Скучная Жизнь 2
Шрифт:
— Да я пошутила просто!
— Думаю тебе следует позвонить ей и извиниться.
— Чего?!
Глава 18
Глава 18
— Принеси-ка еще льда! — командует Ли Хуа и Бон Хва — торопится, не тратя время на то, чтобы поклонится и сказать: «Да, Луиза-нуна, как скажете, Луиза-нуна». А все потому, что Ли Хуа сторонница высокой эффективности и не обращает внимания на мелочи, вроде манер. Особенно когда это касается тех, кто ниже ее по цепи командования. Вот и сейчас — в маленьком холодильнике под стойкой заканчивается лед и у нее нет времени заниматься ерундой и говорить что-то вроде «Намгун-хубэ, пожалуйста сходи на кухню и принеси два больших
Потому она бросает короткое «принеси-ка еще льда!» и даже не смотрит на него — понял он, чего от него требуется или нет. Сейчас у Ли Хуа как будто сразу восемь рук, она словно многоликая и многорукая богиня барной стойки — подает напитки, смешивает коктейли, успевает кому-то улыбнуться и пошутить, с кем-то пококетничать, а кого-то осадить и легким кивком головы — вызвать охрану, дабы перебравшего клиента аккуратно переместили в кабинку, а то и вовсе отправили домой. Так что лишней пары рук или еще одного лика, дабы явить теофанию самому своему стажеру — у нее нет.
Он спешит, проходя через двери кухни, которые открываются в любую сторону, так, чтобы пропускать человека с подносом. Кивает двум поварам, которые, как и всегда не обращают на него никакого внимания, занимаясь своим делом. Раньше они всегда вздергивали голову, когда он проходил через кухню, а все потому, что новое лицо. Однако с того момента, как он стал носить красную жилетку — они привыкли. Красная жилетка, значит — свой. Персонал, который работает за стойкой. И, хотя сегодня он умудрился запачкать жилетку кетчупом (придется замачивать!) — к нему уже привыкли.
Проходит дальше, в кладовку и открывает ларь-морозильник. Берет два больших пакета со льдом. Лед в клубе уходит в никуда в промышленных масштабах, лед добавляется во все напитки и даже просто стакан с водой не подается без льда. Ведерки со льдом — обязательный атрибут в случае, если за столиком заказывают шампанское. И да, лед здесь бесплатный, его стоимость не имеет никакого значения, особенно если учитывать цену коктейлей в клубе.
Он закрывает ларь и торопится обратно, держа в руках два больших пакета со льдом. Начало смены, впереди еще вся ночь, а завтра ему нужно в школу с утра… хорошо было бы, если бы Старший перехватил управление ближе к полуночи, он бы выспался. Сон нужен больше для разума, нежели чем для тела, так он говорил, ведь сердце бьется всю жизнь, дышит человек тоже все жизнь, без перерывов на сон и обед. Будь его, Бон Хва воля — так он и вовсе отдал бы управление Старшему, как только за порог клуба ступил, его идея, пусть сам и работает. Но… Старший объяснил, что ему — нелегко телом управлять, каждый раз очень много сил уходит, особенно на рутинные задачи. Так что Бон Хва старался его не отвлекать по пустякам, хотя подозревал что тот — недоговаривает. В любом случае, пока он может работать самостоятельно — он будет работать самостоятельно, не обращаясь за помощью. А то… вдруг помощь Старшего — имеет своей временной лимит? Ну то есть «столько-то часов помощи» и все? И не будет старшего товарища в голове, а у него в жизни такой бардак… нет, уж чего-чего, а таскать лед из морозильников и бегать туда-сюда по поручениям, а также изображать из себя офисное растение в кабинете мадам Вонг — это он может и без всякой помощи.
— Вот! — повышает он голос, появляясь позади Ли Хуа, повышает голос, потому что как и всегда в клубе звучит музыка. Не такая громкая как в ночных клубах для молодежи, но все-таки.
