Скрипка синьора Орланди
Шрифт:
Наездившись вдоволь, Володя предложил проехать к нему домой, чтобы опробовать наконец скрипку Орланди - Переделко. Предложил он это сделать неспроста. Его начинало разбирать любопытство, тоже замешанное на сомнении, - а работает ли её генератор так же четко, как генератор скрипки из музея? Не умер ли мастер, начав играть на ней, только лишь по причине своего больного сердца, да ещё оттого, что волновался, зная о свойствах инструментов колдуна Орланди? Проверить работу генератора скрипки Переделко мальчики могли только на себе, но быть осторожными с таинственным инфразвуком они уже научились, а поэтому ничего не боялись.
"Мотор" примчал ребят к Володиному дому, Кошмарик поставил мотоцикл так, чтобы он хорошо был виден из окна, и Володя с Ленькой направились к подъезду, как вдруг их кто-то весело окликнул:
– Молодые люди, можно задержать вас на минутку?
Они остановились - им махал рукой мужчина, стоявший рядом с фешенебельным автомобилем.
– Наезды?
– остановил Володю Ленька.
– Может, пройдемся по его фейсу инфразвуковой волной?
– Нет, постой. Здесь это средство не поможет, - сказал Володя, вглядываясь в лицо совершенно незнакомого мужчины. Компьютер памяти, включившись в работу, вскоре выдал на дисплей сознания картинку: он в мастерской Переделко, и его дочь говорит о каком-то малоприятном субъекте, которому её отец по неосторожности дал номер Володиного телефона.
Мужчина сам подошел к замешкавшимся ребятам. Облик незнакомца поразил Володю - это был худой, высокий господин с совершенно голым черепом, обритым скорее всего специально. Огромный, как у киноактера Дворжецкого, лоб нависал над глубоко запрятанными внутрь глазами, с наложенными на веки тенями, как определил Володя, это было сделано, наверное, чтобы подчеркнуть выразительность глаз.
"Дракула вампир!
– подумал Володя со страхом.
– Откуда ж такой взялся?"
А незнакомец, быть может, для того, чтобы усилить впечатление, полушутливо произнес:
– Привет вам, ребята, из моего загробного мира! Итак, я вам представлюсь - Велемир Могильный, петербургский шоумен. Это, конечно, псевдоним, но именно так меня рекомендуют публике развешанные по всему городу афиши. А кто из вас будет Володя Климов? Я жду его уже три часа. Он мне до зарезу нужен.
– Ну, я Володя. Чего вы от меня хотели?
– Может быть, поговорим в салоне моей машины?
– И Велемир Могильный сопроводил свое предложение учтивым приглашающим жестом.
– Нет, с чего это я буду к вам залезать?
– фыркнул Володя.
– Мне в могилу пока ещё неохота!
Могильный оценил шутку Володи, захохотал, став при этом ещё более страшным. Остановился он разом, сделав каменное лицо.
– Я ценю остроумцев. Тогда, Володя, залезай ко мне вместе со своим другом. У тебя же от него нет секретов? А мне есть что предложить тебе и, может быть, вам обоим...
– Конечно, залезем, господин Замогильный, или как вас там, - бойко сказал Кошмарик.
– Курить-то у вас в машине можно?
– Курите, сколько вам угодно.
– Шоумен был великодушен, и вот ребята уже сидели на заднем широком сиденье автомобиля, красноречиво свидетельствовавшего о толщине бумажника господина Могильного.
"Вампир", сев на место водителя, повернулся к ребятам и вначале с улыбкой театрального злодея смотрел то на одного, то на другого, и Володе и Кошмарику даже захотелось включить свои генераторы - так, на всякий случай. Наконец Могильный спросил:
– Кто из вас скажет, какое чувство у человека преобладает над всеми другими?
– Чувство голода, - подумав, сказал Володя.
– Чувство физической любви, - глубокомысленно заметил Кошмарик, но Могильный, став ещё более похожим на выходца с того света, возразил:
– Нет, дорогие мои собратья по общей могиле, именуемой миром, нами всеми прежде всего правит чувство страха, и я в своей жизни решил довести эту эмоцию до её последнего предела.
– Разве есть этот предел?
– спросил Володя, которого заинтересовали слова Могильного.
– Милый, я его ищу, ищу!
– с азартом средневекового алхимика прошептал Могильный.
– Теперь же оставим театральный антураж. Да, на мне сейчас грим, но это мне нужно для того, чтобы лучше войти в образ... творца ужаса!
– А, так вы, наверное, "ужастики" снимаете?
– пренебрежительно спросил Кошмарик.
– Нет, милый, я не снимаю "ужастиков", - обиделся Могильный.
– Я ставлю более глобальные задачи. Я автор и продюсер театрального шоу, имеющего название "Могильные огни". Это первое в нашей стране представление такого рода, такого размаха и с таким задачами. Я хочу так напугать зрителей, многочисленных зрителей, которые, знаю, валом будут ко мне валить, что они на всю жизнь примут в свои души вирус страха, да!
– Но зачем это?
– уныло спросил Володя, вспомнив ужас на лице женщины, которую он сегодня спас на лестнице от ножа бандита.
– И так в нашей жизни полно всякой мерзости.
– Верно, мерзости хоть отбавляй, а вот страха - мало!
– ударил по подголовнику кресла Могильный.
– Мало страха! Мы уже привыкли к нему, а поэтому перестали его остро чувствовать. Только научив людей бояться, я сделаю их опять счастливыми! Они вспомнят о добре! В общем, такая штука!
– А вы сами-то чего-нибудь боитесь?
– насмешливо спросил Кошмарик.
– Я?
– изумился Могильный.
– Нет, ничего. Но хочу научиться бояться. Тогда я тоже буду счастливым. Впрочем, ребята, я вам уже объяснил философскую сторону моего творчества. Перейдем же к делу.
– Могильный помедлил, будто собираясь с мыслями, и заговорил: - Володя, ещё когда был жив Виктор Васильевич Переделко, я как-то находился в его мастерской и...
– Я вас понял, - ожесточенно сказал Володя, - мне уже говорили, что вы интересовались письмом и чертежом. Вы, я знаю, даже хотели снять копию, да вам не разрешили. Так?