Сквозь Тьму
Шрифт:
– Завтра утром состоится суд над Дженайей. Я хочу, чтобы ты выступил на суде в качестве свидетеля обвинения, - перешёл Ариус к главному.
Джон не сразу нашёл что ответить. Предложение магистра удивило пришельца, поэтому на то, чтобы взвесить все “за” и “против” Джону понадобилось время. “За” было только одно – содействовать храмовникам в надежде, что они выполнят своё обещание и вернут его домой. Однако у Джона не было ни малейшего желания плясать под дудку магистра, чьим обещаниям он ни капельки не верил.
– Нет уж, спасибо. Меня это не интересует, - категорично заявил он.
– Не торопись с отказом. Твои показания могут сыграть на процессе очень важную роль. Если тебя не волнует справедливость, то вспомни из-за кого ты оказался здесь. Дженайя и её сообщники вырвали тебя из привычного мира, и попытались убить. Неужели тебе совсем не хочется с ними поквитаться?
Джон мысленно признал, что имеет дело с опытным провокатором. Понимая, что пафосная чушь про общее благо вряд ли проймёт его собеседника, Ариус сделал основной акцент на мстительности. Вот только мстить Дженайе Джону совсем не хотелось. Он знал наверняка, что суд вряд ли проявит снисхождение к тёмной ведьме, но не хотел быть тем, кто вобьёт в крышку гроба Дженайи последний гвоздь.
– Вы с этим прекрасно справитесь и без меня. Так что мой ответ остаётся прежним, - продолжал Джон стоять на своём.
– Да что с тобой не так, пришелец? Как ты можешь защищать ведьму после того что она сделала с теми несчастными в катакомбах? – неожиданно вмешался в разговор Малик.
– Несчастными? Хотя да, ты прав. После того что случилось под театром, назвать их счастливчиками у меня язык не поворачивается.
Хотя Ариус был солидарен с Джоном, едкое замечание пришельца пришлось ему не по нраву.
– Ты можешь и дальше шутить по этому поводу, но уясни одну простую вещь: нежелание помочь правосудию может быть расценено как соучастие, - предостерёг он Джона.
Однако Доу не стушевался.
– Чушь собачья! Прежде чем утверждать, что я помогал вашей ведьме, вспомните кто я такой. Ничтожный чужак без магических способностей. А она – могущественная ведьма, при одном упоминании о которой граждане вашего славного королевства бегут менять бельё и сушить промокшие штаны. Я ничем бы не смог ей помочь, даже если бы очень этого захотел, - парировал Джон обвинения магистра.
– Но ведь ты был рядом с ней, когда она убивала людей в катакомбах, и всё видел! – вновь встрял Малик.
– Ничего я не видел. В момент, когда началась резня, я стоял за дверью, а когда зашёл внутрь, всё уже практически закончилось. О том, с чего всё началось, и кто на кого напал первым, я могу только гадать.
Малик коротким кивком подтвердил, что Джон сказал правду и на этот раз. Дальнейшее общение с пришельцем показалось магистру пустой тратой времени.
– В таком случае, не смею тебя больше задерживать. Можешь идти, - сообщил магистр.
Джон направился к двери, но перед тем как выйти обернулся.
– Я могу прийти на суд, но не в качестве свидетеля, а как обычный зритель? – спросил он напоследок.
– Можешь, - не стал отказывать магистр, после чего объяснил где и во сколько состоится слушание дела тёмной ведьмы.
– Возможно оно и к лучшему. От таких свидетелей вреда больше чем пользы, - высказал своё мнение Малик, едва за Джоном закрылась дверь.
Ариус считал точно так же. Отказ Джона не слишком сильно расстроил магистра, поскольку дальнейшая судьба Дженайи и так была предрешена.
***
Ариус был далеко не единственным храмовником, которого волновала судьба тёмной ведьмы. Продолжая обдумывать детали своего плана, Джером узнал, что всё это теперь не имеет смысла, поскольку Дженайя схвачена и заточена в темницу. Вместо того, чтобы испытать облегчение, храмовник пришёл в ярость. Он чувствовал, что его не только обманули, но ещё и обокрали, лишив возможности самому расправиться с проклятой ведьмой. Не до конца ведая что творит, храмовник спрятал кинжал в сапог, и отправился в темницу. Камеру, в которой содержалась Дженайя, охраняли не обычные тюремщики, а двое воинов ордена “Дневного Света” – Стефан и Гэлан.
– Пропустите меня. Мне необходимо поговорить с пленницей, - потребовал храмовник, предвкушая как всадит кинжал в сердце ведьмы.
– Извини, но нам велено никого к ней не пускать. Приказ магистра, - ответил Стефан.
– Что за чушь? Немедленно пропустите меня! – повысил голос Джером, стремительно теряя контроль над собой.
Гэлан грубо оттолкнул попытавшегося пройти мимо него Джерома, от чего тот едва не рухнул на пятую точку.
– Если приказ магистра для тебя ничего не значит, то видимо, ты ошибся адресом. Впрочем, мы силой никого не держим. Не нравится наш орден – можешь идти на все четыре стороны, - заявил Гэлан.
С трудом держа себя в руках, Джером решил сменить тактику, быстро поняв, что переть напролом бессмысленно.
– Я ни это имел в виду. Вы молодцы, что чётко выполняете приказы магистра, но может всё-таки сделаете для меня исключение? Обещаю, это не займёт много времени, - перешёл молодой храмовник от требований к уговорам.
Однако и это не подействовало.
– А тебе не кажется, что ты слишком сильно зарываешься? Лучше для начала объясни почему ты приказал освободить арестованного торговца, - потребовал Стефан.
– Это моё личное дело и вас оно не касается, - процедил Джером сквозь зубы.
– Да неужели? Тогда можешь считать, что охрана ведьмы – это наше личное дело. Если ты свернёшь ей шею, магистр нам этого не простит, так что иди отсюда подобру-поздорову, и радуйся что она не спустила с тебя шкуру, а лишь немного потрепала.
Джером стиснул зубы, затем резко обернулся и пошёл прочь. Слышавшая весь разговор от начала до конца Дженайя усмехнулась. Она и сама без труда догадалась, ради чего Джером искал с ней встречи, и сокрушалась от того, что его не пропустили. Молодой храмовник не только бы даровал ей быструю смерть, но ещё и избавил бы её от участия в завтрашнем фарсе. Несмотря на то, что дела её шли хуже некуда, Дженайю ободряла мысль о том, что она успела исполнить волю своего учителя, и помогла назойливому пришельцу избавиться от святого пламени. В том, что храмовники не вернули Джона обратно в его родной мир, и что на суде она снова его увидит, Дженайя нисколько не сомневалась.