Сладкая боль
Шрифт:
Маркус сдавленно смеется. Фиона хмурится.
— Я за рулем. Извини.
— А мне завтра на работу, — говорит Маркус. — Поэтому я не могу…
— Работа, хренота… Живем только раз!
Лилла берет его за руку и пытается втащить на кухню, но Маркус упирается и не сдвигается ни на шаг.
— Спасибо, Лилла. Нет.
Она не сдается, хватает Маркуса за свободную руку и с силой откидывается назад, так что тот вынужден шагнуть.
— Я не отстану, пока ты не выпьешь. Кроме шуток. Даже не думай от меня отделаться. Тим
Анне хочется знать, устоит ли Маркус, и она с интересом наблюдает за ними.
Он уступает, смеется и позволяет отвести себя на кухню.
— Я тоже выпью, — говорит Тим. — Анна, хочешь коктейль? Фиона, ты уверена, что нет?
Когда Тим уходит, Анна поворачивается к подруге и улыбается.
— Господи, ну ты и нарядилась, — замечает та, оглядывая девушку с головы до ног. — Ты совсем по-другому выглядишь.
— Конечно, по-другому! — Анна смеется. — Лилла дала мне платье. И накрасила. И макияж не размазался, видишь?
Фиона не отвечает. Анна склоняется к ней и шепчет:
— И вообще это все не важно. Важно только одно… я очень хочу, чтобы ты знала. Кажется, я тоже могу быть счастлива. По-настоящему счастлива! Мы с Тимом…
Фиона резко отстраняется, словно почувствовав дурной запах.
— Только не говори, что у тебя роман с Тимом! В твоем состоянии вряд ли стоит начинать новые отношения!
— Но послушай, Фиона, — перебивает Анна. — Я знаю, что Тим писал тебе. Все не так, как ты думаешь. Пауки, краска на стенах… я не…
— Анна, хватит. Замолчи. Сию же минуту. Я не желаю слушать это… эту… — Фиона отворачивается и шагает вслед за остальными на кухню. Но ее последние слова доносятся до Анны:
— …этот безумный бред.
75
Фиона заходит на кухню с видом человека, который готов к войне. Она подтягивает табурет и садится, скрестив руки на груди. Анна, весьма смущенная, появляется у подруги за спиной. Я вопросительно смотрю на нее, гадая, что случилось, но она одними губами произносит: «Потом».
Лилла готовит новую порцию коктейля и всех, кроме Фионы, заставляет взять по бокалу. Анна держит бокал обеими руками; хотя она и подносит его к губам, не похоже, что девушка пьет. Она, как и я, хочет остаться трезвой и не утратить бдительности. Я едва смачиваю губы. Нужно быть внимательным. В здравом уме и твердой памяти.
Мы сидим за кухонным столом, Анна — напротив меня. Я вытягиваю ногу и нащупываю ее ступню в знак поддержки и утешения. Она натянуто улыбается.
Не знаю, что такое с Фионой, но лицо у нее мрачное и злое. Она с кислым видом пьет минералку и явно жалеет, что пришла. Фиона сердито смотрит на брата всякий раз, когда он пьет коктейль, и подчеркнуто игнорирует Лиллу.
— За Фэрвью, — говорит Лилла, поднимая бокал. — За самый красивый дом в Сиднее.
Мы чокаемся и пьем.
Лилла улыбается Маркусу.
— Пей.
Та отвечает яростным взглядом, но молчит. Потом поворачивается к Маркусу:
— Завтра ты пожалеешь, что пил. В восемь у нас встреча с Фрэнком Флетчером. Ты будешь не в лучшей форме.
Лилла грубо фыркает, вытирает рот тыльной стороной ладони, подается вперед и рассматривает Фиону, словно какое-то необычное животное.
— Мы, конечно, едва знакомы, — произносит она, — и ты имеешь полное право сказать, что я лезу не в свое дело, но все-таки позволь заметить: чего ты все время напрягаешься? В чем проблема? Может, расскажешь? Иногда, знаешь ли, бывает полезно облегчить душу.
— Я вовсе не напрягаюсь, — холодно отвечает Фиона. — Просто некоторые вещи меня раздражают.
— Раздражают? Правда? И какие же это вещи? Извини, что спрашиваю.
— Прекрати, Лилла, — говорю я, сердито глядя на нее. — Замолчи, блин, слышишь?
Лилла гневно сверкает глазами, и я вижу, как она мысленно взвешивает, стоит ли затевать ссору. Она, видимо, решает, что нет, потому что в конце концов с невинным видом трепещет ресницами.
— Ладно, Тим. Я замолкаю. Хотя и не понимаю, почему ты так злишься. Не я первая начала грубить.
76
Хотя ужин готовил Тим, Лилла настояла на том, чтобы помочь отнести еду в столовую. Закончив, она начинает распоряжаться — властно хлопает в ладони и сообщает, что пора садиться за стол.
— Тебя ждет сюрприз, — говорит она Анне, размашистым жестом открывая дверь.
Комната выглядит очень красиво; хотя Анна до сих пор даже не задумывалась, что столовая нуждается в уборке, ее, судя по всему, отдраили сверху донизу. Все кажется чище и новей. На столике — огромный букет белых гардений с заднего двора, и в воздухе висит густой цветочный аромат. Шторы, раньше постоянно задернутые, теперь распахнуты, чтобы был виден сад. Обеденный стол, который обычно придвинут вплотную к дальней стене, выставлен на середину, прямо под люстру, и со вкусом накрыт — хрустальные бокалы, белые салфетки, изящные фарфоровые приборы, которые Анна с трудом узнает. В центре стола мерцают белые свечи в серебряных подсвечниках.
— Вуаля! — Лилла сияет, лишь мельком взглянув на Анну, прежде чем обратиться к Маркусу. — Правда, супер? В последние дни я здесь часами вкалывала. Комнату сто лет не прибирали. Даже пришлось залезть на лестницу, чтобы вымыть люстру. Работы была уйма, я чуть шею не свернула, потому что все время стояла вот так. — Она запрокидывает голову, чтобы продемонстрировать, и выпрямляется с улыбкой, явно довольная собой. — Я долго возилась, потому что пыль лежала слоями. Но оно того стоило. Такой красивый старый дом, очень жаль видеть его в забросе…