Скованный огонь

Байерс Ричард Ли

Темнота закружилась в глазах Медраша. Его ноги обмякли, и ему пришлось выронить меч и ухватиться за перила, чтобы не упасть.

Слава Торма была безгранична, а вот способность смертного тела проводить ее — нет. Медраш предположил, что в лучшем случае мог бы еще раз воззвать к божеству, прежде чем рухнет без сил. Он вышел за пределы своего тела, за пределы материального мира в мир более яркий, более чистый, где его Торм дал ему последний дар.

Но как его использовать, если предыдущие попытки ничего не дали? Паладин схватил массивное

плечо Кхорина, которое содрогалось, пока дворф кашлял, и использовал магическую энергию, чтобы благословить его, укрепить тело и разум.

Кхорин спустился на одну ступеньку, едва не потеряв равновесие в процессе. Затем он поднял свой топор и атаковал.

К сожалению, его легкие еще были полны яда, а кашель замедлял и делал неуклюжим. Хотя Зеленорукие были застигнуты врасплох, им удалось уклониться от первых ударов и выхватить короткие мечи.

Но, судя по всему, они не могли сражаться и поддерживать ментальный контроль одновременно. Поэтому, когда Медраш, все еще держась за поручень, попытался спуститься вниз по лестнице, то обнаружил, что теперь он это может.

Он направился к одному из убийц, чтобы Кхорину не пришлось сражаться с обоими. Зеленорукий повернулся и сделал выпад. Эта атака была полна ярости. Зачем волноваться о защите, когда твоя жертва безоружна и испытывает боль и слабость? Когда кашель мешает даже использовать его дыхание-оружие?

По крайней мере, Медраш больше не дышал ядом. Он провел всю свою жизнь за тренировками — сначала с мастерами клана Даардендриен, а затем — с паладинами-наставниками. Немощный и неуклюжий, он все же смог улучить момент, чтобы уклониться от выпада; он сделал шаг в сторону и полоснул когтями по горлу противника. Кровь брызнула из разорванных артерий.

Медраш обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кхорин отрубил оставшемуся Зеленорукому ногу и, прежде, чем тот упал, всадил топор ему в ребра. Похоже, дворф тоже мог постоять за себя даже в неблагоприятных условиях.

Кхорин и Медраш обменялись кивками, а потом топот бегущих ног напомнил им, что драка еще не окончена. Оставшиеся противники спускались вниз. Очевидно, пары яда им были не страшны.

Хуже того, перешагнув через Баласара, они остановились посреди лестницы. Паладин понял, что они снова собираются создать отравленный дым. Медраш понятия не имел, как он и Кхорин перенесут очередную дозу яда.

Но Баласар, который, казалось, лежал без сознания, поднял меч своей дрожащей рукой и полоснул по ноге одного из неприятелей. Противник упал, и его напарник в изумлении обернулся. Драконорожденный замахнулся на второго убийцу. Зеленорукий отскочил и, потеряв равновесие, покатился вниз по лестнице.

Из последних сил Баласар несколько раз вогнал меч в противника, которому до этого порезал ногу. Кхорин сделал глубокий вдох, икнул, пытаясь сдержать кашель, и вбежал назад в ядовитое облако, где разрубил череп последнего Зеленорукого.

Медраш понадеялся, что вдохнул достаточно чистого воздуха, чтобы

последовать его примеру. Лучше бы так и было, поскольку Баласар не мог больше ждать. Паладин поднялся по лестнице, схватил своего брата за руку и потащил вниз из облака — он еще не достаточно восстановился, чтобы поднять его.

Затем они оба рухнули на пол, кашляя и ища новые источники угрозы, хотя было большим вопросом — смогут ли они что-то сделать, если их обнаружат. Постепенно боль в груди Медраша утихла, и сила начала восстанавливаться.

— Ты пересчитал все ступени моей головой, — захрипел Баласар.

— Извини, — ответил Медраш. — В следующий раз оставлю тебя задыхаться.

Три раската грома — или что-то на них похожее — раздались где-то сверху.

— Я знаю этот шум, — заявил Кхорин. — Аот или Джесри запускают молнии.

Медраш взглянул на лестницу. Облако почти рассеялось.

— Мы должны узнать причину. Я думаю, что смогу наложить на нас всех укрепляющее благословение, чтобы мы смогли помочь им, если нужно.

— Хорошо, — согласился дворф. — Давай. Но прежде, чем мы уйдем…

Он поднялся, потянулся к капюшону одного из убийц и замер. Медраш посмотрел на тело и понял, что так удивило дворфа.

Кхорин откинул капюшон, открыв всем голову мертвого драконорожденного.

— Во имя Бдительного Ока! — прорычал он, пораженный.

Он открыл лицо другого Зеленорукого. Тот тоже оказался драконорожденным.

Дворф повернулся к своим спутникам.

— Как это понимать?

Медраш покачал своей головой.

— Мы понятия не имеем. Давай разберемся с этим после того как найдем остальных.

Паладин поднял свой амулет и начал молитву.

Приятный холодок прошелся по всему его телу, успокаивая жжение в груди и горле. Он снова поднял медальон и направил мягкий белый свет на своих напарников. Гримасы сошли с их лиц, как только свет исцелил их.

— Спасибо, — сказал Кхорин. — А теперь — пошли.

Медраш поднял свой меч, пока они поднимались по лестнице. Сверху их ждала общая комната, которая, вероятно, занимала большую часть второго этажа. Комната была в огне, хотя гниющая влажная древесина едва-едва поддавалась горению. Языки пламени скакали по части пола и на стенах, уничтожая рисунки и символы, нарисованные на них. В очаге лежала стопка обгоревших бумаг. Воздух был задымлен, едва не вызвав у Медраша новый приступ кашля.

Аот, Гаэдинн и Джесри появились в дверном проеме. Все они страдали от ожогов и по какой-то причине были насквозь промокшими. Но никто не выглядел серьезно раненым.

Медраш был рад увидеть их. Но радость сменилась на ужас, когда они наставили на них свое оружие и окружили своих союзников.

— Отойди от них, Кхорин! — выкрикнул Аот, и кончик его копья загорелся красным.

— Все в порядке, — ответил дворф. — Мы знаем, что Зеленорукие — это драконорожденные. Но эти двое не из них. Они дрались с теми, которых мы встретили внизу.