Скрипачка
Шрифт:
— Счастлив наш Бог, — пробормотал Андрей, внимательно разглядывая роскошную обстановку дачи. — Сколько ж средств в это вгрохано! Мебель-то антикварная, цены невероятной.
— Так он и зарабатывал, — пояснила Алька.
— Брось, — покачал головой Андрей. — Мой шеф, на что крутой, но и ему такого не потянуть. За это, скорее всего, и пришили твоего Кретова, тут явно криминальные доходы.
— Скажешь тоже, — рассердилась Алька. — Откуда у дирижера криминальные доходы?
— Знал бы — не сидел бы в тюрьме твой Рыбаков, — засмеялся Андрей. — Ну что, давай искать эти чертовы
— Легко сказать — давай. С чего начинать?
— Вот отсюда и начнем. Выдвигай ящики комода, а я проверю пианино.
Алька вытащила один за другим три тяжелых ящика дубового комода. В них оказался всякий хлам, старые квитанции за электричество, перегоревшие лампочки, гвозди, какое-то тряпье, несколько ложек и вилок из нержавейки. Ничего ценного Кретов в комоде не хранил. Андрей тем временем откинул крышку пианино, аккуратно снял верхнюю деку, оглядел фортепьянные внутренности.
— Пусто-пусто. Как в домино, — пошутил он, стараясь ободрить Альку. — Ничего, не переживай, у нас в запасе три комнаты и терраса.
В столовой рукописи тоже не нашли, хотя Алька обшарила все многочисленные посудные горки, надеясь отыскать хоть что-нибудь в недрах полок.
— Когда по будням последняя электричка? — спросил Андрей, присаживаясь к столу.
— Кажется, в пять.
— Плохо. До пяти осталось два часа. А нам еще на автобус попасть нужно.
— В крайнем случае машину возьмем, прямо до Москвы. — Алька вздохнула, представляя, в какую жуткую сумму это выльется. Один бензин от Александрова стоит рублей триста. А сколько возьмет местный водитель, которому потом надо будет вернуться обратно? Не меньше тысячи. Ну да ничего не поделать.
— Отдохнем и рванем в спальню, — решил Андрей.
— В спальне точно нот нет, — возразила Алька. — Я там все шкафы перерыла.
— Есть еще кровать — под ней-то ты не глядела. Ящики могут оказаться там.
— Или чемоданы, — уточнила Алька, вспомнив про чемоданы в квартире Вертуховой.
В спальне они отодвинули тяжелую кровать, проверили тумбочки, но нигде не завалилось ни листика из партитур. С каждой минутой Алькины надежды таяли. Она лихорадочно соображала, за что еще можно уцепиться в деле Кретова, кроме этих злосчастных переложений, и ничего не могла придумать. Электричка давно ушла, ловить машину до Москвы нужно было с минуты на минуту, иначе из близлежащей деревни никто не согласится ехать на ночь глядя, или, что скорее всего, там не останется никого трезвого. Но Алька и Андрей никак не могли остановиться. Последней они обыскали комнату, находящуюся рядом со спальней, про которую Ленка сказала, что она предназначена для гостей. Там от пола до потолка шли бесконечные стеллажи, забитые оркестровыми партитурами, но все они, увы, оказались подлинниками, а не кретовскими транскрипциями. Пересмотреть такую кипу нот оказалось делом изнурительным, сил на террасу не оставалось.
— Останемся до утра? — Андрей поглядел на Альку, едва стоящую на ногах от усталости.
— Здесь? — испугалась та.
— Можно и здесь, что такого. Поспим до рассвета, а там со свежими силами будем террасу потрошить.
На лестнице послышались приглушенные шаги. Алька вскочила
— Не нашли еще? — Он с недоверием оглядел комнату, замусоренную бумажным крошевом, сыпавшимся с ветхих нот.
— Нет, — устало и безнадежно ответила Алька.
— Подмести надо.
Тарас исчез. Потом вернулся, неся веник и совок. Алька протянула было руку, но он вывернул веник в сторону:
— Ладно, сам я, сидай на место. — Он ловко стал мести блестящий паркет вокруг Алькиных ног. От него пахло дымом и немножко прудовой тиной, и почему-то Алька успокоилась. Они переночуют здесь, а завтра с утра обязательно найдут то, что им нужно. Не может быть, чтоб у Крета не завалялась хоть пара черновичков в самом любимом его месте обитания.
— Везде побачили? — как бы угадав ее мысли, поинтересовался Тарас.
— Веранда осталась. Но сегодня уже нет сил.
— Еще бы, — хмыкнул Тарас. — Весь день шукаете, я уж крышу настелил у одних там, а вы все роете. Як кроты! Ночевать где думаете? Тут нельзя.
— А мы хотели тут, — растерялся Андрей.
— Не, тут я вас оставить не можу. До нас пойдем, в подсобку.
— Нет уж, спасибо, — фыркнула Алька, вспомнив затхлую, грязную хибару и храпящего Петро. — Лучше на крылечке посидеть.
— Зря ты, — буркнул Тарас, заканчивая подметать. — Я ж там убрал. Петро в ночное рыбачить пошел, у нас еще две раскладушки есть. И повечерять не мешало.
— Пожрать охота, — подтвердил Андрей.
При его словах Алька почувствовала острую резь в желудке. Елки зеленые, это ж они с утра, кроме омлета, ничего не ели. Она-то ладно, а бедный Андрюшка! Алька посмотрела на него с благоговейным трепетом, почти как на святого. Подумать только, на какие жертвы он идет ради нее, да еще совершенно бескорыстно.
— Ладно, — согласилась Алька. — Идем вечерять.
Втроем они спустились вниз, заперли дом и перебрались на соседний участок. Вагончик действительно нельзя было узнать: пол явно вымыт, клеенка на столе начисто протерта, откуда-то появились два колченогих стула. А главное — в бытовке не было Петра, вид которого действовал на Альку устрашающе. На прежде не замеченной Алькой электроплитке у единственного крохотного окна кипела в котелке картошка.
— Сидайте, — пригласил гостей Тарас, сам полез куда-то на полку и вытащил большой кусок сала, обернутый в целлофан, и половину черной буханки.
Алька с наслаждением опустилась на стул, но тот угрожающе качнулся под ней. Андрей, увидев это, остался стоять в нерешительности, опасаясь, как бы другой стул не проломился под его могучей фигурой. Тарас, войдя в его положение, притащил со двора большое стесанное с одного бока полено, а сам пристроился на стуле напротив Альки. С голодухи картошка с салом показалась ей самой вкусной пищей на свете, а сам Тарас — почти лучшим другом. Обстоятельства первой их встречи совсем потускнели в Алькиной памяти, и осталась только благодарность за помощь, стол и ночлег. Поужинав и попив чаю, разошлись каждый в свой угол, Тарас — за занавеску, Андрей с Алькой — на раскладушки.