Сладкая горечь обмана
Шрифт:
Сделав Эмме предложение, он поступил как самый отъявленный эгоист. Зная в глубине души, с каким уважением она относится к нему, он сыграл на этом в собственных целях, ради своих желаний и своего счастья, и сейчас у него не хватает смелости признаться в этом.
В другой жизни он сделал бы все, что в его силах, чтобы Эмма принадлежала ему, но в этой жизни ему никогда не оправдать ее ожиданий. В этой жизни он проявит свою любовь единственным известным ему способом.
— Так жить невозможно, — согласился Хэрри, заправляя белокурый локон Эмме за ухо и уклоняясь от ответа.
Она прильнула к
— В таком случае все, что тебе нужно сделать, — это попросить меня остаться. Я останусь с тобой в Мельбурне, или мы уедем с тобой в самые отдаленные части страны. Только скажи.
Хэрри сделал глубокий вдох и приготовился разбить ее чудесное сердце.
— Эм, я не заслуживаю этого, я не заслуживаю тебя. Ты такая замечательная… ты не должна связывать свою жизнь с подавленным, эмоционально неустойчивым парнем. Именно поэтому я всегда уезжал; уеду и теперь.
— Уедешь? — Эмма покачала головой. Ее лицо потемнело. — Когда? Почему?
Хэрри сжал ее руки.
— Эм, если есть на свете человек, с которым я бы хотел провести свою жизнь, то это ты. Но я хочу, чтобы ты освободилась от меня. Я вел себя как эгоист. Чтобы привязать тебя к себе, я воспользовался чувством долга перед Джейми и собственным желанием не расставаться с тобой. Тебе следует поехать в Нью-Йорк. Ты должна познать жизнь без меня, без родителей, без этой годовщины. Твои старики поступили правильно. Нам всем пора двигаться дальше.
Он почувствовал, что Эмма уходит в себя. Возможно, ей необходимо именно это — окончательно закалиться. Только тогда он сможет освободиться от нее, зная, что без него Эмме будет лучше. Когда она сможет выстоять в одиночку, его обещание Джейми будет выполнено: он поможет ей найти счастье. Оставшись с Эммой, он предаст своего лучшего друга. Хэрри до крови закусил губу.
Она смотрела на него, словно умоляя нанести последний удар, чтобы избавить их обоих от мучений.
— Хэрри, скажи, что ты занимался со мной любовью, потому что я была доступна, а не потому что ты хотел меня так, как я тебя. Скажи, что ты не осмеливаешься жить в Мельбурне не из-за того, что у тебя жажда странствий, а потому что ты боишься, что останешься навсегда. Скажи… скажи, что ты не любишь меня, и я никогда больше не заикнусь о своей любви.
Вот она, возможность освободить Эмму. Дать ей крылья. Разорвать связующую их нить, о которой он отчаянно пытается не думать.
— Эм, — внезапно охриплым голосом произнес Хэрри. Я должен солгать, ибо ложь принесет ей свободу. — Я не люблю тебя.
Эти слова оставили у него горький привкус.
Она покачнулась, и Хэрри протянул руки, чтобы поддержать ее. Слеза медленно скатилась по ее правой щеке. Эмма наклонилась и поцеловала надгробный камень, на секунду прижавшись щекой к холодному мрамору. Затем она выпрямилась и, ни разу не оглянувшись, пошла прочь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В ПРОХЛАДНОЙ ТИШИНЕ КЛАДБИЩА
Сумбурные мысли Эммы сменило воспоминание о героине фильма, которая пережила тяжелые испытания. Если бы только она обладала способностью Скарлетт О'Хара восстанавливать физические и душевные силы! «Забудь о завтра, — обратилась к ней
Эмма делала все, чтобы взять себя в руки в преддверии вечеринки, но в ее маленькой квартире ей не хватало воздуха. Хэрри не было. Два часа ожидания показались ей самыми долгими в жизни. У нее не было сил утирать бесконечный поток слез, не говоря о том, чтобы выбрать туалет для вечеринки. Поэтому она появилась у двери Талии с сумкой, в которую запихнула кое-какую одежду и годичный запас косметики, чтобы с ее помощью превратиться в счастливую, жизнерадостную женщину.
Когда дверь открылась, перед глазами Эммы предстала Талия, облаченная в красный банный халат. На лице у нее была косметическая маска зеленого цвета, на голове красовались термобигуди.
Пытаясь скрыть, что она чувствует себя так же плохо, как выглядит, Эмма заговорила первая:
— Талия, разве можно открывать дверь в таком виде? Что, если бы вместо меня здесь оказался мужчина твоей мечты?
Подруга долго разглядывала ее, и Эмма не дрогнула, несмотря на то что она знала: лицо у нее покрылось красными пятнами, а глаза опухли и покраснели от слез. Она молчаливо умоляла Талию воздержаться от вопросов.
— Ну, тогда я бы налила ему стакан вина и попросила бы подождать полчаса. — Талия понимающе улыбнулась и обняла Эмму. — Не хочешь рассказать?
— Нет.
— Как хочешь. — Талия повела подругу в спальню.
Когда подруга вышла, Эмма вынула из сумки вышитое платье серебристого цвета с глубоким декольте и высоким разрезом сбоку.
Одевшись, она посмотрелась в зеркало. У нее было бледное, измученное и грустное лицо. Глубоко вздохнув, Эмма наложила макияж, подумав, что она стала старше, мудрее, печальнее. Интересно, заметит ли кто-нибудь произошедшую в ней перемену? Ее изменила не только ночь любви с Хэрри. Она выразила чувства, которые скрывала много лет, и теперь она свободна, но в то же время опустошена и обессилена. Как ей выдержать этот вечер?
Талия постучала в дверь.
— Входи.
— Вот это да! Ты выглядишь потрясающе!
Эмма повернулась лицом к подруге.
— Все ради общества.
— К черту общество, Эм. Делай это для себя.
— Ти! — Да, Эм?
— Ты когда-нибудь думала о работе в другом месте?
Талия тряхнула головой.
— Если бы появилась благоприятная возможность, я бы подумала об этом. Кроме того, не так важно рабочее место, как люди, с которыми работаешь. Но ведь нам не нужно работать в одной компании, чтобы оставаться подругами, верно? Так что, Эм, куда бы ты ни отправилась, мы с Кили всегда будем в твоей жизни.
— Но как ты…
— Как я узнала, что тебе предложили работу в Нью-Йорке?
Эмма кивнула.
— Прежде чем поговорить с тобой, Марси пришла ко мне навести справки. В любом случае мы навсегда останемся подругами.
— Конечно.
Что может быть важнее дружбы на всю жизнь? Такая дружба связывает ее с Хэрри, который был рядом, когда она болела корью, носила на зубах ортодонтические скобы, получала хорошие и плохие отметки, ходила на первые свидания… Он помог ей пережить потерю единственного брата. Их жизни связаны навечно. Они не могут предъявлять ультиматумы друг другу. Это бессмысленно.