Скотч для разбитых судеб
Шрифт:
– Провожу. Чего ж, не проводить. Такие красавицы к нам пожаловали, глаз не отвести, – улыбался мужчина.
– Только не бросай её. Она не местная. Приехала к нам доктором работать.
– Сюда, в больницу? – переспросил Семён.
– Нет. В нашу деревушку. Местным фельдшером будет.
– Ааа, понятно. Это хорошо. А то давеча, Любкин пацанёнок, с лестницы свалился и нос разбил. Она в слёзы, а делать нечего, зелёнкой смазала, да он и дальше побежал гулять.
– Любка? Степанчук? – спросила Глафира.
– Ага,
– Ладно, Семён, некогда болтать, скоро вечереть начнёт. И так, переживаю, вдруг сельсовет уже закрыли.
– Ну, тогда побежали, красавица, – подскочил Семён.
– Бегите. Алёнушка, я тебя потом сама найду. Ничего не бойся.
– Спасибо.
Девушка пошла с Семёном, а Глаша и Аня, направились в противоположную сторону.
***
– Анют, ты почему всю дорогу молчала?
– А чего говорить, то? Ты, вон как, с этой девкой разболталась, – прорычала девочка. – Конечно, она же лучше меня. Ты возьми, и удочери её.
– Анют, как тебе не совестно? – обиделась бабушка. – Девочке тяжело одной. У тебя есть я. Я тебе помогу, спасу, защищать стану, а ей только на себя рассчитывать приходится. Да ещё в чужом краю, и работа, какая ответственная.
– Она знала, куда едет.
– Внучка, не злись, прошу тебя. Чем тебе не понравилась Алёна? По-моему, она очень милая и добрая девочка.
– Алёнушка, – передразнила Аня. – Милая и добрая. Какая прелесть.
– Перестань, прошу тебя. Не превращайся в молодые годы, в брюзжащую дрязгу.
– Прости меня, ба?
– Да ладно, Анют.
Дальше они шли молча. Дорога впереди предстояла не короткая. Идти минут тридцать.
Пейзаж поражал буйством красок. Деревня утопала в зелени. По дороге, не встретилось ни одной машины, как в городе, снующие там и сям. Тишина стояла просто умопомрачительная, без гуда машин и сигнальных гудков. Так легко и свободно дышалось. Всюду порхали бабочки и насекомые, заливались птицы. Во дворах пели петухи. По лугу гуляли лошади с жеребятами, коровы и овцы. Поодаль, щипали траву привязанные козы. Полнейшая гармония. По обочине дороги, росли огромные лопухи, жёлто-оранжевая пижма и синий цикорий.
– Ба, здесь так тихо, аж как-то страшно. Будто всё замерло.
Глафира остановилась.
– Да, Анют, в деревне, жизнь идёт своим ритмом, и время, отмеряет совсем другие шаги. Здесь встают в четыре утра, доят коров, потом отгоняют их в стадо. Позже, убираются в загоне, для животных. Затем, делают дела в доме, стирку, готовку. Бегут в магазин, за хлебушком, сюда его привозят не каждый день. И идут в огород. Там полют сорняки, тяпают, окучивают, прорывают, поливают. Идут в стадо, чтоб подоить корову. Отдыхают. А потом встречают стадо домой, на ночь. И всё здесь успевают. А как сладко сердце замирает от свободы, а душа так и парит ввысь, вместе с этими бабочками и шмелями.
– Ба, да ты у меня романтичная натура, – восхитилась
– А то. Устала?
– Не особо. Нога только опять разболелась.
– Потерпи солнышко.
– Терплю.
Путницы медленно побрели дальше.
– Вот Клава обрадуется, – произнесла Глаша.
– Ага. Сюрприз ей обеспечен.
– Я так рада, что мы приехали сюда, – с восторгом произнесла бабушка, не замечая сарказма внучки.
– Ба, я считаю, что все твои порывы, это пустые хлопоты.
– Аня, перестань меня обижать. Я всё для тебя делаю, а ты…
– Ба, прости, я больше не буду. Обещаю. Я постараюсь, чтоб у нас всё стало хорошо.
– Я надеюсь.
Ещё немного прошли, и Глафира воскликнула.
– Анют, смотри, школу отремонтировали. Так нарядно выглядит.
– Да, красиво. Ба, а там вон, – указала Аня, – чей дом? Большой какой. Кто-то богатый построил, да?
– Ой, деточка, даже и не знаю. Когда я позапрошлой зимой к Клаве ездила, она говорила, что дом у них в деревне, какой-то бандит купил. Она ещё так боялась. Вот, он-то видно, и отстроил хоромы. Долго ли, на воровские денежки, строиться? Это тут, затеешь ремонт в одной комнате, так лет десять будешь его тянуть.
– Бандит? – удивилась девочка.
Она инстинктивно съежилась и пригнулась.
– Деточка, ты чего так побледнела?
– Ничего. Устала.
– Скоро уже и наш дом.
Пройдя ещё несколько домов, они свернули с дороги, спустились с пригорка, по тропочке, к дому.
– Никого не видно на улице, – заметила Аня.
– В огороде, небось, копошатся. Или дома.
Они вошли в свою калитку и остановились. Возле дома, распушились кусты пионов. Их разноцветные, крупные шапки, источали приятный, глубокий аромат.
Вдруг, из-за яблони, выскочила маленькая собачонка, радостно залаяла и весело завиляла хвостом.
– Белка, привет, – дружно приветствовали живность, гости.
Аня наклонилась и потрепала рыжую псинку за ушки.
– Где твоя хозяйка? – спросила у неё Аня.
– Анют, деточка, посиди на лавке, отдохни, а я пока за сестрицей схожу.
– Хорошо, ба.
Глафира пошла в обход дома, в огород. Ей просто было нужно время, чтобы успеть подготовить сестру и поведать той, об их несчастьях и проблемах, пока девочка не слышит.
Клавдия пропалывала морковку.
– Клава, сестричка, здравствуй, – позвала Глаша.
– Ой, ты батюшки.
Женщина, точная копия сестры, только пониже ростом и рыжее волосами, вскочила с коленей и рванулась вперёд, не обращая внимания, на хруст и скрип в больных суставах.
– Сестричка моя, ты ли это? Глазам своим не верю. Ты так долго не приезжала, – заплакала Клава.
– Клавочка, родная моя, вот она, я, приехала. Мне так много нужно тебе рассказать. Ты сейчас не перебивай меня, я быстро всё тебе объясню. А поговорим уже после.