Сладкие сны

Мэрфи Уоррен

— Что ты ухмыляешься, проклятый урод?

— Ничего, сэр.

— Советую лучше сказать, в чем дело.

Леонг набрал в легкие побольше воздуха и тихо произнес:

— Я предупреждал вас, все люди смертны.

— Заткнись. Не хочу слушать твои дерьмовые сентенции, — сказал Грассьоне. — Надо было оставить тебя там, на ярмарке, среди дураков, а не брать с собой.

Он встал и, оттеснив Марино, посмотрел в окно. Внизу по кампусу бежал худой темноволосый человек. Даже на расстоянии Грассьоне мог различить широкие запястья.

Человек показался ему знакомым. Кажется, они где-то встречались. Но, прежде чем он вспомнил, где именно, раздался телефонный звонок.

На проводе был дон Сальваторе Маселло.

— Ваших рук дело то, что произошло сегодня в Фэйвезер Холл? — спросил он.

— А что случилось?

— Профессор Вули убит. После того, как он согласился на наши условия.

— Убит? — удивился Грассьоне. — Я ничего не знал об этом. Кто его убил?

— Не знаю. Мне сказали, что убийство было зверским. Поэтому я и подумал на ваших людей.

Намек был таким тонким, что Грассьоне его не заметил.

— Я решил никого не посылать к Вули, пока не получу от вас вестей. А где изобретение?

— Я говорил с дочкой профессора. Она должна сейчас привезти его мне. Так что все в порядке.

— Хорошо. Все идет, как надо, — бодро сказал Грассьоне, хотя особой радости он не ощущал.

— Вот именно.

И Маселло повесил трубку, даже не попрощавшись.

Грассьоне рванулся к дверям.

— Пошли, Винс. И ты, желтомордый. Есть дело.

— Какое дело? — спросил Марино.

— Мы едем домой к Вули. Если девчонка еще там, надо забрать устройство. А потом займемся доном Сальваторе Маселло.

К каждому студенту Эджвудского университета, носившему военный китель и очки в железной оправе, в комнату заходил темноволосый парень с широкими запястьями, тыкал словно отлитым из железа указательным пальцем в плечо и спрашивал:

— Ты убил Вули?

Никто из них не убивал профессора. Боль в плече была такой сильной, что если бы от них потребовали, они признались бы и в убийстве эрцгерцога Фердинанда в Сараево.

Но боль проходила также быстро, как и началась. Парень с широкими запястьями молниеносно выбегал из комнаты.

Не добившись никаких результатов, Римо был готов вернуться в дом Вули, где его ждал Чиун, как вдруг заметил человека, бегающего по тротуару взад-вперед и заламывающего в отчаянии руки.

— Боже мой! — стонал человек. — Боже мой! Что о нас подумают? У нас никто больше не захочет учиться. Что нам делать?

Норман Беливе посмотрел на небеса, словно требуя немедленного ответа от Господа Бога.

— Перестань валять дурака, — сказал ему Римо.

Беливе отложил разбирательство с небесами на неопределенный срок и взглянул на Римо.

— Я ищу человека в военном кителе и в очках с железной оправой. Молодого человека. Вы не видели его?

— Я видел десятка два таких. Их здесь полно! Такие-то и делают нас посмешищем. Их ничуть не

волнует серьезность процесса обучения.

— Но я не думаю, что он студент, — сказал Римо.

— Погодите. Утром я видел одного. Он спросил, как пройти к моему дому, где находится Патти Шиа. Он не мог быть студентом, так как не знал, где я живу.

— Логично. А где вы живете?

— Там, — Норман Беливе махнул рукой. — Вы ведь не студент, нет?

— Не студент.

И Римо оставил Беливе в одиночестве беспокоиться о присутствии посторонних на территории университета.

Дверь дома была открыта, и Римо вошел внутрь. Спальня была заперта, и когда Римо дернул дверную ручку, до него донесся женский голос.

— Ты пришел, чтобы убить меня?

— Что?

— Входи, я ждала тебя.

Патти Шиа открыла дверь и предстала перед Римо. На ней не было ничего, кроме черного кожаного купальника с низким вырезом и шнуровкой на груди. Ноги казались длиннее, так как на бедрах купальник был открыт чуть ли не до талии.

— Кто ты?

— Где он? — вопросом на вопрос ответил Римо.

— У тебя такой грозный вид, как будто я в чем-то провинилась.

Она ушла вглубь комнаты и плюхнулась на кушетку, где были разложены широкие кожаные пояса, наручники и веревки. Она легонько стегнула себя по левому запястью кожаным кнутиком, словно приглашая Римо.

— Ну? И ты не накажешь меня?

Римо оглядел комнату которая напоминала музей садо-мазохизма. Повсюду валялись кандалы и наручники. Из полуоткрытого шкафа наполовину вываливались чулки и другие предметы туалета. На ручке дверцы висели шелковые галстуки. На туалетном столике были разбросаны птичьи перья и красные резиновые мячики. Римо подумал, что днище ванны и сиденье унитаза в ванной комнате, наверно, утыканы железными шипами.

— Я ищу одного человека, — сказал Римо. — В кителе и очках с железной оправой.

— Я ничего тебе не скажу. Потому что не хочу. Но ты можешь допросить меня.

Она бросилась ничком на кушетку, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сгиб правой руки. Левая рука Патти безвольно свесилась вниз, длинные ноги вытянулись вдоль кушетки. Ее тело было беззащитно перед злой волей незнакомца.

— Слушай, ты извращенка, — сказал Римо. — У меня нет времени играть в игрушки. Поэтому выкладывай где он? Тот кто был здесь с тобой утром?

Патти Шиа приоткрыла один глаз и покосилась на Римо. Она поняла, что он не шутит.

— Эй, — сказала она и села, — ты ведь не тронешь меня, правда? — Она встряхнула головой, и ее груди подпрыгнули. — Ты ищешь Т.Б.? Все эти вещи для него. Он так развлекается со мной после работы.

— Ну и где же он?

— Сейчас придет. Но почему мы обязаны его дожидаться? Начнем без него.

— Прости, не могу. Клубничка не для меня.

— Пожалуйста.

— Нет.

— Очень тебя прошу.

Римо покачал головой.