Скованные намертво

Рясной Илья

Ремизов обещание выполнил. Через день сообщил:

— В этом районе есть база спецподразделения одной из гэ-бэшных служб. Если исполнитель принадлежит к ведомству, то только оттуда.

— И что вы предлагаете делать? — невесело осведомился Аверин.

— Организовать за объектом наблюдение.

— За гэбэшниками?

— Да, — Ремизов с силой хлопнул ладонью по столу, будто обрубая все сомнения.

— «Наружка» не станет работать. Они не имеют права проводить подобные мероприятия.

— Вот именно. Значит,

обойдемся своими силами.

— Мы не сможем организовать квалифицированное наблюдение. У нас нет ни людей, ни соответствующей техники.

— Что значит не сможем? Сможем. Как в старину. Будем ножками топтать. Телогрейку на плечи — и в лесок, хворост собирать. Жалко, грибы уже сошли.

— А у них там нет системы контрнаблюдения? — осведомился безрадостно Аверин. — Все-таки секретный объект.

— Вряд ли. Обычная база, даже не слишком хорошо охраняемая.

Затея Аверину не нравилась, но он понимал, что иного выхода у них нет.

Вечером он нашел в кладовке телогрейку, резиновые сапоги. Утром нацепил их. Пушинка, увидев хозяина в новой одежде, возмущенно мяукнула и укусила его за руку.

— Что, не нравлюсь? — усмехнулся Аверин. — Привыкай. Скоро меня выпрут с работы, пойду в сантехники.

Он отправился делать рекогносцировку. Машиной решил не пользоваться. На электричке, как положено. Удостоверение оставил дома — на всякий случай, чтобы всегда можно было прикинуться свалившимся с Луны простачком. Если засекут и выявят сотрудника МВД, можно представить, какой они поднимут хай — до облаков.

Оказалось все не так плохо. Место было не такое безлюдное — там шастал народ. База располагалась за высоким бетонным забором. К КПП подъезжали машины. Из них выходили люди. Похоже, система контрнаблюдения у них отсутствовала. Пялились, правда, по сторонам видеокамеры, но толку-то с них никакого.

— Работать можно, — сообщил Аверин Ремизову, когда вернулся на работу.

Через несколько дней по приметам они вычислили исполнителя. Он действительно бывал на базе, каждое утро приезжал на разных машинах — похоже, его подбрасывали до работы коллеги. Для того чтобы убедиться окончательно, из изолятора взяли Шкляра. Тот из толпы прибывающих сразу выделил искомое лицо:

— Вот он.

Круг замкнулся…

Аверин, лазая по лесам, продрог, промерз и в результате простудился. Егорыч вечером приготовил ему какую-то дикую смесь — Аверин так и не понял, что он пил, но вроде бы там было молоко, водка и еще черт-те что. Он бы никогда не поверил, что можно выпить такую гадость. Но никуда не делся — выпил.

— Тебе пару дней в кровати надо полежать, — сказал Егорыч, глядя на градусник, показывающий тридцать восемь.

— Не получится, — покачал головой Аверин.

— Где ты так простудился?

— В лесу.

— Черт тебя туда понес в такую погоду.

— Они понесли, Егорыч. Черти, которые нам

жить спокойно не дают.

— Всех чертей за хвост не ухватишь.

— А хочется…

Камышова работала как зверь. Дело пухло не по дням, а по часам. Она была следователем высочайшей квалификации. Она вывернула из Шкляра все возможные подробности и теперь искала им подтверждение. Результаты не заставили себя ждать. Количество косвенных доказательств росло. Совершенно точно установили, что в те дни, на которые ссылается Шкляр, ему действительно выписывались пропуска в здание правительства. Находили подтверждение другие его показания. Все бы хорошо, но пока не будет исполнителя, говорить о каких-либо перспективах бесполезно.

Из администрации президента до сих пор продолжали требовать отчеты о работе по делу. Пришлось немало потрудиться на ниве дезинформации. Пока это получалось. Похоже, реальная информация пока до противника не дошла, иначе сегодня стоял бы уже оглушительный шум и начались разборы на всех уровнях: что это за ерундой занимается следственно-оперативная группа? И все равно они двигались по тонкому льду. В любой момент за них могли приняться всерьез. Так, как это всегда умели делать на Руси. Поэтому терять время было нельзя. Ни дня.

И вот больной, простуженный Аверин опять отправился в опротивевший лес. Возникла идея — проследить фигуранта от базы. Но тот куда-то запропастился. Его ждали уже четвертый день. Аверин сомневался, что удастся проследить его. Пока не получалось ничего. По своим каналам удалось установить приблизительный круг лиц из гэбэшного спецподразделения, которые могли сойти на роль исполнителя. Но работать с ними не представлялось возможности.

Дни шли за днями без всякого толка.

Наконец Ремизов сказал:

— Все, нет возможности тянуть. Мы и так на грани фола работаем. Исполнитель может вообще больше там не появиться.

— Что вы предлагаете?

— Шлем запрос чекистам. Подготовь. Лицо, подозреваемое в совершении преступления, с такими-то приметами, служит в таком-то подразделении.

— Дадут ответ?

— Должны дать. Это же не бандформирование, а государственная организация. Им что, нужны обвинения в укрывательстве преступников? Да и что делать?

— Не знаю.

— Вот именно.

Ответ от чекистов они получили. На какой-то затертой бумаге, катридж принтера был не первой молодости, так что текст читался с трудом. «Сотрудника, соответствующего приметам, у нас не имеется».

— Все, — покачал головой Ремизов. — Спеклись мы.

— Ну не скоты? — возмутился Аверин.

— Нет, — возразил Ремизов, разглядывая полученную бумажку. — Не скоты. Это нечто похуже… Самое поганое, если они выведут исполнителя из игры.

— Каким образом?

— Могут предупредить, и он навострит лыжи… Могут решить проблему радикально.