Сладкая горечь земли нашей
Шрифт:
Люди, выйдя из душного здания под названием Советский Союз, вдохнули свежий воздух, и он опьянил их. Потом наступит горькое похмелье, когда люди поймут что свобода выбора это не только праздник, но и большая ответственность. Что новый мир, в который вступали народы бывшего Союза Советских Социалистических Республик, не был благотворительной организацией. За все надо было платить, в том числе и за свободу.
Придет понимание, что демократия хороша, когда в доме у тебя тепло, дети одеты, а на столе большой поднос дымящегося ароматного бешбармака. И тогда на
Но это потом, а сейчас люди продолжали жить своей обычной жизнью, но уже без руководящей и направляющей линии партии. Как и раньше односельчане живо занимались своими делами, ходили в гости друг другу, помогали соседям и с интересом наблюдали, как после краха социализма трансформировалось и менялось в рыночных условиях сознание бывших коммунистов.
Салык не был партийным человеком. Поэтому созидал без излишнего рвения, но добросовестно. Не раз был отмечен дипломами, ценными призами и наградами за успешный труд и вклад в построение социализма. Но человеком новой формации не стал.
В былые времена его, скорее всего, раскулачили бы и отправили на север моржовый клык добывать да тюлений жир топить. Но не успели, ему повезло родиться позднее периода раскулачивания тружеников села.
Сейчас Салык подумывал о своем крестьянском хозяйстве, но не решался. В отличие от кабинетных реформаторов он понимал, что не потянет. Ведь выращивать десять голов коров в своем сарае на совхозных кормах это одно, а работать самостоятельно, обеспечивая полный цикл сельскохозяйственного производства совсем другое. Особенно, если работаешь в зоне рискованного земледелия.
Задумавшись Салык и не заметил, как доехал до места, где должны были обедать комбайнеры.
Обычно они обедали в помещении столовой полевого стана. Но в те дни, когда проводили уборку зерновых на дальних полях, бригадир отвозил им обед на своей машине. Так он экономил время комбайнеров, и главное горюче-смазочные материалы, недостаток которых ощущался с каждым днем все сильней и сильней.
И в этот раз, загрузив в машину тормозки с обедом, он стал держать путь к дальним полям.
Подъехав к кромке поля, Салык остановил машину и стал дожидаться комбайнеров, которые завидев бригадира, заканчивали свой прогон и направляли свои комбайны в его сторону.
Первым подъехал Петро, балагур и весельчак. Сын первоцелинника, прибывшего в казахские степи с первой волной, стал одним из первенцев нового целинного совхоза. Жизнь среди людей разных национальностей и различных культур не могла не отложить свой отпечаток на его характер. В нем вполне гармонично уживалось казахское радушие, татарское благоразумие, немецкая обстоятельность, русский оптимизм и украинское жизнелюбие.
С детства в свободное от учебы время он бегал к отцу в машинно-тракторную мастерскую и помогал ремонтировать технику. Петро любил возиться с тракторами и безумно радовался, когда разрешали садиться за руль машины. И не было тогда для Петро большего счастья и авторитетнее отца человека.
В один миг пролетели школьные годы, служба в советской армии и вот Петро уже сам стал отцом и опытным механизатором.
Комбайнеры, неспешно заглушив комбайны у кромки поля, направлялись к бригадиру. Каждый брал свой обед и тут же на земле кто как мог, удобно устраиваясь, приступали к своей трапезе.
Салык не стал торопить события своими вопросами. Пускай покушают вначале, думал он. Да и спрашивать было не о чем. На все вопросы он и так знал все ответы. Тем более комбайнеры в последнее время приобрели привычку на вопросы отвечать вопросами.
И хорошо было бы, если только они. Все население совхоза «Путь коммунизма» стали только задавать вопросы. Со стороны могло показаться, что взрослое население села моментально превратились в детей – почемучек. Встречаясь на улице, в конторе или в поле они только говорили почему, зачем, когда! А особенно часто стали произносить – кому это надо!
Меняться могла только тема разговора, а вопросы были одни и те же. И завершали свой разговор всегда одинаково – кому это надо! И неважно о чем они говорили, главное для них было задать друг другу вопросы и разойтись, при этом важно завершая свои вопросительные беседы фразой – кому это надо. И уже трудно вспомнить, когда эта вопросительная фраза стала утвердительной.
Вот и сейчас Салык не спеша ждал, когда комбайнеры съедят свой обед, удобно устроятся и начнут задавать свои вопросы.
Первым закончил обедать Жумахан. Это был механизатор невысокого роста, худощавый и с лицом подростка с морщинистой кожей.
Однако малый рост и незначительный вес никак не сказывался на его аппетите. Ел он быстро и много. Больше он мог только выпить. А пил он не только чай или компот. Компот, кстати, Жумахан не любил. Вот и сейчас выплеснув остатки компота на землю, задумчиво смотрел, как муравей выкарабкивается из невесть откуда взявшейся сладкой лужицы. Затем повернул голову к бригадиру и спросил.
Как дальше жить будем, бригадир?
Салык насторожился. По своему опыту он знал. Если начали спрашивать про жизнь, то это надолго. Разговор мог быть о чем угодно, но всегда бестолковый и бессмысленный. Поэтому он сразу решил пресечь его на корню.
Ты брось здесь про жизнь свою спрашивать. Лучше скажи мне, почему плохо работаешь. С самого утра час работаешь, два стоишь, – строго спросил его Салык.
Технику берегу, – огорошил он своим ответом бригадира.
Что ее беречь то, на ней работать надо. Пока погода хорошая установилась, нужно успеть зерновые убрать.
Не скажи бригадир. Я вот каждый день план даю? Даю, – сам же ответил себе Жумахан. А то, что свыше плана, кому это надо, – философски завершил он.
Как кому это надо, – опешил бригадир. Если так рассуждать, то мы тут и до снега не управимся, – громко ответил бригадир, привлекая внимание остальных комбайнеров.
Бригадир, ты не прав, – подключился к разговору Петро. Урожай в этом году жидок, набора нет. Раньше рожь колосок к колоску стояла, а сейчас ее на поле искать приходится. Зря только топливо жжём.