Скрипка синьора Орланди
Шрифт:
– Ленька, такой да растакой ты раздолбай!
– прокричал парнишка, сидевший за синтезатором.
– Еще раз опоздаешь, выгоню из группы!
– Все, последний раз, последний раз, май диа чиф*! Мотор забарахлил в дороге. В следующий раз на метро поеду. И мне, мужики, ещё минут на двадцать нужно будет вас отвлечь. Дело у нас с друганом крутое есть к господину Лопушанскому. Поможешь, Роман Петрович?
* Мой дорогой шеф (англ.).
– Ну, чего тебе?
– хмуро отозвался серьезный парень в очках лет семнадцати на вид, как определил Володя, сидевший в углу за столом, уставленным целой баррикадой пультов, микшеров, приборов.
Ленька и Володя подошли. Кошмарик представил юноше Володю, и инженер, не выпуская изо рта сигареты, лишь кивнул ему.
– Роман Петрович, есть у нас здесь пленочка одна, - заговорил Кошмарик тоном подхалима и подлизы, - поставь её на маг хоть на полминуты.
– Полминуты - это много, - шепнул Володя.
– Ничего, потерпим. Роман Петрович должен знать, с чем имеет дело.
Роман Петрович молча, с хмурой миной взял кассету, сунул её в магнитофон - звук скрипки, усиленный мощными динамиками, заполонил все подвальное пространство.
– Все, все! Не надо больше!
– чуть ли не закричал Володя и даже руку протянул к магнитофону, словно пытаясь остановить его, - уж больно стало страшно, он вспомнил смерть Переделко.
Инженер выключил магнитофон, недовольно усмехнулся:
– Нервный у тебя какой-то друг, Леня. Ну, чего ты хочешь от меня?
– Роман Петрович, - снова заюлил Кошмарик, - ты, я знаю, все можешь, Кулибин, прямо...
– Короче.
– Можно и короче. На этой пленочке, кроме звука скрипки, ещё один звук записан - неслышимый.
– Что за чушь!
– фыркнул Кулибин.
– Не чушь, - стушевался Кошмарик, - Вовчик сейчас тебе лучше объяснит, - и толкнул Володю в бок.
– Понимаете, - заговорил взволнованно Володя, боявшийся, что все дело сейчас пойдет насмарку и никаких миниатюрных генераторов сделать не удастся, - на пленке на самом деле записан звук... инфразвук, пятнадцать колебаний в секунду. Его мы не слышим.
– Знаю без тебя, что мы можем слышать, а что - нет, - совсем уж грубо обрезал Роман Петрович.
– Значит, ты хочешь оставить только частоту, находящуюся ниже отметки в пятнадцать герц?
Володя так и поразился прозорливости Кулибина и согласно закивал:
– Да, все верно! Получится ли это?
– У нас все получится, - с чувством огромного уважения к самому себе сказал инженер и стал нажимать какие-то кнопки, дергать рычаги.
– Что ж тебе, на всей пленке с самого начала только твой инфразвук оставить?
– Да, с самого начала.
– Ждать придется, - как в магазине или какой-нибудь конторе заявил Роман Петрович.
– Ты бы, Леня, чтобы ребята тебя не ждали, делом бы занялся. Через сорок минут приходи за своими пятнадцатью герцами.
Кошмарик побежал на подиум, стал пристраивать к "Фендеру" шнур, а Володя остался рядом с Кулибиным. Он словно всеми порами своего тела ощущал присутствие в полутора метрах от себя силы, которая через сорок минут будет подчинена ему, как покорный джин, живущий в бутылке. Воспользовавшись таинственной, страшной силой инфразвука, Володя, обычный слабый четырнадцатилетний мальчишка, становился могущественным... так же, как Кошмарик и как тот сумасшедший коллекционер.
Сорок минут текли долго, почти вечно - как течет с древних гор какая-нибудь река. Володя смотрел на играющего Кошмарика и понимал, что его приняли в этот коллектив, наверное, только потому, что он являлся обладателем прекрасной гитары. Видно, кто-то научил Кошмарика трем аккордам и ему на подиуме доставляла удовольствие лишь возможность покрасоваться с дорогим инструментом. Володя слушал его игру и думал: "Вот, гляди-ка, тоже хочет властвовать, покорять сердца каких-нибудь дур девчонок, а сам-то и не умеет ничего. Ему без генератора не обойтись. А я бы смог?"
Сорок минут истекли. Похоже, и Кошмарик догадался об этом, потому что, резко прекратив игру и сняв гитару, сбежал с подиума.
– Ну, как дела, Роман Петрович?
– подбежал он к инженеру.
– Возьми свою кассету, - протянул ему пленку Кулибин.
Но Кошмарик взмолился:
– Нет уж, Роман Петрович, ты нам покажи, что у тебя получилось! Поставь кассетку!
– Что я тебе покажу, кретин?!
– взъерепенился инженер, понимавший важность своего положения в группе.
– Ноль? Пустоту? Ты ведь даже и не услышишь ничего!
– Роман Петрович, мне и не надо ничего слышать!
– молил Кошмарик. Мне бы почувствовать эту самую... ну, пустоту! Ну, что тебе стоит?
– Слушай свою пустоту, тормозила!
– со злостью вырвал кассету инженер и врубил её в магнитофон.
Музыканты не играли. Посмеивались и покуривали, поглядывали в сторонку инженерского пульта, плохо понимая, что нужно их собрату от их "технического центра" - Романа Петровича. Володя так и замер, напрягся. Ему было страшно услышать инфразвуковую пустоту, но проверить силу своего оружия ему очень хотелось. Кошмарик тоже замер рядом с ним и даже приоткрыл рот, полагая, что таинственные волны, видно, лучше проникнут в него через это природное отверстие. Но ничего не происходило.
– Мужики, мы играть сегодня будем?
– раздался чей-то тоскливый вопрос.
– Хорош вам там тащиться от не поймешь чего...
– Да, только башка разболелась что-то...
– сказал другой.
– Слушай, - заметил третий, - какая-то сегодня у нас духота здесь, тяжело как-то. Дверь давай откроем!
– Да, - уже почти прокричал кто-то из музыкантов, - скорей дверь открой! Открой! А то придавит нас здесь сейчас! Гляди, потолок на нас надвигается!
Володя тоже увидел, что потолок подвала стал наваливаться, надвигаться, до него уже было полметра, вот он уже прижался к его голове...
– Выключи магнитофон!
– дико закричал он, бросаясь к инженеру, почему-то качавшемуся на табурете - вот-вот упадет. Он сам нашел клавишу остановки ленты и нажал на нее, и потолок медленно поплыл наверх.
– Ну как?
– спросил он тихо у Кошмарика спустя пять минут.
Ленька стоявший с открытым ртом, точно его шмякнули пыльным мешком из-за угла, пролепетал:
– Генератор ништяк. Теперь мы с тобой, Вовчик, самые крутые ребята в мире. Ты это осознал?
– Осознал!
– проговорил счастливый Володя, хотя голова у него болела страшно.