Скованные одной цепью
Шрифт:
Их было четверо-пятеро, может, даже шестеро, и они всячески стремились слиться в некую медузообразную массу, густо отдающую дешевым одеколоном. Им явно не терпелось доказать, что они мужчины, защищающие поруганную честь женщины, которой отдавили палец.
Майрон тем не менее сохранял дипломатическую выдержку.
— Извините, парни, — сказал он. — Поверьте, у меня срочное дело.
— Правда? — изумился один красавчик. — А где пожар? Не вижу. Ты видишь, Вини?
Вини откликнулся:
— Да, где пожар? Я тоже не вижу. А ты, Слэп?
— Все ясно, парни, — опережая
Однако Слэпу все-таки нужно было высказаться:
— Нет, я тоже нигде не вижу пожара.
Времени пререкаться не было. Майрон снова устремился вперед — Китти уже нигде не было видно, — но противники сомкнули ряды. Красавчик, по-прежнему не снимая руки с плеча Майрона, надавил сильнее:
— Извинись перед Сандрой.
— А чем плохо, что я перед тобой извинился?
— Надо перед Сандрой, — повторил тот.
Майрон повернулся к девушке, которой, судя по ее платью и мерзкому окружению, папочка уделял не слишком много внимания. Он повел плечом, сбрасывая изрядно надоевшую ему ладонь.
— Сандра, извини, мне очень жаль.
Он сказал так, потому что это было самое правильное. Попытайся закончить дело миром и двигайся своим путем. И все же Майрон знал, что так не получится. Об этом можно было судить по побагровевшим лицам и увлажнившимся глазам привязавшихся к нему парней. У них явно гормоны заиграли. Потому, поворачиваясь к тому, кто первым его толкнул, Майрон не удивился, увидев кулак, готовый врезаться ему в челюсть.
Обычно стычки длятся какие-то секунды, и эти секунды заключают в себе растерянность, хаос и панику. Видя кулак, люди реагируют весьма остро. Они либо пытаются поднырнуть под удар, либо отскакивают назад. Это ошибка. Теряя равновесие или упуская из виду противника, неизбежно оказываешься в еще большей опасности. Именно поэтому опытные бойцы часто наносят удар первыми — не обязательно для того, чтобы войти в контакт, просто им нужно заставить противника раскрыться.
Майрон лишь слегка отклонился, избегая удара, — всего на несколько дюймов. А правая его рука уже была вскинута. Не обязательно отбивать кулак противника каким-нибудь приемом карате — достаточно легкого прикосновения. Так Майрон и поступил.
Цель его была проста: сбить с ног этого парня, создав как можно меньше шума и по возможности безболезненным образом. Он отбил направленный на него кулак противника и той же рукой, сложив указательный и большой пальцы, ткнул того в горло. Удар пришелся точно в цель. Отморозок издал булькающий звук и, инстинктивно вскинув руки к горлу, полностью открылся. В обычном бою Майрон воспользовался бы этим и окончательно вырубил противника. Но сейчас ему не это требовалось. Он хотел как можно быстрее уйти отсюда.
Так что, не задумываясь о следующем ударе, Майрон обогнул обидчика и попытался скрыться с места событий. Увы, все пути отхода были уже перекрыты. Клиентура переполненного клуба, привлеченная запахом крови и низменным желанием увидеть, как человека бьют или калечат, образовала вокруг него кольцо.
Майрон почувствовал на плече еще чью-то руку и стряхнул ее. Кто-то
Все это было очень скверно.
Растерянность, хаос, паника.
В переполненном клубе в таких случаях образуется гремучая смесь. Кого-то рядом толкнут, его охватит паника. Он начнет размахивать кулаками. Получит сдачу. Зрители, которые только что наслаждались зрелищем, чувствуя себя в безопасности, ощущают, что и над ними сгущаются тучи. Они начинают пробиваться к выходу, толкают друг друга. Столпотворение.
Кто-то ударил Майрона в затылок. Он круто повернулся. Следующий удар был направлен в грудь. Майрон инстинктивно выбросил вперед руку и зажал чье-то запястье. Можно учиться технике бокса у лучших тренеров, но ничто не заменит отличного глазомера. Как говаривали в его баскетбольные времена, «росту не научишь». Точно так же, сколько бы родители ни старались, им не научить детей координировать движения, быть ловкими и следовать соревновательному инстинкту.
Майрону Болитару, замечательному атлету, удалось избежать удара, перехватив кисть нападавшего. Он рывком притянул его к себе и, изловчившись, ударил локтем в лицо.
Тот рухнул на пол.
Крики сделались громче. Паника начинала приобретать массовый характер. Майрон обернулся и, как ему показалось, в потоке людей увидел у дверей Китти. Он рванулся в ту сторону, но она исчезла за плечами качков, среди которых находились и те двое, что встали на пути Майрона, когда он пытался войти в клуб. Теперь качков было много, и все они направлялись к нему.
Этого еще не хватало!
— Спокойно, ребята, спокойно. — Майрон поднял руки, демонстрируя миролюбие, и не опустил их, когда они приблизились. — Это не я все затеял.
Один из качков попытался применить к нему двойной нельсон — жалкая любительская попытка. Майрон легко уклонился и повторил:
— Все, все, довольно. Это…
Теперь уже трое качков принялись за него всерьез. Майрон с грохотом повалился на пол. Один из них оседлал его, другой ударил по ногам. Тот, кто оказался сверху, попробовал вцепиться своей липкой ладонью Майрону в горло. Защищаясь, Майрон резко опустил подбородок. Тот, однако, не отступил, наклоняясь все ниже и ниже, так что Майрон уловил его гнилое, отдающее хот-догами, дыхание. Очередной удар. Лицо качка оказалось совсем рядом. Майрон резко перевернулся, задев при этом локтем физиономию качка. Тот выругался и отпрянул.
Пытаясь подняться, Майрон почувствовал, что в грудь ему снизу воткнулось что-то твердое, явно металлическое. У него осталась десятая доля секунды, может, две десятых, чтобы подумать, что бы это могло быть. А потом у Майрона взорвалось сердце.
По крайней мере ощущение было именно таково. Внутри словно что-то загрохотало, как если бы к нервным окончаниям прижали провод под током. Его ноги стали ватными, руки упали, бессильные оказать хоть какое-то сопротивление.
Электрошокер.