Скрижали
Шрифт:
— Не сдохнет. — Борис передал тряпку через плечо.
— Не должен. Если ещё и пневмонией не заболеет. Холодно. В одной ковбойке… Достал «Скрижали»?
— Не до «Скрижалей». Въедем в город, высажу у первого же метро, сам доедешь до Онкоцентра. Все сдашь. О том, что случилось, не болтай. Ясно? И про тётушку Кетован тоже.
— Наделали мы с тобой дел…
— Каких дел? Каких? Какие к нам претензии? Одной хотели помочь, другой сам свалился. У тебя, может, совесть болит?
Никольский молчал, не
— Сидишь, думаешь: нельзя было его оставлять? Ну и пусть болит твоя совесть. Если она вообще есть! Я думаю о людях хуже, чем они о себе думают. Если этот выродок сдохнет — тем лучше. Меньше народа — больше кислорода. Сегодня он пьян, завтра кого-нибудь зарежет. Если б ехали на большой скорости и он сиганул вот так из грузовика, могли бы погибнуть. Болела бы у него совесть?! Тебе хорошо, ты один. А у меня Линка и Танечка… Из-за него, из-за этой пьяни, придётся сейчас за стекло, за жестянку платить. От своих отрываю. Они там на пособии. У него об этом совесть болеть будет? Линка скопила шекелей, повела наконец куклу покупать. Зашли в магазин. Танечка увидела десятки, сотни кукол. Мать говорит: «Выбирай». Девочка растерялась, заплакала. Истерика с ней была.
— С тобой, по–моему, тоже истерика, — промолвил Никольский.
Борис высадил его, даже не доехав до первой станции метро.
Возможно, из-за метели ГАИ не обратило внимания на автомашину без лобового стекла. Он перевёл дыхание, когда подъехал наконец к скопищу кооперативных гаражей.
Еще издали увидел: мастер на месте. У раскрытых дверей гаража в окружении неумёх–автолюбителей копается в моторном отсеке старенького «запорожца».
Борис выскочил из машины, стряхивая с себя снег, расталкивая толпу.
— Николай Иванович! Здравствуйте, это я — Боря!
Старик выпрямился во весь свой огромный рост, снял очки.
— Здравствуйте, доктор. Что опять стряслось?
— Николай Иваныч, дядя Коля, понимаешь, человек помирает! Вызвали срочно. По дороге тормознул у аптеки лекарство ему купить. Ребенку. Ребенок помирает. А там рядом пивная. Стоит сволота, подонки. Говорят, давай денег. Не дашь — разобьём автомашину. И разбили! Гляди: вышибли стекло. Лобовое. Капот помяли.
— Где ж я тебе стекло возьму? Да и работы у меня до вечера. Вот «запорожец» инвалида, и ещё два клиента с «жигулями»… Добывай стекло, приедешь через неделю.
— Дядя Коля, ребёнок умирает!
— Ну и езжай. Только обмойся, у тебя лицо в крови.
— Да меня же милиция остановит! Говорю, умирает. Ребенок. Может, дорога каждая минута!
— А что с ним? — спросил инвалид с палкой.
— Понимаете, врачи лечат от бронхита, а у него пневмония, двустороннее воспаление лёгких. — Борис продолжал врать и в то же время чувствовал, будто в него вселился кто-то, кто верит в болезнь этого несуществующего ребёнка, почти видит его, разметавшегося на постели.
Из гаража высунулся напарник мастера — молодой сварщик.
— Доктор, слышал — нужно лобовое?
Борис подошёл, шепнул:
— Достанешь, не обижу, сам понимаешь…
Тот так же, шёпотом, ответил:
— Если опять «зелёными» — сделаю.
— Сколько тебе?
— Двадцать.
— Целых двадцать?! Ты что?
— Ладно. Гони пятнадцать.
Борис отвернулся в сторону, отсчитал пятнадцать долларов.
Сварщик живо сунул их в нагрудный карман засаленного комбинезона, шепнул:
— Дяде Коле про «зелёные» ни гу–гу, — и побежал к другому раскрытому гаражу.
Через минуту сварщик был уже тут как тут с новеньким лобовым стеклом.
— Николай Иванович, — сказал инвалид, — сделай сначала ему. Мне спешить некуда, у человека такое дело. А покамест идёмте, я тут рядом живу. Лицо как следует обмоете. Может, йод нужен?
Минут через сорок Борис на машине со вставленным стеклом и выправленным капотом уже выкатывал с территории гаражного кооператива.
Николай Иванович деньги за работу взять отказался, сердито махнул рукой:
— Вечно с тобой что-нибудь… Езжай. Может, успеешь, спасёшь.
…Снегопад кончился. Борису Юрзаеву хотелось петь. Вот только пятнадцати долларов было жалко. Захотелось есть. Он взглянул на часы: ещё не было и двенадцати.
Он остановился у телефона–автомата, позвонил Никольскому.
— Ты почему дома?! Почему не поехал в Онкоцентр?
— Был. Только вошёл, — хмуро ответил Витька. — Сдал. Твоего приятеля нет. Сегодня суббота, мог бы сообразить.
— Сдал — молодец! Обедать собираешься? Не хочешь меня пригласить?
— Знаешь, Борис, сегодня я уже по горло сыт нашими приключениями…
— Понятно.
— Погоди, не вешай трубку. Сейчас, только вошёл, звонок: какие-то бездельники ищут Артура Крамера или кого-нибудь из его учеников. Дали телефон. Если хочешь, запиши.
— Какие бездельники? Какие?
— С созвездия Орион! Записывай, если хочешь.
— Говори. Так запомню.
«Наверняка это закинули сеть Юркины покровители с их высокими связями, — думал Борис. — Идиоты! Ищут Артура в Москве, хотя сказал же, что он в Азии!»
До вечера, до того времени, когда нужно было ехать в офис за ответом, оставалось слишком много времени, с крыш, карнизов и деревьев лились потоки талой воды, возвращаться в свою разорённую нору не хотелось. Борис набрал номер, пока он не забылся.
Какая-то дама с низким, как определил про себя Борис, «усатым», голосом обрадовалась, когда он применил обычную формулу — сказал, что звонит ученик и друг Крамера, попросила немедленно приехать к ней на квартиру, где как раз собралась группа «Орион».