Скрам 2
Шрифт:
Еще вчера я ждала этого события со жгучим азартом. Это должен быть мой второй пятничный ужин в доме Адриана Шагалова. Но уже сегодня мне стыдно выходить из комнаты, в которую заселилась несколько недель назад. Сижу в зеленой комнате на кровати и закрываю лицо руками. Мы только что вернулись из консерватории. Как я могла? Нет, ну как я могла его так подставить?! Лучше бы вообще не было этого концерта! Проклятый композитор за время, пока мы ехали домой, успел наябедничать журналистам и уже все новостные порталы трясут сообщениями о том, что Адриан Шагалов обманул знаменитого музыканта!
Мой взгляд
Я поднялась с кровати, осмотрела себя в зеркале и поправила вечернее платье. Пора спускаться к ужину. Адриан Ааронович пока ничего не сказал, а если скажет – я отвечу ему именно этими словами. Есть, конечно, маленькая оплошность. Маленькая такая оплошность… Меня ведь изначально отправляли просто узнать, что случилось с концертом, а не приказывали организовать его продолжение любыми средствами и силами…
– Что сделано, то сделано, – это я произнесла, глядя на свое отражение.
Что бы ни сказал Адриан Ааронович, я намерена бороться за свое место под солнцем. Я уже две недели проживаю в его квартире. После дела с Уральским Купеческим банком мне было предложено переехать сюда. Об этом раньше предупреждал Михаил Павлович. В первый же день, когда я переступила порог этой квартиры. В тот день я не поверила ему, а теперь уже несколько недель просыпаюсь и засыпаю под крышей бледно-зеленого дома на Малой Никитской. После крохотной квартиры без ремонта принадлежавшей моей мачехе, в этом доме постройки конца девятнадцатого века, я чувствую себя принцессой, хоть по сути являюсь обычной помощницей.
– Не обычной, – опять вырвалось у меня полушепотом вслух.
Не обычной помощницей. Мои обязанности мне не понятны. Единственная задача более ли менее ясная – это быть рядом с Адрианом Шагаловым. Делать то, что он скажет и делать так, чтобы он был в безопасности. В моем старом ресторане, в те дни, когда мы только познакомились, я сравнивала свое отношение к будущему шефу, как отношение к брату. Никита с рождения был особенным. Более особенным, чем Адриан Шагалов. Чем больше я узнавала Шагалова, тем больше начинала и начинаю понимать, что отношусь к нему совсем не так, как к брату.
Я до сих пор помню его слова, заставившие меня окунуться в горячую дрожь: «Вас напугали сегодня. Вы хотите отказаться работать на меня?».
Мне очень хотелось прокричать в ответ, что ни при каких обстоятельствах, даже под дулом пистолета, я не собираюсь никуда уходить добровольно. Так бывает в жизни, что люди, обладающие поистине добрыми сердцами, становятся слишком уязвимыми для других. Они сами не понаслышке знают, что такое пуд горя. Адриан Шагалов это действительно хорошо знает. Иногда у меня складывается такое впечатление, что он не разговаривает с людьми лишний раз, избегает их именно по той причине, что ждать от большинства из них ничего хорошего не стоит. Иногда даже обычные, бессвязные речи могут быть наполнены таким количеством глупости, которая способна довести умного человека до настоящего приступа.
Я умею молчать и слушать, говорить так, как надо. Отчасти поэтому я получила возможность быть здесь. Проводить время рядом с Адрианом Шагаловым в его кабинете, сидеть в кресле и слушать, как по листам в его блокноте рисует его карандаш. Поправлять сбившиеся бумаги на его столе, следить за тем, чтобы и дома, и в офисе все было идеально. Ровно так, как он любит и как должно быть, чтобы он чувствовал себя спокойно.
Я покосилась на дверь – где-то в глубине квартиры раздался звонок. Посетители? В такой час? Это не может быть Давид Шагалов, его к пятничному ужину не приглашают. Тогда, кто?
– Моя фамилия Алпаров, я желаю поговорить с Шагаловым!
Громкий голос композитора я услышала еще на втором этаже. Бесшумно спустилась на несколько ступенек, пока не увидела своими глазами неожиданного гостя. Этот наглый тип после всего того, что сделал, посмел явиться в дом к Адриану Аароновичу?
– Ага! – вскричал разгоряченный музыкант, завидев меня. Он был одного роста с Расторгуевым, открывшим ему дверь, но разглядел меня, потому что я все еще стояла на ступеньках. – А вот и его помощница! Что же вы убежали, звезда моя? Мы так не договаривались!
Я расправила плечи и вышла из засады. В конце концов, чего мне боятся? Он же не террорист с пистолетом! Кстати, об этом. После ранения Михаила Павловича, на входе в здание сидит охрана и стоят ворота-детекторы металла, данную опцию для всего дома оплачивает Скрам – это было решение Давида Шагалова. Адриан не возражал. Так что теперь можно быть уверенными, что люди, которым открывает Расторгуев, пришли без оружия, как минимум. А еще за дверью сейчас стоит один из охранников, дверь не закрыта – в случае необходимости, по инструкции он войдет в дом и вмешается в ситуацию.
– Мы также не договаривались с вами, что вы будете кричать. Я говорила вам, что вы пройдете инструктаж, в иной ситуации разговор вовсе не состоится. Вы меня не послушали – он не состоялся.
– Какой инструктаж?! Что за чушь?
– Я вам объясняла, как именно необходимо разговаривать в присутствии Адриана Шагалова. Кстати, вынуждена вас предупредить – если вы не сбавите тон, охрана вас выведет отсюда силой.
– Что-о-о?! – возмутился достопочтенный композитор.
Такое ощущение было, от этого возмущения встали дыбом не только волосы у него на голове, но и седые брови, а вдобавок к ним седая бородка, за которую он имел привычку постоянно хвататься.
Композитор следил за своей внешностью. Я повидала таких в ресторане – что ни вечер – постоянно приходят с новой дамой. Вешают красивые комплименты им на уши, поют дешевым шампанским, дарят один цветок, потом по-тихому еще и с официантом за счет торгуются. Одновременно успевают строить глазки другим женщинам в зале и постоянно пытаются залезть под юбку к официантке. Этот ничем от них не отличается, разве только денег у него немного больше.
– Вам что-то непонятно, господин Алпаров? – вежливо осведомился у гостя, застрявшего на пороге, Расторгуев. Дворецкий тоже был в курсе, какой грязью данный субъект поливал в новостях нашего общего шефа.