Скованы страстью

Эйтс Мейси

– Одевайся. Возьми подходящую одежду на несколько дней пути и помни, что пустыня всегда непредсказуема и порой в ней поджидают коварные ловушки.

– Песчаные бури?

– В том числе и они, но не волнуйся, ты будешь под моей защитой. Собирайся, а я возьму палатку и провизию, и буду ждать тебя во внутреннем дворике.

На этот раз Зафар не гнал лошадь бешеным галопом, и Анна вымоталась гораздо меньше, и, когда они остановились в тени чахлых деревьев, она сразу же объявила:

– Твоему коню нужно имя.

– Зачем?

– Потому что глупо все время называть лошадь лошадью. Тебя же я не зову Сварливым Мужиком.

Лучше

уж обсуждать конское имя, чем думать, как она всю дорогу обнимала шейха за талию, цепляясь ногами за его ноги, или вспоминать, как вчера ночью он ласкал ее прямо на лестнице.

– Мне кажется, ему подойдет имя Аполлон, - продолжила она, наблюдая, как Зафар ставит палатку.

– Почему?

– Потому что он бесподобен. Как бог.

– Ошибаешься.

– Да как ты смеешь унижать благородного жеребца, мужественно несущего нас на спине по бескрайней пустыне?

– Я его не унижаю, но я не думаю, что ему подходит это имя.

– Ты давно на нем ездишь?

– Девять лет.

– И за все это время ты не сумел придумать ничего лучше Лошади?

– Аполлон нисколько не лучше.

– Тогда пусть будет Ахиллес. Или Архимед. Или Аристотель.

– Почему все имена исключительно греческие, да еще и на букву «А»?

– Потому что в нем есть что-то греческое, и я решила начать с первой буквы алфавита.

– Это арабский конь, пусть у него и имя будет арабское.

– Ладно, предлагай.

– Савда. Это значит черный.

Анна недовольно скрестила руки на груди:

– Очень оригинально.

– Но лучше Лошади?

– Едва ли.

– Тогда твоя очередь предлагать. Только пожалуйста, не надо никаких греческих богов, полубогов и философов.

– Ну раз ты знаешь слово «пожалуйста»… Садык. Друг.

– Я знаю, что это значит.

– Но он же действительно твой друг.

– Он мой конь.

– Неужели ты вообще никого и ничего не любишь? И так упорно пытаешься это доказать, что даже лошадь назвать не в силах?

– Ты не понимаешь, через что мне пришлось пройти. Словами не передать, что я должен был делать, чтобы выжить. Чтобы двинуться вперед. Чтобы превратиться в настоящего человека.

– Ты прав, в моей жизни действительно не было столь кровавых драм, но, поверь, я отлично понимаю, что значит желать измениться и превратиться в совершенно другого человека. И исправить ошибки прошлого.
– Прикрыв глаза, Анна уперлась лбом в пальму.
– Я до сих пор не могу забыть, как вбежала в мамину гостиную. У нее была своя гостиная, где она принимала лишь избранных друзей, и там же она хранила любимую коллекцию старинных фарфоровых кукол.
– Она судорожно сглотнула.
– А я всегда была такой бойкой и порывистой… Однажды я вбежала в мамину гостиную и врезалась в шкаф с куклами. И одна разбилась. Я до сих пор помню, как мама прижимала к себе драгоценные осколки и кричала, что я с ума ее сведу, что я всегда порчу все, что она любит… Думаю, меня саму она тогда уже не любила.
– Анна глубоко вздохнула.
– А на следующий день она ушла. Сейчас мне двадцать два, и я отлично понимаю, что дело не в кукле и наверняка были какие-то другие причины, но тогда… Тогда я думала, что если бы была чуть тише и послушней, чуть незаметней и при этом полезней… тогда бы она, возможно, осталась… И что если я не изменюсь, может уйти и отец, ведь я всегда все и всем порчу…

– Это неправда, - мягко возразил Зафар, придвигаясь совсем близко и сдвигая шарф, чтобы она могла видеть не только его глаза, но и все лицо целиком.
– Единственной силой, сумевшей забрать

у меня мать, стала смерть, иначе бы она никогда меня не оставила. И дело не во мне, а в ней. Я был глупым ленивым подростком, зацикленным на сексе, но она все равно меня любила. Несмотря ни на что. А раз твоя мать тебя оставила… Значит, с ней было что-то не так, и ты здесь совершенно ни при чем.

