Скотский хутор
Шрифт:
Г-н Пилкинггон из Лисьего Заказа встал с кружкой в руке. Сейчас, — сказал он, — он попросит присутствующих выпить тост. Но прежде, чем это сделать, считает своим долгом сказать несколько слов.
Для него, — сказал он, — да, он уверен, и для всех других присутствующих, является источником большого удовлетворения сознавать, что долгий период недоверия и недоразумений пришел к концу. Было время — не то, чтобы он или кто-либо из присутствующих разделял подобные чувства, но было время, когда на уважаемых владельцев Скотского Хутора их соседи-люди смотрели, он бы не сказал с враждебностью, но пожалуй с некоторой долей тревоги. Происходили злосчастные инциденты, распространялись ошибочные идеи. Было представление, что самое существование принадлежащей свиньям и управляемой ими фермы как-то ненормально и может внести смуту во всю округу. Очень многие фермеры решили, не справившись, как следует, что на такой ферме возобладает дух распущенности. Они боялись влияния на их собственных животных и даже на их людских служащих. Но все эти сомнения теперь рассеяны. Сегодня он и его приятели посетили Скотский Хутор и собственными глазами осмотрели каждый вершок его, и что же они нашли? Не только самоновейшие методы, но и дисциплину и порядок, которые должны служить примером фермерам повсюду. Он считает, что не ошибется, сказав, что низшие животные на Скотском Хуторе работают больше и получают меньше пищи, чем какие-либо животные во всем графстве. Больше того — он и другие посетители заметили сегодня многое, что они собираются немедленно же ввести у себя на фермах.
Он закончит свое выступление, — заявил он, — тем, что еще раз подчеркнет дружественные отношения, которые существуют и должны существовать между Скотским Хутором и его соседями. Между свиньями и людьми нет и не должно быть никакого столкновения интересов. Их устремления и их проблемы одни и те же. Разве проблема рабочих рук не та же повсюду? Отстало очевидно, что Пилкингтон готовится преподнести собравшимся старательно обдуманную остроту, но минуту или две он не мог выговорить ее-талона смешила его самого. Наконец, поперхнувшись несколько раз, отчего ею многочисленные подбородки побагровели, он выдавил ее из себя: «Если вам приходится иметь дело с низшими животными, — сказал он, — то у нас есть свои низшие классы!» — Это красное словцо заставило весь стоя расхохотаться; а г-н Пилкингтон еще раз поздравил свиней с низкими пайками, длинным рабочим днем и вообще отсутствием баловства, замеченным им на Скотском Хуторе.
А теперь, — сказал он, наконец, — он попросит собравшихся встать и наполнить кружки. «Господа! — закончил г-н Пилкингтон, — господа, провозглашаю тост: За процветание Скотского Хутора!»
Раздались восторженные аплодисменты и топание ног. Наполеон был так доволен, что встал со своего места и обошел кругом стола, чтобы чокнуться с г-ном Пилкингтоном. Когда рукоплескания стихли. Наполеон, который остался стоять, дал понять, что он тоже имеет сказать несколько слов.
Как все речи Наполеона, и эта была краткая и к делу. Он тоже счастлив, сказал он, что период недоразумений кончился. Долгое время ходили слухи-распространяемые, как у него есть основания думать, злобным врагом-о том, что мировоззрение его и его коллег содержит в себе что-то разрушительное и даже революционное. Им приписывали попытки поднять восстание среди животных на соседних фермах. Ничто на могло быть дальше от истины! Их единственное желание-и теперь, и в прошлом-жить в мире и поддерживать нормальные деловые отношения с соседями. Ферма, которой он имеет честь управлять, прибавил он, является кооперативным предприятием. Находящаяся в его обладании купчая является общей собственностью всех свиней.
Он не думает, — сказал он, — чтобы от старых подозрений что либо еще оставалось, нов последнее время в заведенном на ферме порядке произведены кой-какие перемены, которые должны способствовать еще большему доверию. До сих пор животные на ферме имели глупую прнвычку называть друг друга «товарищ». Этому будет положен конец. Существовал еще один очень странный обычай, происхождение которого неизвестно: дефилировать утром по воскресеньям мимо пригвожденного к столбу в саду черепа одного борова. Это тоже будет отменено, и череп будет зарыт в землю. Его имя должны были видеть развевающийся на мачте зеленый флаг. В таком случае они, вероятно, заметили, что белого копыта и рога, которые раньше были на флаге, больше нет. Отныне это будет простой зеленый флаг.
По поводу превосходной и добрососедской речи г-на Пилкинтона у него есть только одно замечание. Г-н Пилкингтои вое время говорил о «Скотском Хуторе». Он не мог, конечно, знать — ибо он, Наполеон, сейчас впервые об этом объявляет — что название «Скотский Хутор» упразднено. Отныне ферма будет называться «Барский Хутор» — таково если он не ошибается, было ее настоящее первоначальное название.
— Господа! — закончил Наполеон, — предлагаю вам тот же самый тост, но в иной форме. Наполните ваши кружки до краев. Вот мой тост, господа: За процветание Барского Хутора!
Снова раздались дружные аплодисменты, и кружки были опорожнены до дна. Но животным, смотревшим на эту сцену снаружи, казалось, что происходит что-то диковинное. Что изменилось в физиономиях свиней? Старые потускневшие глаза Кашки перебегали с одного лица на другое. У некоторых было по пяти подбородков, у других по четыре, еще у других по три. Но что-то как будто расплывалось и менялось в них? Затем, когда аплодисменты затихли, все собравшиеся взялись за карты и продолжали прерванную игру, а животные молча побрели прочь.
Но, не отойдя и тридцати шагов, они остановились. Из фермерского дома доносился гвалт. Они бросились назад и снова заглянули в окно. Да, там происходила яростная ссора: все кричали, стучали по столу, обменивались подозрительными взглядами, горячо спорили. Дело было, по-видимому, в том, что Наполеон и г-н Пилкингтон одновременно пошли с туза пик.
Слышался злобный крик двенадцати голосов, и все они были одинаковые. Теперь не было больше сомнения в том, что именно произошло с физиономиями свиней. Животные перед окном переводили взгляд со свиньи на человека, с человека на свинью, со свиньи обратно на человека, но уже невозможно было разобрать кто есть кто.
Ноябрь 1943 — февраль 1944 г.
КОНЕЦ
____
ГЕОРГ ОРВЭЛЛ: «СКОТСКИЙ ХУТОР»
Перевод: © 1949 Мария Кригер и Глеб Струве