Скрипач
Шрифт:
– Что ж, уже поздно…
Ганс прошел к столу и, вытащив одну веточку из небольшого веничка, поджег и поставил в стеклянный стакан.
– Что это? – спросила Тесса, но Ганс только махнул рукой.
Повисла небольшая пауза, после чего Тесса снова продолжила разговор:
– Вы знаете, с каждой новой книгой я все больше влюбляюсь в творчество герра Гете. Это просто великолепно! Вам обязательно нужно прочитать.
Девушка прошла к кровати и, присев на край, взяла в руки книгу, лежащую у стены. Пригласив юношу присесть рядом, она открыла первую страницу и начала читать.
Ганс внимательно следил глазами за читаемыми словами, наклонившись
– Что вы делаете? – спросила Тесса.
Не отвечая, Ганс осторожно отодвинул золотистые кудри с её шеи и начал так же легко и, будто бы боясь, целовать её кожу. Тесса усмехнулась, разворачиваясь навстречу мужу. Ганс запустил свои тонкие, музыкальные пальцы в её кудри и, проведя пальцем по щеке, поцеловал в губы. Осторожно протянув руку, Тесса расстегнула несколько пуговиц на воротнике его рубашки, касаясь холодными пальцами кожи. Скользя одной рукой по спине девушки, второй Ганс пытался нащупать стул рядом с кроватью, чтобы положить на него шаль.
– Там что-то горит! – вдруг воскликнула девушка, отстранившись в сторону.
Ганс обернулся. Искры от горящей веточки обсыпались на стол, отчего загорелся оставшийся букет, а от него начинал уже тлеть и сам стол. В пару шагов перейдя через всю комнату, Ганс схватил с окна ведро, поставленное здесь несколько дней назад под течь с оконной рамы. Ведро было до половины заполнено водой. Резко выплеснув все содержимое сосуда на стол, Ганс затушил начинающее разгораться на столешнице пламя, но вместе с тем залил и свечи – единственный источник освещения в комнате.
Оставшись в кромешной тьме, только при бледноватом лунном свете из окна, Ганс смог различить, как девушка аккуратно укладывает свое платье на стул. Он больше не видел её лица, но заметил, что в исподнем платье и при единственно освещавшем все кругом лунном свете, Тесса казалась ещё бледнее и стройнее.
Расстегнутая рубашка последовала за платьем девушки, обнажив широкие плечи, закаленные тяжелыми работами на пристани и лесозаготовках. В бледном свете вырисовывались выступающие на худом теле, четкие линии мышц. Легко скользнув в темноте, Тесса приникла к разгоряченному телу, прикоснувшись губами к его губам. Она хотела стать ноткой в симфонии его рук, затактовой долей в мелодии его жизни, яркой, но быстро гаснущей звездочкой на небосклоне его мыслей. Его – того самого, кого она так боялась и любила, перед лицом которого трепетала, чей музыкальный дар почитала, как самое совершеннейшее, что создал бог. И теперь, утонув в объятиях Ганса, девушка могла чувствовать, как гулко бьется его сердце, как напрягаются жилки, как горячее дыхание обжигает кожу…
====== Глава 24. ======
Начинало светать. Прижавшись плотнее к плечу юноши, чтобы согреться, Тесса повторяла только одну фразу: «Вот оно – счастье», в очередной раз перебирая пальцами жесткие кудри на висках своего мужа и прижимая к щеке его теплые ладони.
Дождавшись, пока девушка заснет, Ганс осторожно встал с кровати и, одевшись, спустился вниз. Дома было очень холодно, ведь вечером юноша не подкладывал дров в камин.
Натопив печь, юноша отправился на кухню, чтобы приготовить нехитрый завтрак. Вообще, Ганс считал, что приготовление пищи – женская забота, но после беседы с доктором Вернером, который рассказал юноше, как ухаживал за больным отцом и как приходилось готовить
Закончив нехитрые приготовления, юноша посмотрел на часы. Было ещё очень рано, и он хотел дать Тессе время, чтобы как следует выспаться. Накинув плащ, Ганс вышел на улицу, обошел дом спереди и поглядел на надтреснутую раму. Рассудив, как следовало бы её починить, Ганс отправился в небольшой сарайчик, прилепленный к дому сзади.
Найдя инструмент и материалы, Ганс выпилил дощечку нужных размеров и формы и отправился обратно домой. Как только хлопнула входная дверь, со второго этажа послышался голос. Ганс, умывшись и захватив с кухоньки поднос с едой, отправился наверх.
– Ганс, вы уже проснулись? – улыбнулась Тесса, приподнимаясь на локте, но продолжая кутаться от холода в одеяло.
Юноша улыбнулся, присаживаясь на стул рядом с кроватью.
«Я постарался приготовить для вас завтрак», – написал Ганс и протянул Тессе бумагу, а затем и поднос. Но девушка, почувствовав запах еды, вдруг сморщилась и прикрыв лицо ладонью, отвернулась.
– Извините… Я не голодна, – проговорила Тесса, на что Ганс только пожал плечами.
«Мне нужно отремонтировать окно… Если вы не против, то я сделаю это сейчас», – написал юноша.
Тесса согласно кивнула и отвернулась к стене. Ганс, не совсем понимая её сегодняшнее поведение, снова пожал плечами и вернулся к работе.
Приоткрыв окно и устроившись на подоконнике, Ганс стал прилаживать выпиленную дощечку к оконной раме, время от времени поглядывая на отвернувшуюся к стене девушку.
За последние дни она ещё больше похудела и осунулась, и Ганс это замечал. Он видел, как она медленно умирает, но ничего не мог с этим поделать.
Закончив починку рамы, юноша спрыгнул на пол и осмотрел результат своей работы. Убедившись, что все хорошо, Ганс подошел к кровати Тессы. Заглянув в лицо девушке, Ганс убедился, что она спит, после чего на цыпочках вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Спустившись на первый этаж, юноша взял в руки скрипку и тихо, еле слышно, начал разучивать новые упражнения, чтобы размять отвыкшие от игры пальцы.
Погрузившись в музыку, он не сразу услышал голос со второго этажа.
– Ганс! – послышалось снова.
Оставив скрипку, юноша взбежал по ступеням и отворил дверь.
– Ганс, почему вы не играете в моей комнате? Пожалуйста… Я хочу послушать, – улыбнулась Тесса.
Кивнув, юноша спустился вниз и, захватив с собой скрипку и нотные тетради, вернулся в комнату девушки. Полистав пожелтевшую бумагу, Ганс выбрал старенькую польку, которую не играл уже несколько лет. Вскинув инструмент на плечо, юноша начал играть.
Играя польку, Ганс почему-то вспомнил свое детство – как гулял по саду, бегал к реке, приходил по вечерам в мамину комнату со скрипкой, чтобы сыграть женщине выученные за день упражнения и пьесы… Закончив произведение и опустив смычок, молодой человек ещё некоторое время стоял, погрузившись в задумчивость. В его сознании всплывали картинки деревни, мамина улыбка… Сотни знакомых звуков вновь переплетались в деревенскую симфонию: журчащая река, мерно плескавшая волны на берег, стрекот кузнечиков и монотонное жужжание пчел, удары топора и стук отлетающих от него поленьев, голоса, смех, звон колодезной цепи...