Сладкая зависимость

Дэниелс Джессика

Джои тут же отходит назад.

– Нихера себе. А я, черт возьми, в чем виноват?

Йен смотрит на Риза, который, протянув ко мне руки, быстро выходит вперед. Я подхожу и даю ему пощечину, на этот раз сильнее, чем в прошлый, и визжу, когда моя ладонь начинает гореть.

– Дерьмо, – я трясу рукой и чувствую, как Риз хватает ее, чтобы разглядеть, а его покрасневшая щека оказывается перед моим лицом. Выглядит так, будто это больно. Хорошо.

– Иисус, – говорит Йен, а Джои начинает смеяться. Рыжая появляется у меня в голове и вместе с этим образ ее, сидящей на скамейке в парке в прошлые выходные.

– О, Боже мой. Я знала, что эта сука

психопатка, – я выдергиваю руку из хватки Риза, когда он начинает ее растирать.

– О чем ты говоришь? – спрашивает он.

– Мы с Джулс видели, как она наблюдала за вами, пока вы играли в баскетбол в воскресенье. Это было, действительно, чертовски странно, – я перемещаю взгляд от Йена к Ризу и вижу, как его губы растягиваются в маленькой улыбке. – Какого черта ты улыбаешься? Ты осознаешь, что у меня есть вторая рука, чтобы выбить дерьмо из тебя?

– Ты смотрела нашу игру?

Ох, блин.

– Нет, – рычу и вижу, как его улыбка расширяется. Йен за моей спиной приглушенно смеется. – Может быть. Не в этом суть. Она подсматривала за вами, ребята, и это было чертовски жутко, – я стискиваю зубы. – Глупая сучка. Ей лучше молиться, чтобы я больше не видела ее лица, иначе я разорву его, – я знаю, что мое лицо красное-красное и вижу, как все трое улыбаются мне. – Замолчите, – рявкаю я и поворачиваюсь, когда слышу, как открывается дверь в магазин. Я замираю, когда в пекарню входит Джастин, и, возможно, в комнату, в которой умрет.

– Черт, – выкрикиваем мы в унисон с Джои, когда Риз, схватив меня одной рукой, тянет себе за спину.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – взрывается он, а мои глаза остаются приклеены к Джастину. Он выглядит дерьмово, действительно, дерьмово. Глаза опухшие, нос разбит, и у него большой порез в уголке губ. Мне становится жалко его, но жалость быстро сменяется на злость, когда я вспоминаю его руки на мне на прошлой неделе. Его рот раскрывается, а глаза расширяются при виде Риза. Очевидно, он не ожидал его тут увидеть.

– Я сказал тебе держаться от нее подальше, – кричит Риз так громко, что, мне кажется, даже окна задребезжали.

Йен подходит и вклинивается между двумя мужчинами.

– Джастин, это не самое лучшее время, мужик, – говорит он, продолжая держать ладонь на поднимающейся груди Риза.

Это не то, что мне нужно прямо сейчас, и я достаточно зла, чтобы справиться с этим мудаком самой. Я быстро выхожу из-за Риза и встаю перед Джастином, чувствуя, как напрягается тело Йена.

– Я предлагаю тебе уйти сейчас, прежде чем я отрежу тебе член и скормлю тебе же, – его глаза слегка расширяются, когда он отступает. Я приближаюсь, уменьшая расстояние между нами. – Я бы сказала, что заставлю тебя поперхнуться им, но давай на чистоту, эта штука никогда ни разу не удовлетворила меня, – мои глаза быстро опускаются к его промежности, прежде чем я ухмыляюсь ему в лицо.

– ХА! – Джои смеется за мной, и я хочу отвернуться, чтобы дать ему пять, но я этого не делаю. Я просто смотрю, как мой бывший сжимается на пару сантиметров, стоя передо мной.

