Скрут
Шрифт:
И хорош же я буду без штанов.
Игар кинул первым — пуговица, красиво прокрутившись положенное время, снова шлепнулась ушком кверху.
Улька хищно, презрительно усмехнулся. Прохожие удивленно оглядывались; подталкиваемый и подгоняемый, Игар стянул башмаки, снял пояс, стащил штаны и положил на землю перед выигравшим — тем самым бродягой в обвислой шляпе.
Компания улюлюкала; в потоке зубоскальства проскальзывали вполне уважительные нотки: настоящий игрок не тот, кто ставит золотые горы, а тот, кто согласен снять штаны…
Понурый
— На что?!
— На рубашку, — сказал Игар, не отводя взгляда.
Улька принял ставку. Бродяга, усмехнувшись, поставил на кон выигранные Игаровы штаны; брошенная им пуговица была близка к тому, чтобы удержаться на ушке. Игар почувствовал, как голые ноги покрываются мурашками — если за одну игру пуговица падала на ушко дважды, выигрыш все равно доставался жадному Ульке…
В последнюю секунду пуговица, брошенная бродягой, перевернулась.
Игар обвел глазами притихшую компанию. Осторожно поднял пуговицу; крутанул.
Пуговица упала на ушко.
Кажется, вокруг играющих собралась толпа; бродяги, матросы, воришки-игроки искренне, как дети, радовались успеху Настоящего Игрока, отыгравшего обратно свои штаны — и еще груду монет!
Сияя, Игар оделся. Подтянул пояс; горделиво оглядел сборище, крякнул, щелкнул пальцами:
— А-а-а!.. На все!
Кто-то засвистел от восторга. Улька блаженствовал; не часто на его маленьком игорном пятачке случалось такое представление: бедный-богатый-нищий-богатый-без штанов…
Ставили по многу; ставили серебро, кто-то поставил даже золотой. Улька немилосердно изгонял из игры недостаточные, по его мнению, взятки; Игарова горсть лежала особняком, и многие, глядя на нее, с сожалением цокали языками: дурак парень. Без штанов было остался — теперь дурное свое богатство проигрывает. Дураков не лечат…
Бросил бродяга в обвислой шляпе; пока пуговица прыгала, Игар успел дважды покрыться потом. Бродяга проиграл.
Круглоглазый матросик, у которого не хватило денег на большую игру, перевел дыхание; в игру вступил одноглазый, с виду бандит бандитом.
Игарово сердце вертелось, как брошенная пуговица на кону. Выигрыш любого из его соперников означал полное его поражение.
Но и одноглазый проиграл.
Всего играющих было человек шесть; когда пуговица, пять раз упав ушком вверх, оказалась в его руках — руки эти дрожали. Улька сочувственно щурился — большая игра…
Игар уже знал, что выиграл. И знал, что, выдав эту уверенность, тут же лишится всех денег и нескольких зубов в придачу…
Он подышал на пуговицу; потом поплевал. Зрители охотно предположили, что еще надлежит сделать, чтобы удача была благосклонна — но Игар не внял их советам. Осторожно лизнул пуговицу языком; положил на сгиб пальца — и под одновременный вдох всех присутствующих крутанул.
Пуговица упала точно на ушко — как волчок. Прокрутилась несколько секунд и легла на бочок, ушком вниз.
Кто-то ахнул. Кто-то сквозь зубы ругнулся; не дожидаясь приглашения, Игар сгреб с доски свой выигрыш. Наверное, столько получает молодой матрос за весь долгий, тяжелый поход.
Он улыбнулся обомлевшему Ульке:
— Спасибо, брат…
Повернулся и скользнул сквозь толпу; кто-то двинулся за ним во след, он это сразу почувствовал. И почти сразу ощутил, как чья-то заскорузлая рука ухватила за плечо:
— Погоди… Так не уходят. Начал играть — играй… А то сгреб, понимаешь…
Игар обернулся. Одноглазый, бандит бандитом, недобро щурил уцелевшее око; вокруг плотно стояли его приятели. Может быть, и не вся толпа из них состоит — но человек десять точно найдется…
Одноглазого дернули за рукав. Бродяга в обвислой шляпе что-то ожесточенно зашептал; с другой стороны подоспел круглоглазый матросик:
— Ты… это… он с Черноухим позавчера пришел. Ты… это…
Одноглазый выпустил Игарово плечо. Механически, мгновенно; потом, опомнившись, схватил снова:
— Этот?! Да посмотри, он же на палубу ни в жизнь не ступал! Этот с Черноухим пришел?!
Бродяга снова зашептал. Одноглазый тряхнул головой:
— Да нищий же был, как крыса!.. Они все…
— Я сам его видел с людьми Черноухого! — тонко, как-то жалобно крикнул матросик. — Позавчера видел, морской девой клянусь…
Ох, покарает тебя твоя морская дева, подумал Игар. Одноглазый оттолкнул его — со страхом, с каким-то даже отвращением:
— А… иди ты…
Раздраженно махнул рукой и вернулся к игре.
У дверей публичных домов здесь вешали особым образом выщербленную морскую раковину; ловя ветер, странное украшение издавало не менее странный звук, который с некоторой натяжкой можно было принять за стон страсти. В этом квартале подобные стоны слышались со всех сторон.
Вечерело; Игар шел, и навстречу ему попадались чрезвычайно интересные прохожие.
Один был явно пират, причем давший, по-видимому, обет морской деве; половина головы у него была обрита, зато и борода росла только с одной стороны. Встретившись с ним взглядом, Игар быстро отвел глаза.
Другой был аристократ, сопровождаемый двумя телохранителями; один из них, проходя мимо, нарочно задел Игара ножнами сабли. Игар сделал вид, что ничего не заметил.
Третья была девочка лет двенадцати, горбатая; подойдя к Игару, она доверчиво улыбнулась:
— Хочешь меня? Мне так эти сволочи надоели, у тебя хоть лицо хорошее… Пошли, а?..
Игар ушел, сдерживая дрожь и подавляя желание оглянуться.
Моряки и горожане бродили, по одному и группками, болтали между собой, время от времени заворачивали в двери под страстно стонущей раковиной; кое-где у стен стояли общественные девушки, и на протянутой ладони у каждой лежал красный помидор — символ мужской силы. Всякий, взявший овощ с предлагающей его ладони, в ту же минуту становился из прохожего клиентом.