Слабое звено (Ключевая фигура)
Шрифт:
Алибек рассмеялся, глядя на вооружившегося веслом парня. Два других распластались на стланях и голов не поднимали. Смельчак был смешон со своей дюралевой трубой перед вооруженным «ТТ» Гумистой. Хотя до этого огрызался, довольно ловко уходя от преследования.
– Лодку не продырявь, – предупредил он Аслана, – отбуксируем ее ближе к берегу.
Уваров огляделся. До берега этим хилякам не доплыть. Правда, в виду бастиона есть небольшой риф с нехорошей репутацией. Там и при небольшом волнении гибнут яхты, их словно магнитом притягивает на острые скалы. Но расстояние не настолько ничтожное, чтобы думать
– В воду, сопляки! – Алибек тоже вооружился веслом, второе взял в руки Лече Дугушев. – Считаю до трех. Потом буду таранить вашу посудину, пока она не перевернется. Но тогда я вас, паскуды, распластаю винтом. В воду!
– Погоди, – Гумиста с ухмылкой указал на осадку «Крыма»: лодка в воду погружалась буквально на глазах.
Алексей молчал. Бесполезно откачивать воду, даже если они возьмутся за работу втроем. Она долго зачерпывала во время преследования, да еще захлестнуло волной. Совсем она не утонет, ее удержат на плаву пенопластовые плиты, расположенные в бортах и носовом герметическом отсеке.
– Пацаны, обувь снимайте, – тихо распорядился он. Катера сошлись бортами. Первым ударом весла, пришедшимся в предплечье Алексея, Уваров ослабил его хватку, а вторым выбил весло из его рук. Потом сильно ткнул в грудь парня. Избегая нападения Гумисты, Алексей прыгнул за борт. Все равно покидать полузатонувшую посудину. Лучше уж без серьезных травм.
Сейчас он не думал, сумеет ли доплыть до берега, его занимали другие мысли: оставят ли их в покое. Могут на прощанье долбануть веслом по голове. Наверняка так и поступят, дабы исключить любую возможность возвращения кого-либо из них.
Он посмотрел на барахтающегося рядом Мишку. Мишка, может, и протянет какое-то время, а вот Булат...
Бандиты словно знали о том, что Булат не очень хорошо плавает. Хотя к чему им знать, стоит только поглядеть на его хрупкую фигуру, испуганное лицо, судорожные движения его рук.
Алексей не проронил больше ни одного слова. Он понимал – просить этих людей пощадить хотя бы самого маленького бесполезно. Заодно берег силы, прекрасно зная, что порой не хватает всего капли, всего одного движения, одного глотка воздуха.
Бандиты накинули фал на переднюю «утку» лодки и выпустили его метров на десять. Они ждали, когда усталость подберется сначала к одному, потом к другому. Старший казался сильным парнем, но он быстро устанет, спасая сначала одного товарища, потом другого. Чтобы спастись самому, сил у него не хватит.
А младший, похоже, быстро начал сдаваться. Вот он, следуя указаниям старшего, переворачивается на спину, пытается вытянуть ноги в горизонтальное положение. Ему помогают оба товарища. Один занялся его ногами, другой заводит за голову руки: в таком положении можно долго находиться без движения, отдыхать. Но маленький ублюдок боится расслабить свое тело, боится утонуть, все мышцы его напряжены. В рот попадает вода, он отплевывает ее вместе с нечленораздельными выкриками, повизгивает. А старший молодец, делает сразу два дела – поддерживает товарища и снимает с него одежду, которая тянет того на дно.
Средний тоже начал уставать, он буквально вымотался, помогая маленькому, суча под его телом ногами, удерживая того на плаву. Но так и не смог ничего поделать с его руками. Они рефлекторно приходили в движение, вместо того чтобы спокойно вытянуться далеко за головой, обнажив лишь кончики пальцев. «Булат, держись!» – хрипит он, а сам еле удерживается на поверхности. И помогает, помогает младшему тонуть, так же инстинктивно, словно в бревно, напоследок вцепляясь в него. Он тоже делает два дела, даже три: тонет сам, спасая товарища, и в то же время топит его.
Все, малыш пошел ко дну. А восхищение старшим продолжает расти. Он нырнул за малышом. И долго не показывался на поверхности. Потом появился, тяжело дыша и цепляясь красными от натуги глазами за последнего товарища. «Мишка, держись!» – теперь уже хрипит старший.
Вода любит размеренные движения, она не переносит суеты и беспорядочности, наказывает за это, стремительно отбирая силы. А ведь все трое в спокойном состоянии могли бы продержаться долго. А тут не прошло и двадцати минут, как уже второй, булькнув напоследок, стал стремительно погружаться.
Алибек не переставал удивляться старшему: тот снова нырнул!
– Рефлексы у него с вывихом, – заметил он Гумисте. – Вместо того чтобы спасаться самому, этот баран спасает покойников. Растянем ему удовольствие, – громко сказал он, больше обращаясь к тяжело дышащему Алексею, вновь показавшемуся из воды. – Живи, насколько хватит у тебя сил. Ты заслужил.
Он отвел ему не больше часа, и то завысил значимость или стойкость крепкого орешка. Вся жизнь Алибека Уварова прошла на Каспии. Не здесь конкретно, а в Махачкале. Он сам пару раз тонул, по себе знал, как быстро тают силы, как паника сокращает срок, как желание жить поедает остатки мужества, тех же сил. Как непередаваемо мучительно не прощаться с жизнью – нет, таких мыслей в голову не приходит, – а просто умирать, носоглоткой чувствовать вал соленой воды, которую, как насосом, качают и качают легкие. И все смешивается перед открытыми глазами, водная муть перемешивается с радужными пятнами, в голове среди сумбура четко вопит одна лишь мысль; она, словно заключенная в клетку, бьется о воображаемые прутья, рвет их зубами, кровоточащими деснами, наконец застревает в прутьях и успокаивается... Все, пришел конец. Но путь к нему, несмотря на краткость процесса, неимоверно долог.
Все это прочувствовали в полной мере два пацана, которых с безумным отчаянием спасал их старший товарищ. Ему вдвойне, втройне будет мучительней умирать.
И только сейчас Султан, сидящий неподвижно, обернулся к Шамилю. Старик и так был седой, а сейчас его волосы показались Амирову... Такого цвета раньше он никогда не видел. Дагестанец походил на сипа, хищную птицу. Но с обрезанными крыльями, отпиленными когтями. Наверное, ему хотелось выдрать свои глаза, оглохнуть, чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг.
Старик плакал, проклиная человека, к которому раньше питал симпатию. Человека, который принес ему облегчение, дав в руки то, о чем Шамиль молил Аллаха, – его кровника. Человека, который предал его – не в тюрьме от безысходности или под пытками, а оказавшись на воле; а перед тем как продать, позвонил и спросил о деньгах, иуда! Шамиль проклинал Сергея Марковцева.
Старый дагестанец и умер с этим именем на устах. Его сердце не выдержало.
Алибек завел двигатель и на очень маленьком ходу натянул фал. Разворачиваясь, «Крым», как загарпуненный кит, потянулся за буксиром. Потом скорость чуть увеличилась, но все равно оставалась небольшой. Даже через десять минут можно было видеть едва приметную точку в воде – голову старшего. Потом она исчезла...