Скверна
Шрифт:
Девять черных теней беззвучно бежали по лесу. Они двигались по опушке Блиндбола, там, где дует ветер из Среднего Има. Они неслись без остановок до наступления темноты. Тогда они посменно поспали и продолжили свой путь. Они не разводили огня, а для поддержания тепла пользовались Потоком.
Римеру казалось, его ноги отяжелели. Страх перед тем, что он мог обнаружить, работал против него. Инстинкт уже давно рассказал Римеру, что речь идет о трупорожденных, но он надеялся, что ошибается. Хирка покинула
Возможно, речь шла о бродягах, о трупорожденных, которые оказались заперты здесь. Но вряд ли они полгода проспали, а потом снова принялись убивать.
Нет. Раз они здесь, значит, они прошли сквозь камни, а Хирка покинула Имланд напрасно. Он заметил, как эта мысль отравляет его сознание, ослабляет способность мыслить здраво. Краем глаза он видел Свартэльда. Участие мастера в экспедиции повышало шансы вернуться с берегов Тистванна живыми.
Всю дорогу Колкагги держались вместе. Они приближались к району озера с юга. Вид на все стороны света отсюда был одинаковым. Из-под снега торчали белые березовые стволы, прямые как столбы. Они создавали иллюзию, что Колкагги никогда не продвинутся вперед.
Ример заметил, как кто-то из его спутников поднял руку. Он что-то заметил.
Все опустились на корточки, а потом поползли по склону между деревьями к выступу над водой. Черный выступ по форме напоминал серп и был покрыт тонким слоем льда. В снегу рядом с ним лежали одиннадцать безжизненных тел. Ветер приносил снег, который заметал их, хлестал по льду, задувал между деревьями и собирался в сугробы.
Тела ничем не были прикрыты. Другие воины даже не искали погибших. Они увидели Карна и быстро ушли. Ни одна армия не хочет вступать в сражение со слепыми.
Свартэльд подал Колкаггам знак рассеяться. Они окружили периметр, но здесь никого не было, только они и мертвецы. Ример поднялся и зашагал вниз по склону. Колонна молчаливых, одетых в черное имлингов следовала за ним.
Он стянул с лица маску и остановился рядом с одним из погибших. Могучий мужчина лежал на боку. Его волосы волнами примерзли к груди. Ример перевернул его на спину. Он был холодным, но еще не промерз насквозь, как и все остальные. На земле не было видно следов крови. Ни на ком из погибших Ример не увидел смертельных ран. Что же случилось?
Двое погибших оказались женщинами. Лучницы. Луки так и остались висеть у них за плечами. Только один из мертвых вынул меч. Ример почувствовал, как холод начинает проникать ему под кожу. Что бы ни произошло, эти воины были застигнуты врасплох.
Он услышал, как кто-то прошептал у него за спиной:
– Что их убило?
– Страх, – ответил другой Колкагга.
Ример повернулся к ним:
– Никто не умирает от страха.
Ответа не последовало. Ример смотрел на мертвых. Они понятия не имели, с чем столкнулись. Они с тем же успехом могли сражаться с завязанными глазами. Неужели такова судьба Маннфаллы? Погибнуть в неведении? В заблуждении?
Нет!
Римера переполняло яростное желание знать. Кого можно ранить, того можно и убить. Он должен выяснить, с чем имеет дело, любой ценой.
Он поднял меч, вонзил в ногу мертвеца и отрезал ее прямо над коленом. Нога отвалилась. Отделилась от остального тела. Свартэльд прошептал его имя. Ример не ответил. Он смотрел на меч. Меч остался чистым – сухим и без следов крови. Из раны сыпалась пыль. Блеклая красная пыль. Ветер принялся вытягивать ее из мертвых сосудов и разносить по льду.
Она ушла напрасно.
Ример услышал собственный смех. Сначала тихий. Потом он стал громче. Смех его был безрадостным, как будто он смеялся над всеми, кто когда-нибудь веселился.
Свартэльд опустил руку ему на плечо. Облаченные в черное воины пристально смотрели на Римера. Сквозь прорези в масках были заметны только их глаза, но Ример видел, что они размышляют, не лишился ли он рассудка. И не понимают.
Слепые вернулись. Она ушла напрасно. Навсегда.
Ример скрипнул зубами и вонзил меч в лед. Лед треснул. Звук разлетелся по замерзшей поверхности земли. В трещине показалась вода. Две льдины. Две мысли.
Горе от того, что ее нет.
Но еще изгнанная надежда. Надежда, потому что произошедшее здесь подтверждало: врата до сих пор открыты. Круги воронов живы.
Ключ
Хирка сидела на полу в простенке между ванной и спальней и пыталась не смотреть на стоявшее под душем создание. Она предпочитала наблюдать за Стефаном, который складывал свои вещи в прямоугольную коричневую кожаную сумку с карманами по бокам. Уголки стерлись почти до дыр.
Стефан взглянул на Хирку.
– Что? Она еще вполне годная.
Хирка понятия не имела, о чем он говорит, поэтому не ответила.
– Она у меня уже больше десяти лет, и чего только не выдерживала. Натуральная кожа, так ведь? Таких сумок уже не производят, вот в чем дело. Я не испытываю никакой сентиментальности, если ты об этом.
– Сентиментальность?
– Ностальгия. Романтика. Привычка, – сказал он и стал упаковываться дальше так, как будто ненавидел свою одежду. – К тому же она практична. В ней много карманов.
– Место для всех твоих темных вещичек, – ответила она и посмотрела на стеклянный стол. Там лежали пистолет, складной нож, мобильный телефон и еще какие-то вещи, назначение которых было ей неизвестно.
– Эй! Благодаря вещам, которые ты называешь темными, ты до сих пор жива, так что радуйся, что сейчас ты не сидишь в аду и не ведешь со мной беседы о морали.
– Мораль?
– Что правильно, а что нет. Ты ведь об этом говоришь, да?
Она указала на его вещи:
– Я говорю о цвете.