Слабость силы: Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания
Шрифт:
Потеря «зеслянских» норм... Потеря «зеслянской» социальности... Потеря «зеслянского» нормативного содержания... Обретение «зеслянского» антинормативного содержания... Путь от «зеслянина» к «антизеслянину»... Воздействие этой метаморфозы на Землю. Вот то, что хочу понять.
Скажут: «Подумаешь, одна закрытая система засвечивает
Дело, повторяю, не в отвратительности этого «зеслянского» явления, а в его несоответствии собственным («зеслянским», так сказать) нормам. Вот что я пытаюсь растолковать. Вот зачем оперирую «зеслянской» метафорой. Вот зачем ссылаюсь на Брехта. В «мире ЗС» можно действовать по законам ЗС. Законы «мира ЗС» допускают в «мире ЗС» нечто такое, что законы «мира ОС» для «мира ОС» категорически запрещают.
Однако если нечто, запрещенное для «мира ОС», происходит в «мире ЗС», то это не обязательно означает, что «мир ЗС», так сказать, вышел из собственных берегов. Если же «мир ЗС» нарушает свои законы (свои, а не «мира ОС»!), то это значит, что он вышел из собственных берегов.
По моей оценке, нечто подобное происходит с «миром ЗС» в США. И это очень опасно. Я вообще считаю, что всего опаснее, когда какой-то социальный мир выходит за пределы своей социальной логики, своих социальных норм.
Потому что на этом пути он рано или поздно обретет антинорму, то есть возникнет превращенная форма (форма, истребляющая свое содержание). И особенно опасна такая мутация в «единственной сверхдержаве». Мутация сильного.
«Превращается» ли «мир ЗС» в США? По некоторым симптомам можно предполагать, что нечто подобное действительно происходит.
Но кто-то скажет: «Это их дело». А кто-то добавит: «Ничего, они разберутся». В чем-то согласен. Но не во всем.
Их дело? Пожалуйста, поймите, пока не поздно: уже нет «нас» и «их». «Мир ЗС» создает самые причудливые трансгосударственные композиции. И то, что нам представляется «их» делом, может повлиять на нас. Сначала на наши ЗС. Потом на наши ОС. Кроме того, есть и обратная связь. В любом случае, мы уже не живем за непроницаемым забором. Мы живем на семи ветрах.
Конечно же, социальная система под названием «США», и особенно «мир ЗС» в США... Все это может защищать свою норму. Под вопросом эффективность этой защиты. Но защита, конечно же, налицо. А у нас-то что происходит?
Мы и ЭТО: трансцендентный аспект
В России все особо осложнено тем, что был СССР. Что в СССР все строилось на принципе огня (убедительно строилось или нет – отдельный вопрос). Россия в ее так называемом демократическом исполнении этот огонь не просто отвергла. Она, не отказавшись от наследства СССР, одновременно предала всех, кто служил советскому огню (коммунизму, социализму).
Она предала политиков. Хонеккера,
Она предала и тех людей из «мира ЗС», кто служил этому огню. Она предала живых и мертвых. Даже когда ей хотелось сохранить сам факт служения (синдром безыдейного чекизма), она все равно начала изымать из этого служения огонь. И «рыцарей огня» представила как авантюристов или специфических профессионалов, для которых профессия самодостаточна (своего рода модификация формулы «искусство для искусства»).
Живые могут еще отреагировать на предательство (хотя реагировать, будучи преданным и находясь в тюрьме, – дело невеселое и крайне бесперспективное). Но мертвые лишены даже этого.
В США попахивает серой какого-то (слабого пока) инфернального начинания. В России воняет так, что трудно выжить даже в противогазе.
Но оно же не само по себе воняет. Нет, так сказать, амбре без источника. Сие взыскует названия. Общеизвестны грубые названия источников подобного запаха. Но все свести к таким названиям – значит, упростить тему и приукрасить поименованных. Гораздо больше могут сказать те строки из лермонтовского стихотворения, в которых говорится о «наперсниках разврата».
Я опишу лишь один из случаев такого «наперсничества». Тот, который мне самому случилось лицезреть в Дели. После сложных переговоров я пришел в гостиничный номер и включил телеканал РТР-Планета. По каналу шла передача о Довженко. И о его последнем, незавершенном фильме «Прощай, Америка!». Фильм был закрыт Сталиным.
В передаче Довженко был представлен антикоммунистом и петлюровцем. Особо усердствовали украинские ревнители нового образа Довженко. Это и понятно: нужен национальный классик, ненавидевший «совков» и «москалей».
Ревнителям было наплевать на элементарную истину творчества. А эта истина гласит, что творческий человек не может имитировать огонь, страсть. Он может только разжечь это внутри, то есть действительно обладать этим. Данная истина касается даже актерского творчества. И уж тем более творчества режиссера.
К фильмам Довженко можно относиться по-разному. Я, например, этого режиссера не люблю. Но нельзя не признавать, что фильмы по-своему талантливы. А также буквально проникнуты коммунистическим огненным пафосом.
Борцы с мифом о коммунистичности Довженко сначала рас сказывают о том, какой он был антисоветчик, антисталинист, держатель фиги в кармане... Потом показывают куски из его фильмов. Лучше бы не показывали. Потому что любой кусок свидетельствует, что разрушители мифа о коммунистичности Довженко – лжецы и конъюнктурщики. А также мифотворцы, создающие антимиф в соответствии с новой конъюнктурой.
Но в передаче, которую я описываю, все не сводится к перелицовке творчества Довженко.
В передаче обсуждается последний его фильм. Этот фильм – «Прощай, Америка!» – был посвящен одной реальной американке, которая работала в ЦРУ, а потом перешла на сторону СССР.