Скрипач
Шрифт:
– Не трогайте… Нет… Нет… – продолжала бессвязно шептать девушка.
Ганс дошел до кровати и осторожно прикоснулся пальцами ко лбу Тессы. У неё был жар, и теперь девушка бредила.
Ганс быстрыми шагами спустился по лестнице. Набрав полный таз ледяной воды он поднялся обратно наверх и, обмокнув кусок ткани, найденной тут же в комнате на столе, свернул его и положил девушке на голову. Вода крупными каплями стекала по её лицу на подушку, очерчивая впавшие щеки и выступающие скулы.
Ганс следил за каждым движением девушки, обмакивая ткань в холодную воду каждый раз, когда находил, что она высохла, либо нагрелась от горячего лба. Принеся пучок трав, данных старухой, Ганс вытащил одну
Ближе к утру жар спал, и девушка крепко уснула.
Ганс задремал тут же, уронив голову на сложенные на столе руки. Проспав два с лишним часа, он проснулся оттого, что услышал шорох в комнате.
– Почему вы спите здесь? – спросила Тесса.
«У вас всю ночь был страшный жар. Как вы себя чувствуете?» – написал Ганс и протянул листок девушке. Потерев уставшие глаза, юноша внимательно оглядел Тессу. Её лицо хоть и бледное и худое, было полно жизни.
– Я прекрасно себя чувствую. А вам бы следовало хорошенько выспаться, – сказала Тесса, возвращая юноше бумагу.
«Мне нужно отправить несколько писем. Надеюсь, вы не будете против, если я оставлю вас на несколько часов?» – спросил Ганс.
– А почему бы нам не пойти вместе? – спросила девушка.
«Вам лучше побыть дома. Вдруг снова начнется жар», – ответил юноша.
– Я отлично себя чувствую. Поглядите, какая прекрасная погода за окном! Давайте пойдем вместе…
После долгих уговоров Ганс все же согласился. Девушка с почти детской радостью накинула легкий плащ поверх платья и, вытащив волосы из-под воротника, перевязала их лентой, собрав в хвост. После чего покрыла голову вышитым платком – подарком Ганса, чему юноша втайне обрадовался, и, обернувшись, улыбнулась.
Ганс тоже привстал со стула. Голова раскалывалась, ужасно хотелось спать. Две ночи, проведенные без сна, давали о себе знать. Очередной раз зажмурившись и потерев глаза, Ганс направился следом за девушкой вниз по лестнице. Юноша захватил запечатанные с вечера письма и вышел из гостиной.
– Ведь сегодня и вправду прекрасное утро! – воскликнула Тесса, выйдя на улицу, – Ганс, скажите, не правда ли?
Юноша улыбнулся и кивнул. Тесса взяла его под локоть, и вместе они отправились на почтовое отделение, чтобы разослать письма. Тесса не знала, кому адресовались эти письма, да и не хотела знать, поэтому, усадив свою даму на небольшую скамейку, Ганс зашел на почту в одиночестве. Подождав, пока работник рассортирует все конверты по нужным стопкам и оплатив счета, Ганс наконец вышел на улицу.
Яркое солнце слепило глаза, зато ветра не было. Привычно подняв воротник-стойку, юноша подошел к скамейке и присел рядом с Тессой.
– Давайте пойдем гулять, как раньше? – предложила девушка.
В очередной раз согласившись, Ганс подал ей руку. Молодые люди долгое время петляли по узким улочкам провинциального города, после чего вышли к реке.
Звонко стучали каблучки девушки по плоской плитке, которой были выложены все дорожки рядом с причалом. Легко касаясь рукой чугунного ограждения, отделявшего городские дороги от крутого склона, спускающегося вниз, к реке, Тесса неспешным шагом следовала за Гансом. Дойдя до лестницы, ведущей непосредственно к пирсу, Тесса замерла на мгновение. Ганс обернулся. Девушка долго всматривалась в синевато-свинцовую воду, потом резко развела руки, с зажатыми в них концами платка, в стороны и, не оборачиваясь проговорила:
– И почему люди не летают, как птицы? Порой так хотелось бы вспорхнуть вверх и достичь тех далеких, бездонных высот…
Ганс медленно подошел и встал у неё за спиной. Осторожно обхватив её
– У вас такие теплые руки… – сказала девушка, наклоняя голову вбок и прижимаясь к его щеке.
