Сладкая месть
Шрифт:
Рейн взял ее за руку.
— Я привез тебя сюда, чтобы мы могли обсудить планы на будущее. Мы оба прекрасно понимаем, что вернуться в Лондон будет нелегко.
От страха у Джо по спине побежали мурашки.
— Ты хочешь сказать, что есть вероятность того, что тебе ничего не удастся? Что мне придется вернуться в тюрьму или меня сошлют еще куда-нибудь?
— Господи, нет, конечно! — он обнял ее и поцеловал в щеку. Почувствовав, как напряглось ее тело, он стал гладить ее по голове. — Я только хочу сказать, что нам придется столкнуться и с другими проблемами.
Джоселин посмотрела ему в лицо.
— С какими?
— Например, со скандалом. Все в Лондоне знают о тебе. Они знают, что ты никогда не была замужем, что ты не вдова. Они знают и то, что ты была моей любовницей.
Джоселин вскинула голову.
— Рано или поздно это должно было произойти. Мы оба это понимали. С твоей стороны было очень мило защищать меня от этого, насколько это было возможно. Теперь, когда правда выплыла наружу, мне придется с ней примириться.
— Черт побери, это у тебя не выйдет! Джоселин сразу ощетинилась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что нужно заставить их проглотить свои злобные языки. Я хочу сказать, что необходимо обеспечить твою безопасность и твое будущее. Я хочу сказать, что собираюсь на тебе жениться.
Джо показалось, что она никогда не сможет вздохнуть.
— Ты шутишь.
— Я говорю абсолютно серьезно.
— Почему? Потому что тебе меня жаль? Потому что ты чувствуешь себя виноватым? Тебе не кажется, что ты наложил на себя слишком тяжкую епитимью?
— И ты можешь спрашивать об этом после всего, что пережила? На мой взгляд, и сорока лет не хватит на то, чтобы загладить мою вину перед тобой.
— Черт побери, ты же виконт. А я уличная девчонка без гроша в кармане и с криминальным прошлым.
— Ты дочь сэра Генри Эсбюри.
— Ты не можешь вот так наплевать на все, что произошло. Тебе нужно учитывать и интересы своей сестры, и положение своей семьи, и ее доброе имя. Ты не можешь всерьез намереваться жениться на мне.
— Я не собираюсь намереваться, я собираюсь сделать это.
Джоселин молча смотрела на него. За все время, которое они провели вместе, мысль о браке никогда не приходила ей в голову. Слишком различны были их жизненные пути. Слишком различны миры, в которых они жили.
Самое большее, на что она могла надеяться с самого начала, было то, что он будет любить ее настолько, что не оставит в течение нескольких лет. Она даже позволила себе мечтать родить от него детей, но ни минуты не сомневалась, что они будут законнорожденными.
А теперь между ними стояли еще и выстрел, скандал и многие месяцы ее мучений. Она любила его — она никогда не переставала его любить. Но она больше не доверяла ему. Она не осмеливалась.
— Нет.
— Что ты сказала?
— Я сказала «нет», Рейн. Ты предложил мне выйти за тебя замуж — и ты, как обычно, решил, что я соглашусь. Но на самом деле я не собираюсь этого делать.
— Ты не принимаешь моего предложения?
Я не принимаю предложения мужчины, который женится на мне лишь из чувства вины. А любовь? — подумала она. Желание она возбуждала у него почти с самого начала. Но любовь? О ней никогда не было и речи. О ней не было речи и теперь.
— Если ты хочешь сформулировать это так, пожалуйста.
Рейн смотрел куда-то над ее головой, вглядываясь в некую точку в густой зеленой листве.
— Так значит твоя привязанность ко мне совсем прошла?
Я люблю тебя. Кажется, я всегда тебя любила. Но я не доверяю тебе.
— Слишком многое произошло за эти долгие месяцы. А теперь ты ждешь, что несколько последних дней сотрут из моей памяти многие недели боли и неуверенности. Я не могу так, Рейн.
Что-то промелькнуло в его лице, потом пропало.
— Ты всегда была практичной, Джо. Ты всегда умела выживать. И теперь ты не можешь не понимать, что это единственно возможное решение твоих проблем.
Но она только покачала головой.
— Я не хочу быть практичной. На этот раз.
Я хочу, чтобы меня любили.
Его тело, казалось, дрожало от напряжения.
— Ты не можешь не отдавать себе отчета в том, у тебя может быть ребенок от меня.
Джоселин дотронулась рукой до живота. Она знала, что это возможно, но не позволяла этой мысли укорениться в своем сознании. Когда она услышала, как Рейн говорит об этом в своей грубоватой мужской манере, у нее внутри все размякло и задрожало от волнения.
— Даже если это так, это не повлияет на мои чувства. Я всю жизнь оказывалась жертвой обстоятельств. Алкоголизм отца разорил нас и стал причиной того, что я очутилась на улице. Бедность и тяготы моего существования привели меня в твою постель. Ужасная ошибка отправила меня в тюрьму. Но ничто на свете не заставит меня выйти за тебя замуж.
Рейн долго молча всматривался в ее лицо.
— Чего же ты хочешь? Чего ты от меня добиваешься?
— Не думай, твои деньги мне не нужны. Но мне понадобится твоя помощь, чтобы вновь выстроить свое будущее.
— Продолжай.
— Я образована. Я люблю детей. Мне всегда казалось, что из меня вышла бы замечательная гувернантка. Если бы ты помог мне найти такую работу, я бы сумела сама себя обеспечить. И тогда ты не был бы обязан на мне жениться и…
— Черт побери, я ничего не обязан делать! — Рейн глубоко вздохнул, провел руками по лицу, пытаясь успокоиться. — Я недостаточно хорошо все это обставил. Мне бы следовало ждать, ухаживать за тобой как подобает. А я решил избавить тебя от страхов.