Скрижали
Шрифт:
(Смоленск).
Все торопливее пролистывал Борис потёртые записные книжки, блокноты, содержащие стихи, дневниковые записи путешествий по Грузии, Средней Азии, Болгарии, Испании, Германии, Египту… Листал на авось, уже понимая, что «Скрижалей» на
В нижнем отделе секретера одна на другой лежали толстые папки, где оказались рукописи крамеровских неопубликованных повестей и романов, ветхая брезентовая сумка, набитая поплавками, лесками и крючками. За этой сумкой в дальнем нижнем углу рука Бориса нащупала нечто похожее на толстую записную книжку. «Наконец-то!» — ёкнуло у него в груди.
Но это была всего лишь коробка из-под конфет. В ней плотно лежали старые письма и открытки.
Вдруг стало противно вторжение в чужую жизнь. Борис Юрзаев кое-как распихал по местам всё, что вытащил из секретера, закрыл его. Глянул на часы: пятнадцать минут девятого.
«Дурак он, что ли, держать на поверхности такую вещь?! Дом — проходной двор. Наверняка спрятал. Сколько пациентов ходит, одних нас, учеников, было двадцать пять. Может, устроил тайник, тем более Толя тут остался один. Секретер не запирается…» — Борис снова прошёлся по квартире, заглянул в туалет, приподнял крышку сливного бачка.
А потом начал быстро, начиная с комнаты Анны, вытягивать ящики бельевых шкафов, сдвигать плечики с висящей на них одеждой. Мимоходом обратил внимание: у Артура почти не оказалось вещей, зато нарядных платьев, блузок, женских пальто и плащей было полно. «Баловал он её, баловал», — бормотал Борис, роясь в картонках, где Анна аккуратно хранила туфли и зимние сапожки.
Стоя на коленях, залез рукой под двуспальную тахту, вытащил пружинный эспандер.
Отряхнулся от пыли, перешёл на кухню, обследовал верхние и нижние полки буфета, где, кроме посуды, пачек «Геркулеса», круп, сахара и целой коллекции чаёв чуть не со всего мира, тоже ничего не было.
Заглянул в духовку газовой плиты, под мойку, даже в холодильник. И снова оказался в комнате Артура.
Диван, письменный стол без тумб и ящиков, стулья, тот же секретер… Телефон на столе. Иконы на стене. Христос. Богородица. Новенькая, не имеющая никакой ценности, иконка целителя Пантелеймона. Книжные полки.
«Может, среди книг?» — подумал он и подошёл к высокой стенке из книжных полок. Часть из них была с раздвижными стёклами, часть закрыта деревянными дверцами. Он начал быстро раскрывать их, одну за другой.
…Пятитомник Платона, «Махабхарата», «Исповедь блаженного Августина», сочинения Циолковского, Чижевского, Фромма… Борису пришлось влезть на стул, чтобы достать до самой верхней полки. И вот тут-то рядом с книгами священника Александра Меня, Библией и Молитвословом он увидел не синий — зелёный еженедельник!.
«Дальтоник проклятый этот Леонид, прах его побери!» — бормотал Борис. Он стоял на стуле, дрожащими руками перелистывал страницы. Увы! Это оказалась всего лишь толстая алфавитная телефонная книжка. Борис хотел было запихнуть её на место, как вдруг до него дошло, что не телефоны здесь записаны, а нечто другое. Это был дневник. Мысли Артура Крамера по поводу каждого, кто занимался у него в группе…
Борис спрыгнул со стула, уселся за стол, раскрыл книжку на букву «Ю». Эта страница была пуста. Тогда он вернулся к началу, открыл страницу с буквой «Б».
«Боря Юрзаев, — нетерпеливо читал он о себе. — Один из самых способных. И все же, если б не получил его в наследство вместе со всей группой, я бы его не взял. В отличие от многих, любящих всю жизнь таскаться по разным кружкам и ничего не делать, это человек действия. Но суетен. Но неизвестно, на что все это ложится. Прекрасный материал. Изуродованный жизнью. Семь лет в тюрьме. После этого вырезан рак щитовидки. Врачи говорят, рано или поздно этот вид рака обязательно возобновляется…
Не понимает: суть не в накоплении знаний. Всё время нацелен ещё что-то урвать. Чувствуя, что я не все могу ему открыть, думает: «С паршивой овцы хоть шерсти клок». Это его доминанта. Именно это закрывает его. А я испытываю внутреннее раздражение. И таким образом закрываюсь по отношению к нему.
И все-таки этот человечек, внешне чем-то похожий на Пушкина, дорог мне, и единственное, что я реально могу сделать, — молиться о нём».
Прочитав всё это, Борис заплакал.
НАСТАВЛЕНИЯ НЕКОЙ КЛАВДИИ ФЕДОРОВНЫ
(Конспект)
Когда увидишь человека, опусти его в своё сердце. Увидишь ауру в цвете, сразу поймёшь, тёмный он или светлый.
* * * * *
Если хочешь что-то понять, думай об этом. Затем, когда не ожидаешь, вдруг откроется истина. Иногда зримо.
* * * * *
Снимать лишнюю плохую энергию с больных тыльной стороной ладони, винтообразно. Все больные должны дальше сами работать над собой. Иначе рецидивы без конца.
* * * * *
Говорить больному: «Ты лучше выглядишь, лучше». Больных с камнями в почках ещё лучше лечить на расстоянии — дробить камни.
* * * * *
Если открыт центр ладони, значит, открылись все центры до солнечного сплетения, тогда человек может лечить.
* * * * *
Если устал, выдохся, нет сил жить — вспомни родник, родничок, какой когда-то видел. Не понятие, а конкретный родник! Представь, что стоишь рядом с ним, смотришь на него. И тотчас по ногам снизу вверх побежит добрая энергия Земли. Она восстановит тебя.
* * * * *
Точно так же может лечить своё дерево. У кого берёза, у кого каштан, у кого липа, дуб или осина. Если не можешь подойти к нему, представь его себе, представь, как прислоняешься спиной, всей линией позвоночника к стволу. Когда ощутишь помощь, мысленно поблагодари дерево. Обязательно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пребывание в городе стало опасным. Артур Крамер убедился в этом вскоре после того, как покинул Ботанический сад.