Слабое звено
Шрифт:
— Заметил, но делать нечего. Демонтажные работы отменяются, и… — растерянно развел Ленар руки, — Честно говоря, я рассчитывал на другую реакцию. Я ведь только что официально освободил вас от еще нескольких часов тяжелого труда.
— Но мы же бросаем материальное имущество! — прохрипел Радэк, — Просто берем и выбрасываем в никуда.
— Только не надо драматизировать, — отмахнулся Ленар, — Эти трубы прокатывают на комбинате Нервы из алюминия, выплавленного из местного реголита, который добывают на соседнем спутнике. Они продаются за гроши и легко впишутся в статью вынужденных расходов.
— Допустим. Но как же магнетрон?
— Магнетрон… — повторил Ленар, пробуя
— Радэк прав, — встряла Вильма, разделавшись с сухариками, — Магнетрон мы никак не впишем в статью вынуж…
— Хватит! — перебил ее Ленар надорвавшимся воскликом, — Все, нет никакого магнетрона и никогда не было! Мы все это время были без магнетрона, и нас за него уже оштрафовали, так что самое страшное позади! Под нами сейчас тоже нет никакого магнетрона, а корабль нагревает воду при помощи… не знаю, при помощи веры в корабельный естественный отбор! Кто не способен заправиться без магнетрона, тот вымирает, ясно? Не напоминайте мне больше про магнетрон, у меня от этой мысли голова болит!
— Ладно-ладно, успокойся. Давай тогда сменим тему. Есть что-то еще на повестке дня?
Ленар устало потер лоб и словил на себе выжидающие взгляды.
— Нет, — отрезал он, сделав вид, что не заметил веющее от них любопытство, — На этом все, собрание окончено, все свободны.
Наступила мертвая тишина, и никто не решился шелохнуться. Четыре неподвижных фигуры обменивались друг с другом беглыми недоверчивыми взглядами, словно сидели за покерным столом и старались разглядеть отражение карт в глянце хмурящихся лбов.
— Ребята, вы свободны, — ударила Вильма по невидимым струнам, натянутым в воздух, и три пары глаз взяли ее под прицел.
— Да, мы знаем, — ответил Эмиль, и расслабленно облокотился на столешницу, — И мы решили воспользоваться своей свободой по своему усмотрению. Так ведь, Радэк?
— Да, все верно, — он с громким звуком почесал свою щетинистую щеку и расслабленно опустил плечи, — Если не возражаете, мы с Эмилем посидим здесь и немного отдохнем. Если, конечно же, у вас нет причин выгонять нас. У вас ведь нет причин, Вильма?
— Вы что, теперь преследовать нас с Ленаром будете?
— Преследовать не будем, если вы не будете убегать, прятаться и секретничать без нашего участия. Мне стоит напомнить, что мы все еще в одной команде, и ваше с Ленаром поведение не совсем способствует командному духу?
— Радэк, это уже переходит границы…
— Какие границы? — Радэк саркастично оглянулся, — Я думал, у нас нет границ. Признавайтесь, что с Ирмой?
— А ты с ней еще не беседовал? — спросил Ленар и смирился с тем, что головная боль в ближайшее время будет его естественным состоянием.
— Беседовал, и она ушла от ответа. Почти как ты. Что происходит? Почему она не работает с нами? Почему ее сейчас здесь нет?
— Это я предложила, — задрала Вильма свой нос, — Ей будет полезно отдохнуть до отлета.
— Вы уже начали отделять ее от экипажа? — обвиняющее вопросил Эмиль, — Все еще уверены, что ей не место среди нас?
— Ей и так не место среди нас. Она сломалась, понятно?
— Так давайте ее склеим!
— Я серьезно! — ее ладонь ударила по столешнице, и оставшаяся вода в стаканах покрылась рябью.
Ленар поднял руку в жесте, приказывающем Вильме успокоиться, и она начала растирать кожу на лице, переводя дыхание.
— После того, как ее выбросило с Коли репульсионным полем, — начал объяснять Ленар, сложа руки домиком, — она заработала что-то вроде посттравматического
— И все? — спросил Радэк, натянув брови себе на затылок, — Она не является корпоративной шпионкой, террористкой, носительницей редкой заразной болезни? У нее посттравматическое расстройство, и вы не захотели с нами этим делиться?
— Вот теперь поделились. Тебе легче стало от этого?
— Не очень.
— Ладно, — выдохнул Эмиль, переварив новости, — Давайте на секунду забудем о том, что Ирма, как вы говорите, «сломалась». Мы ведь с вами на одном корабле работаем, хоть и в противоположных его концах. Мы имеем право знать о состоянии каждого из нас. Делить нас всех на классы по палубному признаку — это вредительское разобщение, которое не способствует рабочей обстановке. У нас здесь совсем не военное судно и…
— Эмиль, прости, — заткнула Вильма ему рот, — Я решила, что вы с Радэком кинетесь ее защищать, и хотела избежать излишних дискуссий.
— Эти дискуссии не лишние. Пока вы здесь плетете интриги, кто-то должен вспомнить, что она все еще наша коллега, и мы должны помогать ей.
— Она все еще наша коллега, — задумчиво согласился Радэк, — И наш долг помочь ей в пределах наших возможностей. А можем мы далеко не все. Вы все еще хотите исключить ее из нашего экипажа?
— Хотим ли? — переспросил Ленар с издевкой в голосе, — Это не какая-то прихоть, Радэк. Это уже необходимость.
Радэк упер в Эмиля свой вопросительный взгляд, словно спрашивая у него мнения. Эмилю впервые за долгое время было нечего сказать, но эти двое так долго проработали вместе, что уже практически научились читать мысли друг друга. Эмиль лишь издал короткий кивок подкисленной гримасы, и на этом их молчаливое совещание окончилось единогласным решением:
— Где мне поставить подпись?
8. Четыре отклика
Навигация в межзвездном пространстве — занятие крайне неблагодарное. Когда корабль вылетает из звездной системы, он вынужден лететь строго по прямой линии по направлению к целевой звезде, маяком горящей на многие световые года и не позволяющей заблудиться. Когда корабль летит к чему-то мелкому и неподвижному, вроде космической станции, штурман должен заранее точно знать ее местоположение относительно пункта вылета. Если же в межзвездном пространстве пытаются встретиться два корабля, один из них вынужден двигаться максимально предсказуемо, чтобы другой смог лечь на его траекторию в нужный момент времени и с нужной скоростью. Когда до ближайшего ориентира квадриллионы километров, а точно вычислить траекторию первого корабля не представляется возможным, вся надежда остается на то, что разрыв между двумя кораблями будет достаточно небольшим для прохождения радиосигнала. И все это еще полбеды, потому что корабль даже без учета множителя Алькубьерре достигает скоростей, на которых релятивистские законы становятся почти осязаемыми и начинают ощутимо менять понятия массы и времени. Все это приходится учитывать управляющему интеллекту Марвину, однако в отсутствие ближних ориентиров погрешности накладываются одна на другую, и Марвин может лишь примерно догадываться, с какой скоростью двигается корабль, как быстро растут требования к маршевой тяге из-за увеличивающейся массы и как все это согласовать с расширяющимся временем. Для Марвина это была настоящая компьютерная головная боль, а совершить все эти расчеты живому штурману было равносильно расчету попадания дротика в раскачивающуюся маятником доску для дартса посреди урагана в безлунную ночь.