Сквозь тернии
Шрифт:
Тимка долго молчала.
– Её Бог ниспослал израильтянам, чтобы те могли выстоять в войне с филистимлянами. Так, впрочем, и вышло, но затем людей настигла кара. Проказа перестала служить кому бы то ни было – она принялась пожирать всех подряд, словно в попытке уничтожить всяческую жизнь!
– Лихо, – улыбнулся Колька. – Похлеще современного биологического оружия, которым пугают кого не попадя.
Тимка задумалась.
– Мне тоже так показалось. Мне не понятно другое: зачем Бог так поступил?
– А может это был вовсе и не Бог, – предположил Яська.
– Тогда кто же? – спросил Колька.
– Те, кто наблюдают.
Больше
«Это и впрямь эксперимент. Они проводят опыты над телами, сознанием и душами людей! Чтобы быть как можно дольше».
21.
Никто так и не решился спросить, кого именно имел в виду Яська под теми, кто наблюдают. Наверное, из-за поселившегося в груди страха. Потому что и без того уже было не по себе – даже сверх меры! Да Яська и сам ни за что на свете не решился бы озвучить ту версию, что поселилась в его голове в связи с последними событиями. Верил ли он сам во Тьму, как в высшее естество? А во что ещё верить, если, как оказалось на деле, Она повсюду? Куда не плюнь, за что не ухватись, о чём ни подумай – на первый план неизменно выползает бездна! От неё, такое ощущение, и впрямь невозможно скрыться. По крайней мере, ему, Яське. Тьма словно и впрямь заинтересовалась его личностью – он был ей зачем-то нужен. А это пугало похлеще всего остального.
Обратный путь проделали молча. Колька правил на корме, изредка стреляя глазами по дальнему берегу. Пару раз он пробормотал, что вроде как видел в осоке Огурцова. Хотя чего ему там делать, на той стороне? Зарабатывать на очередные «люли» от папаши – только и всего. По любому, гад, не всё рассказал, теперь, вот, шпионит в придачу!
Тимка никак не реагировала на Колькину браваду – уткнулась в свою книжку, напрочь отстранившись от реальности.
Яська пару раз пытался заговорить с подружкой, но та только шикала в ответ и отворачивалась, всем своим видом демонстрируя, что Яська ей мешает. Яська всё понял без слов и отстал. Он пробрался на нос лодки и склонился к воде.
По волнам одним с ними курсом скользили беспечные водомерки. Они резко дёргались из стороны в сторону, замирали, словно прислушиваясь к водной стихии, затем снова пускались в путь. Крохотные насекомые чем-то походили на дельфинов, которые катаются на волнах, оставляемых огромными морскими судами, – Яська видел это пару раз по телевизору. Кажется, в программе Жака-Ива Кусто.
Страх сразу же немного подотстал, но лишь на какое-то время. С заросшего берега налетела стая голодных стрекоз и враз изничтожила всех водомерок. Яська пробовал отогнать хищников, однако ничего не вышло. Да и сами водомерки сглупили: бросились кучей от лодки, так что на Яськины телодвижения стрекозы просто не обратили внимания.
Вид смерти вернул всё на круге своя, и Яська вновь загрустил.
На берегу сразу же распрощались.
Колька привязал плоскодонку на прежнем месте, под ивой, после чего заявил, что пойдёт тормошить Огурцова – может проговорится, если поначалу и впрямь недосказал чего. Хотя какой смысл тому врать? Но всё же... Как говорится, «бережёного, бог бережёт»!
Тимка сразу же заметила, что это совсем не то, о чём следует задумываться именно сейчас. Думать нужно о том, как они будут себя вести, оказавшись на той стороне. Ведь там всё будет против них, как уже было в другом мире. На то она и та сторона, чтобы подстерегать незваных гостей подлыми ловушками.
Яська тут же спросил, что именно Тимка имеет в виду под
Девочка ничего не ответила, а лишь заявила, что займётся этим сама, и тоже ускакала на одной ноге, не спуская взгляда со страниц.
Яська остался совершенно один и побрёл домой.
Бабушка встретила очередными упрёками: мол, сколько не говори, такое ощущение, что и впрямь всё в одно ухо влетает, а из другого вылетает!
Яська поначалу не понял, с чего весь сыр-бор, однако хватило всего лишь одного взгляда на раритетные ходики с крикливой кукушкой, как всё сразу же стало ясно: половина третьего дня! Нехило они поплавали.
Яська машинально соврал, что были на том конце деревни: помогали тёте Зое поливать грядки. Бабушка вроде как поверила, по крайней мере, перестала ворчать, однако как только Яська накинулся на остывший обед, тайное сразу же стало явным – ну не могла тётя Зоя отпустить не накормив, тем более, столь «добропорядочных работничков»!
Яська смутился и молча хлебал борщ, смиренно внимая, что может случиться с мальчиком его возраста, если тот постоянно врёт старшим. Что язык отвалится – это Яська уже слышал от мамы. Что всерьёз никто потом воспринимать не станет – от папы. В школе, на уроках ОБЖ, Семён Семенович Воронков – бывший КМСник по спортивной ходьбе – говаривал, что с лжецом не пойдёт в разведку, а в бане и вовсе спиной не повернётся. С разведкой ещё всё было ясно – хотя, если называть вещи своими именами, так стыдили всяких трусов и предателей. Ну да бог с ними. А вот пример с баней стоял обособленно. К чему он?..
Бабушка подлила масла в огонь. Сказала, что на том свете зачтётся, а ещё вспомнила, как врунов наказывали в царские времена: приводили на центральную площадь, сгоняли народ и прилюдно заливали в рот лжецу расплавленный свинец!
Яська на силу проглотил последнюю ложку и поскорее ретировался прочь – ну её эту бабушку, с её кровожадными примерами. И без того жути навалом. Не хватало ещё, чтобы лгуны средневековые ночью привиделись с открытыми ртами, прожженными насквозь глотками и выпученными от боли глазами.
Яська помотал головой, силясь избавиться от плохих мыслей, и с разбегу брыкнулся на кровать. Радовало одно: одежда успела просохнуть и бабушка не привязалась ещё и с этим.
То ли бессонная ночь сказалась, то ли прогулка на свежем воздухе, то ли сытный обед, – но Яська понял, что засыпает. С потолка спустилась сказочная дрёма и раскинула своё цветастое покрывало.
Яська вспомнил про смешного человечка по имени Оле Лукойе. Тот всегда приходил к детям перед сном и раскрывал один из своих зонтов. Один зонтик был цветным, усеянным сказочными картинками, – он предназначался для хороших мальчиков и девочек, которые во всём слушаются старших, не врут и не дерзят. Таким деткам по ночам снились сказочные сны. А другой – для озорников и врунишек, на вроде Яськи. Этот зонтик был чёрно-белым, как были блеклы и скучны их сны. Если вообще были.
Засыпая, Яська подумал: за что Оле Лукойе мог так на него взъесться? Чем он хуже других?.. Да, не подарок – бабушка любит так говаривать, – но и нечета тому же Ищенко и его шайке. Что же тогда снится по ночам им? И что за зонтик открывают над их твёрдыми лбами?
Оле Лукойе явился под переливчатую трель соловья. Он спустился по солнечным лучам, что пробивались в щель между оконной рамой и не задёрнутой шторкой – будто по ступенькам. Коснулся лакированной туфелькой с загнутым носком пола, тут же приставил вторую ногу. Поклонился и смешно опёрся на оба зонтика.