Сладкие папики
Шрифт:
— Уверен, что все было не так, — сказал я. — Уверен, это не то, что подразумевал твой отец.
Она покачала головой.
— Появилась она, и все это стало для Кэтти, милой маленькой Кэтти. Он слишком много работал, чтобы проводить время с нами, но когда приходило время забрать маленькую Кэтти, он всегда был свободен, приезжал за ней и привозил ее, как маленькую куклу. Кэтти, Кэтти, Кэтти. Хорошо ли Кэтти провела время? Ты хорошо играла? Ты делилась? — Она нахмурилась. — А как насчет меня?! Как насчет того,
Мысль о том, что Верити избегают из-за младшей сестры, о которой она не знала до десяти лет, была довольно нелепой, я был уверен в этом, но ее глаза не лгали. Вспышка ее негодования была грубой и реальной, полной горечи.
Какова бы ни была реальная ситуация, она видела ее именно такой. Какой все еще видит.
— Теперь она работает лучше меня, и папа будет любить ее еще больше!
Я отрицательно покачал головой.
— Нет. Не будет. Он любит вас обеих.
— Я хотела сделать больше, чем она! Таким образом, он бы знал, что я была лучше, чем она! Даже если я не та красотка со светлыми волосами! Даже если я не самая симпатичная! Не самая милая! — Слезы текли рекой по ее щекам. — Она… она… она лучше меня!
Мне так много хотелось сказать. Так много вещей, чтобы попробовать посмотреть на все это в перспективе, но решил не делать этого. Девушка была взвинчена и в истерике, слишком взбудоражена, чтобы быть рациональной.
Я не мог вразумить ее, чтобы та пересмотрела свою детскую позицию относительно Кэтти, все было не так просто, но я мог бы постараться помочь ей изменить свое отношение сейчас.
Я взял ее за локоть, поднял на ноги и впервые в жизни обнял Верити Фэверли за плечи, пока она плакала.
— Никто не может быть лучше других, — сказал я. — Мы все просто люди.
— Она…
— Она, вероятно, чувствует то же самое к тебе, ты когда-нибудь думала об этом?
Та покачала головой.
— Это не так. Она хочет забрать все мои вещи, и моего отца тоже.
Я улыбнулся.
— Я точно знаю, что это неправда, — проговорил я. — Она просто пытается делать свою работу, чтобы встретиться с тем парнем, заклинателем лошадей, точно так же, как и ты.
— Как скажешь, — сказала она. — Ты тоже любишь ее. Это же очевидно. Ты не можешь перестать пялиться на нее. — Ее губы снова дрогнули. — Даже геи любят идеальную маленькую Кэтти.
Я не стал ничего объяснять или отрицать, просто вздохнул и обнял ее чуть крепче.
— Я помогу, — предложил я. — В понедельник утром мы проведем дополнительную тренировку.
— Проведем тренировку? — спросила она.
— Да. Но это должно прекратиться, вся эта ненависть и горечь, для вас обеих.
— Но она…
— Нет, — ответил я. — Это должно прекратиться. — Я встретился с ней взглядом, заставив ее посмотреть мне в глаза. — Скажи, что попытаешься.
— Я не думаю, что смогу…
— Попытайся, Верити, ты просто должна попытаться. Это все. Просто попробовать.
Несколько долгих секунд она молчала, то хмурясь, то всхлипывая, а потом вздохнула, и ее губы задрожали.
— Хорошо, — согласилась она. — Я попытаюсь. Только убедись, что я продам что-нибудь, чтобы папа не возненавидел меня. — Ее тон смягчился. — Пожалуйста.
Я протянул ей руку.
— Договорились, — сказал я.
Глава 18
Карл
— Ты не собираешься его открывать? — Я кивнул головой в сторону золотого конверта, который она бросила на приборную панель, как ненужную почту.
Кэтти пожала плечами.
— Не знаю. Скорее всего нет.
Я выехал из бизнес-парка и влился в поток. Час пик. Пробка.
— Ты заслужила это, тебе стоит открыть его.
— Мне от него ничего не нужно. Кроме моей поездки к Харрисону Гейблсу. Это единственная причина, по которой я здесь.
— Это единственная причина? — Я стрельнул в нее взглядом с ухмылкой. — Ты хочешь сказать, что не наслаждалась сегодня, хотя бы чуть-чуть? Не понравилось ставить галочки на доске? — Я замолчал. — Разве тебе не нравятся наши короткие обеденные перерывы?
Она фыркнула на меня.
— Ладно, да, я наслаждаюсь некоторыми вещами. Но мне все равно не нужен его дерьмовый конверт.
— Отлично, — сказал я и потянулся, чтобы забрать конверт. — Я оставлю его до понедельника, а потом отдам следующему, кто поставит галочку на доске. — Она бросила на меня взгляд, и этим все было сказано. Я рассмеялся и кинул его ей на колени. — Открой, — велел я.
Кэтти показала язык, а потом вскрыла конверт.
— Ну? — подтолкнул я.
Она бросила его обратно на приборную панель.
— Купон. В какой-то шикарный магазин одежды, который я не посещу никогда за миллион лет.
— Почему нет?
— Это не я.
— Почему нет?
Кэтти пожала плечами.
— Это просто не я. Я не Верити. Я не ношу ничего отполированного, сияющего и напыщенного.
— Ты не напыщенная, — согласился я. — Однако отполированная и сияющая. Тебе ли об этом не знать.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Но я все равно не пойду.
Я не стал настаивать, просто улыбнулся про себя, когда та взяла купон с приборной панели и убрала его в сумку.
— Он очень тобой гордится. — Я посмотрел на нее. — Как и я.
— Мне повезло. Мой второй звонок оказался настоящей удачей.
Я покачал головой.
— Нет, совсем не так. Я же слышал.
— Слышал?
— Конечно. — Я протянул руку и сжал ее колено. — Я имею это в виду, Кэтти, я очень тобой горжусь. Тебе тоже стоит.