Так молча они простояли около четверти часа. Редкие облака лениво плыли по голубому полотну небосвода. Солнце играло бликами на холодной воде. Река размеренно выкатывала водные валы, разбивая их о прибрежные камни. Клочки выносимых на берег водорослей зеленели там и тут. На противоположном береге, смутно видневшемся за дымкой тумана, кипела работа на заводе. Черновато-серые клубы дыма поднимались почти вертикально вверх, лишь изредка нарушаемые дуновением ветра. Направо река тянулась, казалось, бесконечно. Её расширяющееся русло, пролегавшее среди лесов, сливалось на горизонте с туманом и синевато-зеленой полосой деревьев. Молодые люди стояли, обнявшись, и любовались на эту величественную красоту природы.
– Холодает… – заметила Тесса.
Решив, что дальнейшее пребывание на пристани, где даже в штиль были постоянные сквозняки, может негативно сказаться на здоровье девушки, Ганс, взяв её за руку, повел в городскую таверну, где за горячим обедом влюбленные провели ещё час.
Вернувшись домой вечером, Тесса уговорила молодого скрипача сыграть элегию под её аккомпанемент на фортепиано. Не колеблясь ни минуты, Ганс согласился. Звуки музыки не замолкали в старом доме до позднего вечера, остатки которого молодые скоротали за чтением. Тесса читала вслух «Страдания юного Вертера» Гете – молодого и подающего большие надежды писателя. Её голос, все такой же глубокий и звучный, но будто бы слегка надтреснутый, хрипловатый, звучал в уютной тишине дома, сливаясь с треском углей, тлевших в камине и редким стуком ветвей деревьев в окно.
====== Глава 22. ======
Прошло шесть дней. Ганс видел, как Тесса буквально тает на глазах. Кожа на её мраморно-белых руках и лице сделалась совсем тонкой, почти прозрачной; излишняя худоба стала ещё заметнее. Но вместе с тем, скрипач с удовольствием подмечал, что девушка с радостью отправляется на долгие прогулки, играет на фортепиано, читает книги и, что самое главное, смеется и улыбается.
Из всех писем, которые отправлял юноша, пришел ответ лишь на одно – из Берлина. Доктор обещался прибыть на днях.
Все это время Ганс внимательно следил за тем, чтобы девушка вовремя принимала лекарства, дежурил по ночам рядом с её комнатой, чтобы в случае, если у неё снова поднимется жар, принять необходимые меры. Дождавшись, пока Тесса заснет, Ганс, всегда считавший себя независимым от всяческих предубеждений и суеверий, заходил в её комнату и сжигал одну веточку из букета, данного знахаркой. И каждый раз, делая это, юноша чувствовал, как нечто следит за ним из всех щелей, как оно заглядывает в окна, пытаясь пробраться в комнату, но не может этого сделать, пока в доме чувствуется пряный аромат трав. Нечто рыщет в темноте в поиске новой жертвы, тянет жадно свои лапы с острыми когтями, скалит хищную пасть. И это нечто есть смерть.
После нехитрого обряда сжигания трав, Ганс отправлялся в гостиную, где несколько часов подряд повторял все знакомые молитвы перед крохотным образком богоматери, стоящем на полке над камином. Засыпал юноша почти под утро, чтобы отдохнуть хотя бы несколько часов.
Уходить из дома на заработки Ганс более не мог, потому как боялся оставить Тессу одну – девушка была настолько слаба, что руки и ноги её порой не слушались. Однажды, запнувшись на лестнице, она чуть было не упала через перила, но Ганс успел её вовремя подхватить и проводить вниз. Иногда бывало, что девушка читала, и книга вдруг выскальзывала из ослабших пальцев и падала на пол.