Скрюченный домишко
Шрифт:
– Да, думаю. Но мне не хватает еще нескольких улик. – Помолчав, она добавила: – Старший инспектор Тавернер считает, что убила дедушку Бренда, верно? Или Бренда с Лоуренсом вместе, потому что они влюблены друг в друга.
– Ты не должна говорить таких вещей, Жозефина.
– Почему? Они же влюблены.
– Не тебе об этом судить.
– Почему? Они пишут друг другу любовные письма.
– Жозефина! Откуда ты это знаешь?
– Я читала. Ужас какие сентиментальные. Но Лоуренс такой и есть. Струсил и на войну не пошел. Сидел в подвалах и топил котлы. Когда над нами пролетали всякие
Не знаю, что бы я на это сказал, но в эту минуту к дому подъехала машина. В мгновение ока Жозефина очутилась у окна и прижала курносый нос к стеклу.
– Кто там? – спросил я.
– Мистер Гейтскил, дедушкин адвокат. Наверное, насчет завещания.
И она в возбуждении выбежала из комнаты, очевидно, чтобы возобновить свою сыщицкую деятельность.
В гостиную вошла Магда и, к моему великому изумлению, направилась прямо ко мне и взяла обе мои руки в свои.
– Мой дорогой, – проворковала она, – какое счастье, что вы еще здесь. Присутствие мужчины так успокаивает.
Она отпустила мои руки, подошла к стулу с высокой спинкой, чуть подвинула его, погляделась в зеркало, взяла со столика маленькую коробочку с эмалью и задумчиво стала открывать и закрывать крышку.
Поза была красивая.
В дверь заглянула София и наставительным тоном прошептала:
– Гейтскил!
– Знаю, – ответила Магда.
Через несколько минут София вошла в комнату в сопровождении невысокого пожилого господина. Магда поставила коробочку на место и сделала шаг ему навстречу.
– Доброе утро, миссис Филип. Я поднимаюсь наверх. Ваш супруг написал мне письмо, будучи в уверенности, что завещание хранится у меня. У меня же из слов покойного мистера Леонидиса создалось впечатление, что оно у него в сейфе. Вам об этом, вероятно, ничего не известно?
– О завещании бедненького дуси-дедуси? – Глаза Магды удивленно расширились. – Нет, конечно. Не говорите мне, что эта негодная женщина там, наверху, уничтожила его.
– Ну-ну, миссис Филип, – он погрозил ей пальцем, – никаких необоснованных обвинений. Вопрос лишь в том – где ваш свекор держал свое завещание?
– Как – где? Он отослал его вам – в этом нет сомнений. После того как подписал его. Он сам так сказал.
– Полиция, как я понимаю, просматривает сейчас личные бумаги мистера Леонидиса. Я хочу поговорить с инспектором Тавернером.
Как только адвокат вышел, Магда вскричала:
– Вот! Значит, она его уничтожила! Я знаю, что я права.
– Пустяки, мама, она не совершила бы такой глупости.
– Совсем это не глупость. Если завещания нет, она получит все.
– Ш-ш, Гейтскил возвращается.
Появился адвокат, с ним Тавернер, а за ними Филип.
– Я понял со слов мистера Леонидиса, – Гейтскил говорил на ходу, – что он поместил завещание в сейф Английского банка.
Тавернер покачал головой:
– Я связался с банком. У них нет никаких личных документов мистера Леонидиса, за исключением некоторых хранившихся у них ценных бумаг.
Филип предложил:
– Но может быть, Роджер… или тетя Эдит… София, будь добра, пригласи их сюда.
Вызванный на совещание Роджер, однако, не пролил
– Абсурд, полнейший абсурд, – повторял он, – отец подписал завещание и ясно и четко сказал, что пошлет его на следующий день по почте мистеру Гейтскилу.
– Если память мне не изменяет, – мистер Гейтскил откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, – двадцать четвертого ноября прошлого года я представил мистеру Леонидису проект завещания, составленного согласно его указаниям. Он одобрил проект, вернул мне, и я в свое время послал ему завещание на подпись. По истечении недели я отважился напомнить ему, что еще не получил подписанного и заверенного завещания, и спросил, не хочет ли он что-то в нем изменить. Он ответил, что завещание полностью его устраивает, и добавил, что подписал его и отправил в банк.
– Совершенно верно, – с жаром подхватил Роджер. – Как раз тогда это и было, примерно в конце ноября прошлого года, помнишь, Филип? Как-то вечером отец собрал нас всех и прочитал завещание вслух.
Тавернер повернулся к Филипу:
– Это совпадает с вашими впечатлениями, мистер Леонидис?
– Да, – ответил Филип.
– Очень похоже на «Наследство Войси», [6] – заметила Магда. Она удовлетворенно вздохнула. – Мне всегда казалось, что в завещании есть что-то драматическое.
6
Пьеса английского писателя, известного театрального деятеля и актера X.Г. Баркера (1877–1946).
– А вы, мисс София?
– Все происходило именно так, – отозвалась София. – Я прекрасно помню.
– И каковы же были условия завещания? – спросил Тавернер.
Мистер Гейтскил собрался было ответить со всей своей пунктуальностью, но Роджер Леонидис опередил его:
– Завещание было очень простое. Поскольку Электра и Джойс умерли, их имущественная доля вернулась к отцу. Сын Джойса Уильям еще раньше погиб в бою в Бирме, и его деньги отошли отцу. Из близких родственников остались только Филип, я и внуки. Отец объяснил это в завещании. Он оставил пятьдесят тысяч фунтов, не обложенных налогом, тете Эдит, сто тысяч Бренде, ей же этот дом или же купленный вместо этого по ее желанию дом в Лондоне. Остаток он поделил на три части – одну мне, другую Филипу, третью следовало разделить между Софией, Юстасом и Жозефиной. Доли обоих младших оставались под опекой до их совершеннолетия. Кажется, я все правильно рассказал, мистер Гейтскил?
– Да, весьма приблизительно таковы условия документа, который я подготовил, – проговорил мистер Гейтскил ядовитым тоном, уязвленный тем, что ему не дали высказаться самому.
– Отец прочел нам завещание вслух, – продолжал Роджер. – Спросил, нет ли у кого-нибудь замечаний. Ни у кого, конечно, их не было.
– Бренда сделала замечание, – напомнила мисс де Хевиленд.
– Ну как же, – с горячностью произнесла Магда. – Сказала, что не может слышать, как ее любименький старенький Аристид говорит о смерти. У нее, видите ли, мороз по коже. Так она выразилась. Мол, если он умрет, ей не нужны эти ужасные деньги.