Скульптор с Олимпа
Шрифт:
Здесь же в казачьей вотчине теперь кругом бегали куры, важно ходили гуси.
БТР охраняли две кавказские овчарки, сидящие рядом на цепи.
Всё это я приметил, когда недавно проходил по их угодьям. Кроме мужчины в цивильной одежде, да его жены с ребёнком, на территории никого не было.
Эти мысли промелькнули в голове, но я сказал другое:
– Меня зовут дядя Слава. А вас как?
– Меня – Галя. Очень приятно познакомиться! И говорите мне «ты», а то как-то неловко…
– Хорошо, Галя, мне тоже приятно познакомиться с тобой.
Она достала из одного из многочисленных карманов формы хаки стильный мобильный телефон, набрала номер. В трубке послышался беспокойный рокот мужского голоса.
Галя перебила взволнованную речь:
– Да всё нормально, пап. Я в лесу. Упала, повредила руку. Но дядя мне помог…
Мужской голос в трубке снова взорвался. В лесной тишине я услышал отчётливо: «Какой ещё дядя?!» - «Прохожий».
– «Где это место?» – «Да почти напротив нашей базы». – «Будь там, я сейчас приеду!»
– Папа волнуется, – извиняющим тоном сказала Галя.
– На его месте я бы тоже заволновался.
Ну, что ж, может, пойдём навстречу отцу? Потянув за уздечку, я помог развернуть кобылу Мобилу, и мы пошли к краю леса. Вскоре показался всадник, перескочивший в несколько приёмов заросшую камышом низину и ручей, и вылетел на травянистую полосу между леском и оврагом.
Заметив нас, поскакал навстречу. Спешившись, выкрикнул:
– Галюша, что с тобой? Что это за человек?
– Успокойся, папа. Это дядя Слава, он помог мне. Просто лошадь на повороте, взвилась на дыбы, я упала и повредила немного локоть.
– А ну-ка покажи!
Она вытянула вперёд ушибленную руку, осторожно приподняв рукав куртки.
– Надо срочно возвращаться, - забеспокоился отец, - ссадина небольшая, но припухла. Давай-ка я тебя усажу на Оленька, а Мобилу за поводья привяжу рядом.
Он легко взял дочь за талию и водрузил на своего коня, сам ловко вскочил в седло, придерживая поводья Мобилы в левой руке, прицепил их к седлу. Конь под ними затанцевал на месте. Лошадь тоже задергалась.
В последний момент, будто опомнившись, казак произнёс:
– Извините, Бог знает, что подумаешь, когда такое случается. Главное, я понял, что вы ни в чём не виноваты. Когда спешишь, тут уж не до выяснений. И спасибо, что помогли моей Галюше!
– Ну, что вы, я всё понимаю. Вы меня извините, если что не так…
Круто развернув коня, на ходу казак бросил:
– Всё нормально! Заходите как-нибудь к нам. Надеюсь, Галя вам рассказала, где мы находимся.
Эти слова звучали уже на ходу, так как лошади с места пустились рысью.
Я помахал им вслед, развернулся и пошёл в обратном направлении, думая о происшедшем событии.
Вспомнились копыта, нависшие над головой, ржание напуганной лошади.
Словно со стороны увидел себя растерянного. Почему-то мелькнула мысль о диких амазонках, что скакали когда-то по прериям с развевающимися волосами.
Невольно сравнил их с нынешним поколением… Современная амазонка-казачка не так эффектно выглядит в своём наряде. Это даже нарядом нельзя назвать - почти армейская форма.
Теперь всё перевернулось: девушки, женщины стараются ни в чём не отставать от мужчин. Около века назад они ещё грациозно скакали на лошадях, держа ноги по одну сторону седла, что смотрелось очень элегантно.
Вспомнился рассказ Пушкина и одноимённый фильм режиссёра Алексея Сахарова «Барышня-крестьянка».
Видно, я устарел в своих вкусах. Теперь женщины уравняли себя с мужчинами во всём и, порой, даже при близком рассмотрении трудно определить пол субъекта.
«К чему эти мысли?» – подумал я…
29. 05. 2012
Утро в Пятигорске
зарисовка
Из окна пятого этажа высотного здания пятигорской городской больницы очень хорошо наблюдать по утрам, как меняется вокруг пейзаж, будто настроение человека – в зависимости от погоды и времени суток.
Наблюдать есть за чем, поскольку, почти прямо напротив, возвышаются две самые известные горы пятигорья: Машук и Бештау.
Сегодня на Кавказских Минеральных Водах занялась ясная заря, как почти весь октябрь в этом году – выдался на удивление тёплым, даже жарким, словно август.
Если бы не пожухлая трава и золото опадающих листьев да красное пламя рябин, неожиданно возникающее там и тут в скверах и вдоль улиц, да ещё – молчание птиц в пору успокоения природы, то вполне можно принять это время, как продолжение летней благодати.
Нужно сказать, что эту благодать осеннюю я представляю, как компенсацию мне, находящемуся в больнице на обследовании сердечных дел. Только не любовных, а физических, в связи с пороком сердца…
Но это грустная история, о которой вовсе не хочется говорить. Благо, что поговорить есть о чем: о том, что ласкает мой взор даже в такой обстановке.
Итак, забудем, что вижу я эти виды из окна больницы, представим, что это такая смотровая площадка, на которую я забрался, чтобы полюбоваться самому и теперь мне захотелось рассказать о тех впечатлениях, которые навеяли мне окрестности Пятигорья.
В этот ранний час вдруг послышалось натужное гудение машины, поднимающейся в гору по одоной из главных магистралей города совсем рядом от этого места.
Вдали за Бештау и Машуком, напротив моего окна, висели две синеватые тучки, растянутые по горизонту. Создавалось впечатление видимого, но далёкого берега, перед которым, на переднем плане будто простирается морской залив из синего-синего воздушного океана.
Под Машуком, совсем рядом, причудливо зацепившись за основание горы стоящие на рейде многопалубные корабли – возвышающиеся высотные здания, строения всевозможных конструкций.