталась жива, и это уже большое счастье. Мы преодолеем все трудности. А если ты ещё раз об этом заговоришь, моё сердце не выдержит. Оно ведь бьётся, ради тебя. Посмотри, сколько инвалидов живут сплошь и рядом. И они дышат, смеются, женятся, рожают детей, участвуют в соревнованиях и работают. Они молятся, за каждую прожитую минуту и за каждую следующую. Они сильные духом. Борцы и молодцы. А ты руки опускаешь.
– Бабуль,
– Во-первых, я понимаю, как тебе не просто и сопереживаю, вместе с тобой. А во-вторых, стыд и позор тем, кто всё слышал, но сидел как крыса в норе. В наше время, многие именно так и поступают, трусливо поджимают хвост. Им было страшно, сидя дома, просто набрать номер полиции, в то время, когда совершалось страшное преступление. Конечно, проще, слушать крики и ждать развязку.
– Ба, что у меня с лицом? Почему мне трудно говорить? А ноги и руки, что с ними? Я вся в гипсе. Меня что, ещё и ломали?
– Деточка моя, я всё тебе рассказала. Давай не будем ворошить пережитое? Тебе сейчас нужен покой, и сон.
– А мать где?
– Где же ей быть? – вздохнула бабушка. – Дома, как всегда, пьяная. Как о тебе узнала, так вообще из запоя не выходила.
– Понятно.
– Я в школе у тебя была. Там четвертные отметки выставили тебе. А ребята немного денег собрали, на гостинцы. Я не брала, а они обиделись, пришлось взять. Тебе пока мало что можно. Ты сейчас поспи, а я пойду с доктором переговорю. Потом домой сбегаю, бульончик тебе сварю. У меня и в холодильнике то, ничего нету. Я всё время здесь, с тобой.
– Давно я здесь?
– Неделю.
Увидев изумление внучки, бабушка продолжила.
– Да, детка, целую неделю. Я непрестанно молилась, за твоё здоровье и жизнь.
– Бабуль, иди домой, поспи. Я ничего не хочу есть.
– Я если чуток только, сосну. И сразу же к тебе.
– Не торопись. Я же никуда не денусь, – проговорила Аня.
А сама подумала: «Пока я здесь».
– Ладно, деточка, я побегу. Но скоро вернусь.
– Хорошо, бабуль.
Бабушка поцеловала внучку в синюю, припухшую щёчку и вышла из палаты.
«Что я буду с ней делать, когда она увидит своё лицо? – подумала бабушка»
«Сколько мне ещё здесь валяться? Где бы раздобыть таблетки? Не хочу терпеть этот кошмар. Надо бабулю освободить от этого всего, а то на неё страшно смотреть. Не хочу быть ей обузой, – думала Аня. – И на люди больше показываться не хочу. Почему же я ничего не помню? Кто это сделал? Зачем?»
В это время, доктор объяснил бабушке, что беспамятство девочки, а по-научному, временная амнезия, это последствия перенесённого шока. И подготовил родственницу к тому, что теперь за внучкой требуется постоянный контроль, потому что, слабая, подростковая психика, не готова к столь серьёзным потрясениям. Следовательно, девочка может натворить непоправимых глупостей. Рассказал о долгом, поэтапном лечении. И о том, что с Аней будет работать психолог. Но это не факт, что девочка восстановится полностью. Лицо теперь у неё изуродовано. Да и перелом левой ноги, оставит хромоту.
Все эти неутешительные новости, очень расстроили бабушку, но она твёрдо решила не сдаваться и всячески помогать внучке. Она не хотела верить в то, что жизнь её кровиночки загублена навсегда. Нет у неё таких денег, чтоб восстановить девочке лицо, с помощью пластической хирургии, но есть любовь и терпение.
Неспешно, дни сменяли друг друга. За это время, было пережито много истерик, слёз, переживаний
Аня упиралась и капризничала, бабушка стояла на своём. Сев в душный автобус, они доехали до той остановки, откуда начнутся их новые испытания и приключения. Где участь потрясёт их вновь, вместо того, чтоб дать спокойно зализать прежние раны и склеить осколки разбитой судьбы.
Глава 4.
Автобус двигался очень медленно, будто скромно намекая, что собирается поломаться и остановиться. В салоне было нестерпимо душно, а в открытый люк, лезла серая, нудная пыль. Она нагло забивалась в нос и глаза, и противно скрипела на зубах. Алёна и Аня, сидели на противоположной стороне друг от друга, и с интересом смотрели в окошки. Солнце палило изо всех сил, и сквозь стекло, припекало лица. Глафира тихонько молилась, чтоб они преодолели-таки этот путь, и добрались как можно скорее. Иначе они попросту сварятся вкрутую, от такой жары. А уж если автобус сломается…
Алёна с оптимизмом разглядывала лесополосу, а Анюта, с грустью, смотрела на поле подсолнухов. Затея ехать в деревню, ей не нравилась, но и в городе оставаться не было смысла. Из-за пережитого шока, она так и не вспомнила лица извергов, и не смогла никого описать. Как следователь не выспрашивал. К тому же, она совершено случайно узнала, что насильников было несколько, из подслушанного разговора. Болтливые медсёстры, любившие всё обсуждать на ходу, рассматривали распечатку результатов анализов, взятых при поступлении пациентки.
А память молчала. И скоты, ходили по этой земле безнаказанные, ели, пили, дышали, и смеялись. А может, уже совершили очередное насилие. И новая жертва, тоже молчит. Может, не помнит? А может, боится.
Тоска разъедала девочке всё нутро, а слёзы душили. Ведь когда-то, у неё были: целая жизнь, много планов, идей, мечтаний и надежд, а теперь от этого всего, в душе осталась горстка пепла.
«Так и сгнию, в этой деревне, – подумала Аня».
«Может здесь, в этой деревушке, я обрету своё счастье? А может, и любовь повстречаю? Ведь есть же здесь мужчины? Ладно, будь что будет. По крайней мере, пока, я ни о чём не жалею. Уехала, значит так надо, – размышляла Алёна».
– Девочки, посмотрите вперёд, – воскликнула Глафира. – Видите, вон там, вдали, очертания церкви?
– Где? – встрепенулась Алёна.
– Ну и что? – фыркнула Аня.
– Вон там, Алёнушка, смотри левее.
– О, вижу. Красиво! – восхитилась девушка.
– Анют, я это к тому говорю, что мы будем туда ходить, молиться, и ставить свечки святым. И они нам обязательно помогут, – обратилась бабушка к внучке.
– Чем? – грубо оборвала девочка.
Алёна с испугом посмотрела на неё и села на своё место.