– Иисус Христос. Я просто хотел извиниться за свое поведение тогда, Дилан. Мне жаль, ладно? – его взгляд метнулся к Ризу. – На самом деле, чертовски жаль.

Мое тело немного расслабилось, и, кивнув, я указываю на дверь.

– Хорошо, теперь убирайся нахрен отсюда.

– Все, что угодно, – он резко поворачивается и уходит из магазина, и я, наконец, выдыхаю весь воздух из своих легких. Черт, я чувствую, что мне надо выпить.

– Блядь, Дилан.

Напомни мне никогда не пересекать тебе дорогу. Ты немного пугаешь, – смеется Йен за мной, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть два веселых выражения лица и одно не такое веселое.

На лице Риза одновременно сочетание злости и страха.

– Мне нужно вернуться к работе, но нам нужно будет поговорить об этом.

Я скрещиваю руки на груди.

– Поговорить о чем? Что одна из двадцати твоих интрижек прислала мне фото того, как заставляет тебя кончить? Неа, все хорошо, – я проталкиваюсь через него и чувствую, как он хватает меня за руку, разворачивая назад.

– Мы, блядь, будем об этом говорить, – рычит он и кладет коробку под руку, прежде чем притягивает меня к себе и крепко целует в губы. Я слышу мягкий стон, исходящий из моего горла, и пытаюсь проглотить его. Проклятье, это глупое тело! Оставайся сердитым вместе с разумом. Риз отходит и поворачивается к двери. – Пошли, Йен.

Джои и я стоим посередине магазина и наблюдаем за тем, как два горячих аудитора выходят за дверь и садятся в белый Рендж Ровер, припаркованный спереди.

***

Остальная часть дня проходит относительно хорошо. Никаких больше непристойных посылок и искаженных бывших парней с запоздалыми извинениями. Этот день начался так превосходно и всего за считанные минуты превратился в ужасный. Я в плохом настроении и веду себя стервозно, и Джои платит за это потому, что он единственный человек, на которого я могу сейчас накричать. Я бы никогда не позвонила Ризу на работу, чтобы обматерить, как бы не была на него зла. Я больше похожа на ту девушку, что появится там и вломится в дверь его офиса. Но я не буду делать этого сегодня, потому что я действительно не хочу его видеть. Трудно оставаться на него обиженной при личной встрече, а мне как раз и нужно быть злой. Джулс весь день занята с одной из невест, заканчивая предсвадебные приготовления, поэтому она тоже вне пределов. Так что мой бедный помощник справлялся с моими перепадами настроения, и они, мягко говоря, были жуткими.

Главным образом потому, что воспоминания про удивительные ночь и утро, которые у меня были с Ризом перемешиваются с воспоминаниями тех снимков, которые я получила. И я поняла – это не его вина, что эти фотографии оказались у меня. Риз, очевидно, их не отправлял. Но он позволил, чтобы они вообще были сделаны, и должен был знать, что они могут просочиться или быть кому-нибудь показаны. Я никогда не позволяла кому-либо делать мои фотографии такого характера, да и сама никогда так не фотографировалась и никому не посылала. Так почему он позволил ей это сделать? Она что-то значила для него? Была ли она особенной, или мужчина позволял всем своим «интрижкам» фотографировать его во время секса? От этой мысли мне хочется напиться. А затем меня поражает количество фотографий, которые я получила. Должно быть, двенадцать разных снимков, когда у него был оргазм. Двенадцать раз, когда они трахались, и она заставила его кончить. Было ли больше раз? Или она послала мне только лучшие снимки? Его слова из нашего совместного душа пронзают меня. Обычно я не трахал свою интрижку так много, как тебя. Так что она явно не была для него просто интрижкой. Она значила больше. Прямо, как я. Может быть, она была слишком навязчивой, поэтому Риз закончил с ней. Она была той девушкой, с которой у него было несерьезно до свадьбы. И он не очень серьезно относится ко мне. Чем я отличаюсь от нее?