Скованные одной цепью
Шрифт:
— Хочешь еще пару миллионов?
Майрон не хотел. Он шагнул через порог бордовой комнаты.
— Ну и к чему все это?
— Да так, поразвлечься, — объяснил Кайл. — А теперь ступай в тот угол. — Повиновался Майрон не сразу, и Кайл снова помахал перед ним электрошокером. Майрон сделал шаг назад, не поворачиваясь к Кайлу спиной. У двери стоял столик. Кайл и двое качков подошли к нему и, потянувшись к чему-то похожему на коробку с бумажными салфетками, вытащили из нее хирургические перчатки. Майрон смотрел, как они их натягивают.
— Позвольте небольшое заявление
— Защитный механизм, — заметил Кайл, с несколько излишним усердием натягивая перчатки.
— Что?
— Ты используешь иронию как защитный механизм. Чем тебе страшнее, тем ты больше балабонишь.
Качок-психиатр, подумал Майрон. Не исключено, что именно так этот тип себя воспринимал.
— Ну а теперь позволь объяснить ситуацию в максимально доступной форме, чтобы даже ты понял, — нараспев произнес Кайл. — Мы называем это помещение комнатой для битья. Отсюда и темный цвет стен. Чтобы кровь было незаметно. Впрочем, ты сам скоро все увидишь.
Кайл замолчал и улыбнулся. Майрон не пошевелился.
— Мы сняли на камеру наблюдения, как ты выходишь отсюда по собственной воле. А сейчас камера, как ты, должно быть, уже догадался, выключена. Так что это для официального протокола — ты вышел отсюда, не подвергаясь насилию и в более или менее нормальном состоянии. У нас также имеются свидетели, готовые подтвердить, что ты на них напал. Поэтому реакция была адекватной — ведь именно ты затеял потасовку. Завсегдатаи клуба и его сотрудники подпишут все, что мы внесем в протокол. А твои претензии никто не подтвердит. Вопросы?
— Всего один, — откликнулся Майрон. — Ты действительно употребил слово «потасовка»?
С лица Кайла не сходила ухмылка.
— Защитный механизм, — повторил он.
Трое заняли позиции — кулаки сжаты, мускулы напряжены. Майрон отступил чуть глубже в угол.
— Так что ты собираешься делать, Кайл? — осведомился он.
— Все очень просто. Мы собираемся сделать тебе больно. Насколько больно — зависит от степени твоего сопротивления. В лучшем случае тебя доставят в больницу. Какое-то время будешь мочиться кровью. Может, еще сломаем пару ребер. Но жить останешься и даже скорее всего поправишься. Если будешь сопротивляться, то вот электрошокер, он тебя успокоит. Будет очень больно. И бить будем дольше и больнее. Я ясно выражаюсь?
Качки подступили еще ближе. Согнули руки в локтях. Один стукнул Майрона по шее. Мускул Кайл скинул куртку.
— Запачкаться не хочу, — пояснил он. — Пятна крови и все такое прочее.
Майрон ткнул пальцем вниз:
— А штаны как же?
— Не твоя забота.
— Отчего же, моя, — возразил Майрон.
Качки сделали новый шаг вперед, и Майрон с улыбкой скрестил руки на груди. Это движение заставило их остановиться.
— Я рассказывал вам про мой новый мобильник? — спросил Майрон. — И про навигатор? Двустороннее спутниковое радио? Достаточно нажать одну кнопку, и все приходит в действие.
— Твоя «Черника» не работает, — сказал Кайл.
Майрон покачал головой
— Да нет, Кайл, боюсь, ты ошибаешься.
Трое качков замерли на месте.
— Теперь позволь мне объяснить ситуацию в максимально доступной форме, так, чтобы даже ты понял, — сказал Майрон, изо всех сил старясь подражать певучему говору Кайла. — Там есть кнопка, при помощи которой запускаются все эти новомодные штучки. А ты решил, что это кнопка выключения. Словом, все, что здесь было сказано, записано на пленку. Ну и навигатор работает. Ты сейчас где, Уин?
— Проезжаю мимо клуба. Да, я включил трехканальную связь. Так что Эсперанса тоже на линии. Эсперанса?
Включился режим «без звука». Зазвучала музыка, грохочущая в клубе.
— Я была у черного хода, когда они выволакивали Майрона, — сказала Эсперанса. — Да, и представьте себе, я тут встретила старого приятеля, офицера полиции по имени Ролан Димон. Ролли, поздоровайся с моим другом Кайлом.
— Предпочел бы увидеть гнусную рожу Болитара непопорченной. Даю тебе тридцать секунд, говнюк, — сказал Ролли.
Хватило и двадцати.
Когда Майрон и Уин вернулись в «Дакоту», было уже два ночи. Они расположились в комнате, которую богачи называют «кабинетом», с мебелью в стиле какого-то из Людовиков, мраморными бюстами, огромным старинным глобусом и книжными полками, забитыми старинными фолиантами в кожаных переплетах. Майрон сел в кресло красного дерева с золотыми кнопками на ручках. К тому времени как шум в клубе утих, Китти — если это вообще была она — исчезла. Лекс и Баз тоже испарились.
Уин потянул за корешок одного из фолиантов, который оказался дверцей бара, вытянул оттуда банку с шоколадным напитком «Йо-Хо» и бросил Майрону. Майрон перехватил ее на лету, прочитал инструкцию — «Перед употреблением встряхнуть» — и сделал как рекомендовано. Себе Уин налил из графина изрядную порцию коньяка с весьма интересным названием «Последняя капля».
— Я мог и обознаться, — сказал Майрон.
Уин молча поднял бокал и посмотрел его на свет.
— Как-никак прошло шестнадцать лет. Тогда у нее волосы были другого цвета. К тому же в зале было темно, да и лицом она ко мне повернулась всего на секунду. В общем, с учетом всего этого, наверное, я ошибся.
— Наверное, это была не она, — повторил Уин. — Личное местоимение.
Уин есть Уин.
— И эта она — Китти.
— С чего ты взял?
— Я тебя знаю.
— В таких случаях ты не ошибаешься. В других — да. Но только не в таких.
Уин отхлебнул коньяка. Майрон пролил немного своего напитка. Холодный шоколадный сладкий нектар. Еще каких-то три года назад Майрон чуть ли не отказался от своего любимого напитка в пользу чашечки кофе, успокаивающей желудок. Вернувшись домой после трехлетнего пребывания в Европе со всеми ее стрессами, Майрон вернулся и к привычному напитку — скорее ради душевного спокойствия, нежели из-за вкуса. А теперь «Йо-Хо» снова ему нравился.