– Но ты же постоянно твердишь, что у тебя не осталось чувств. Откуда тебе все это знать?

– Последние полтора десятка лет мне просто не на что было направить свои чувства, и они напрасно сохли под палящим солнцем. Но появилась ты, и… все изменилось.

Чувствуя, как по щеке катится слеза, Анна даже не пыталась ее смахнуть. Все эти годы она из кожи вон лезла, лишь бы угодить другим и стать идеальной, но рядом с Зафаром все было иначе. Рядом с ним она полностью менялась, вновь превращаясь в ту дерзкую девчонку, которая не боялась бегать и звонко смеяться, совершенно не заботилась о мнении окружающих и не пыталась вечно что-то чинить и исправлять.

И теперь она едва ли не впервые в жизни точно знала, чего хочет.

– Зафар, - выдохнула она едва слышно, сглотнула и продолжила: - Я хочу, чтобы ты меня изменил. Прямо здесь. Так же, как это случилось с тобой. Я больше не хочу быть такой, как раньше. Не хочу больше быть слабой, тихой и угождать другим. Я просто хочу… Зафар, я хочу. Пожалуйста…

– Ты хочешь, чтобы я тебя изменил?

– Да. Ты сам сказал, что пустыня полностью тебя изменила, и из слабого напуганного мальчишки ты стал тем, кто ты есть. Ты был прав, когда говорил, что я всю жизнь хожу на цыпочках, угождая всем подряд, лишь бы они меня не оставили. Отец, друзья, учителя… Нужно устроить вечеринку? Отлично, я помогу. Нужно, чтобы я вышла замуж за шейха, обеспечив легкий доступ к огромным запасам нефти? Запросто, я и это могу, да еще изо всех сил буду стараться любить жениха. Но я так больше не могу, не могу постоянно думать о других, забывая о себе, лишь бы облегчить жизнь окружающим, чтобы они не нашли подходящего повода от меня уйти.

– Вот только для меня с твоим появлением все стало не проще, а, наоборот, в сто раз сложнее.

– Я понимаю… И я даже этому рада. И не могу винить, что ты хочешь побыстрее от меня избавиться.

– Мы не властны над внешними обстоятельствами.

– Верно. Не властны.

– Но чего ты от меня хочешь, habibti? Как мне тебя изменить, Анна?

– Займись со мной любовью.

– Анна… но мне нечего тебе предложить, кроме простой физической связи. Ты уверена, что хочешь именно этого?

– Да.

Сказать ли, что она девственница? Нет, не стоит. Наверняка он уже и сам догадался по ее неумелым поцелуям.

– Но зачем я тебе? Мои руки по локоть в крови, и я отвратительно с тобой обращался.

– Потому что… потому что до тебя я уже даже и не помню, когда в последний раз испытывала нечто подобное. И дело не только в желании, а в общем ощущении дикой энергии и безумной силы, которое начало просыпаться, стоило нам только встретиться. Если бы не ты, я бы задохнулась, не в силах больше выносить свое существование, полностью сосредоточенное на том, чтобы не быть отвергнутой. Но с тобой мне нечего было бояться, потому что я изначально хотела, чтобы ты меня отпустил. Я не пыталась тебе угождать, а просто делала то, что мне самой нравилось, и внезапно нашла ту часть себя, что похоронила в далеком детстве. И я рада, что сумела ее отыскать. А желание… - Она осторожно прикоснулась к его щеке.
– Я еще никогда не испытывала ничего подобного.