Ли Хуа — молча сдвигается чуть вправо, освобождая проход к холодильному ларю под стойкой и он — открывает крышку и ссыпает кубики льда в специальное отделение. Убирает пустые пакеты в мусорный контейнер, стоящий тут же под ногами.
— Посмотри, что там за четвертым столом! — кидает ему Ли Хуа: — если что охрану позовешь!
— Хорошо. — он не кланяется, потому что знает, что Ли Хуа — не обернется. Она трясет шейкером, жонглирует им, перехватывает, артистичным
Он только головой качает… и тут же спохватывается — она же послала его за четвертый! Четвертый столик — самый проблемный. В клубе нет слепых зон, все пространство, что в зале или кабинках, что во внутренних помещениях для персонала — просматривается с камер и ведется постоянная запись. Однако, четвертый столик расположен так, что у тех, кто сидит за ним — создается иллюзия, что их никто не видит. В результате за этим столиком постоянно что-то да случается. Драки или попытки заняться сексом на столике или под ним — уже обыденность. Однако мадам Вонг не просто так здесь все для удобства сделала, тут уже все есть. Хотите подраться — ну так есть ринг для подпольных боев. Хотите сексом заняться — ну так поднимайтесь в апартаменты тут же, на этаж выше. Только деньги заплатите. А драться и трахаться бесплатно в ее клубе никто не смеет, потому что мадам Вонг — высокоморальная и за семейные ценности… а вовсе не потому, что жадная. Да.
Так что, направляясь в сторону четвертого столика, пробираясь сквозь танцующих и просто стоящих с бутылкой или бокалом в руке — он мысленно вздохнул. Скорее всего за четвертым опять или драка или полуголая девица, в декольте у которой шарят руками. В первом случае — попросить перенести разногласия на ринг, во втором — попросить перенести выражение симпатии в апартаменты. Если не будут внимать голосу разума — в обоих случаях вызвать охрану. Лицо дядюшки Вана с его шрамом поперек — быстро снимало все возражения.
Завернув за угол, он остановился. На первый взгляд все было вполне пристойно. Девушка, блондинка в темных очках — в центре стола, она — является центральной фигурой всей композиции. Рядом с ней, пытаясь заглянуть ей в глаза — застыл в неудобной позе парень лет двадцати пяти, одетый в какую-то яркую, кислотных цветов, куртку и с цепочкой на запястье. С другой стороны — девушка в синем с большой грудью, размалеванная как рекламная стойка газированных напитков — с огромными, губами, красная помада бросалась в глаза, длинные ресницы… Бон Хва успел таких вот навидаться тут. Каждый день такие вот «охотницы» появлялись тут и искали себе компанию, а еще лучше — богатого мужчину, который будет их угощать. Впрочем, можно и женщину — такие «охотницы» как правило неприхотливы и имеют довольно широкие взгляды. Единственный критерий, который был важен для них — это деньги. Все остальное, рост, пол, цвет кожи, религия, политические убеждения или внешность — не играло никакой роли. За девушкой, чуть дальше — еще одна девушка, такая же «охотница», как и та, что в синем, единственная разница — она в красном. Такие же губы и глаза, такая же большая грудь, выкипающая из декольте, девушка пьет сочжу прямо из горлышка бутылки, пьет, показывая класс — просовывая горлышко бутылки глубоко между своих губ, с очевидной аллегорией. Скользя бутылкой то вглубь, то вынимая ее, а то наоборот, просовывая так глубоко, что становится страшно за ее жизнь.
Какой-то парень рядом с ней — хлопает в ладоши и кричит что-то, подбадривая ее. Сочжу — не умещается у нее во рту, струйка течет вниз с уголка рта, вниз, вниз, в декольте и скатывается в ложбинку между гладкими, сферическими выпуклостями.
С другой стороны ее подбадривает еще одна девушка, вся в черном, затянутая в кожу, на шее у нее — ошейник, широкий кожаный ошейник с шипами, у нее черные тени под глазами, черные ногти и черная помада на губах. Она кричит что-то и поднимает сжатый кулак вверх.