Сладкие сны
Шрифт:
— Мне сказал один очень любезный господин с телевизором.
— Какой любезный господин?
— Не знаю его имени, — ответил Чиун. — Впрочем, все имена белых людей звучат одинаково.
— Ну и на какой яхте находится Лин Форт?
— Не знаю. Все яхты похожи.
— Придумай что-нибудь, — попросил Римо.
Он посмотрел на деревья, окаймлявшие лужайку перед домом профессора Вули, и пожалел о том, что не разговаривает с каким-нибудь скворцом, обитателем этой рощицы. По крайней мере, тогда бы он получил вразумительный ответ.
— Думай,
— Она вьетнамка, — заметил Чиун. — Из Южного Вьетнама. Ну да ладно. Я спасу ее из чувства патриотизма. Она на яхте Машмэллоу.
— Машмэллоу?
— Да. Примерно так звучит его фамилия.
— Наверно, Маселло? — поправил его Римо. — Он сказал «Маселло»?
— Да, Машмэллоу. Я так и сказал. И вот еще: она захватила с собой «Сновизор».
— Это сказал тот самый любезный господин?
— Да.
— И его имя было Грассьоне?
— Да. Именно так.
— Чиун, этот человек — один из крупнейших киллеров преступного мира США.
— Вот-вот. Я сразу почувствовал в нем родственную душу.
Римо позвонил в полицейское управление Сент-Луиса, и выяснил, что яхта мистера Маселло пришвартована на набережной Кэптон Коув в южной части города, недалеко от Пойнт-Бриз. Несколько минут спустя они мчались туда по пятьдесят пятому шоссе в автомобиле, который они незаметно одолжили у его владельца.
Ворота частной пристани были заперты. В спину Римо и Чиуну светило низкое солнце. В последних закатных лучах Миссисипи казалась совсем черной.
Чиун рукой разрубил цепь на воротах, и они трусцой побежали к реке, где виднелась яхта «Авокато».
— Интересно, почему эту лодку назвали в честь тропического фрукта? — спросил Чиун.
— Это «адвокат» по-итальянски, — объяснил Римо.
— А по-английски так называется фрукт, — заупрямился Чиун. — И не вздумай меня обманывать.
Охранник, в свое время стоявший у ворот, после "несчастного случая с доном Маселло и его телохранителями, теперь находился на службе у Грассьоне и патрулировал яхту вместе с Винсом Марино. Он первым увидел незваных гостей, поднимающихся по трапу.
— Не двигаться! — закричал он. — Сюда нельзя!
— А если я отгадаю все ваши загадки? — спросил Римо.
— Убирайтесь! — сказал охранник, вынимая из кобуры револьвер и прицеливаясь в Римо. — Вон отсюда!
Римо взглянул на стоящего рядом Чиуна.
— Что происходит? — подбежал Марино.
— Нарушители, Винс!
Марино вытащил револьвер и встал у трапа.
— Что вам надо? Ба, да это старый знакомый! Телезритель! Что вам понадобилось на этот раз?
— Ну как, все в сборе? — спросил Римо.
Марино стоял перед ним, поигрывая револьвером.
— Ну хватит, парень.
— Правильно, — ответил Римо, и, взлетев по трапу, нанес удар рукой по лицу охранника. Выронив оружие, тот зашатался. Он повернулся к Марино лицом с двумя кровавыми дырами вместо глаз и, перевалившись через перила, камнем полетел в черную воду
Марино попытался пальцем нажать на спусковой крючок, но палец не слушался его. Старик-азиат поднялся по трапу и дотронулся до его руки. С рукой что-то служилось, она стала словно ватная. Марино посмотрел на свою руку, сжимавшую револьвера и увидел, как желтые иссохшие пальцы сомкнулись вокруг дула револьвера. Оно согнулось, словно сделанное из воска.
— Где девочка? — спросил Римо.
Марино пожал плечами.
— Последний раз спрашиваю: где она?
— Убиты, Все убиты, — выдохнул Марино.
Боль в запястье, которое сжимал старик, ползла вверх по руке.
— Кто ее убил? — спросил Римо.
— Босс, — задыхаясь, ответил Марино. — Грассьоне.
— Значит ты не Грассьоне?
— Нет! Нет! — закричал Марино.
— В таком случае тебе повезло. Тебя ожидает легкая смерть.
Римо кивнул Чиуну, и Марино почувствовал как боль, разливаясь, поднимается вверх по плечу. Когда едва заметная вибрации достигла его сердца, оно остановилось.
Марино тяжело свалился к ногам Чиуна.
— Кончай рисоваться, — сказал Римо.
— Я всего лишь наслаждаюсь своим искусством, — ответил Чиун.
— Лучше прогулялся бы по яхте и посмотрел, нет ли еще кого. А я поищу Грассьоне.
— Если ты найдешь его.
— Найду, — пообещал Римо.
— ...поблагодари за то, что он сегодня дал мне посмотреть телевизор.
Глава девятнадцатая
Артур Грассьоне включил «Сновизор».
Он сидел в каюте «Авокато» в полном одиночестве, если не считать привалившегося к стене трупа Сальваторе Маселло.
Только что он позвонил в Нью-Йорк дядюшке Пьетро, который тепло поздравил племянника с победой и пообещал, что лично позвонит в Сент-Луис и, чтобы предупредить возможные осложнения, представит Грассьоне работникам национального Совета безопасности.
— Изобретение у меня, — похвастался Грассьоне.
— Какое изобретение, мой мальчик?
— Телевизор. Они почему-то назвали его «Сновизором».
— Ах, телевизор. Я сейчас почти не смотрю его, — сказал Пьетро Скубичи.
— Дядя, вам нужно взглянуть на этот телевизор. Думаю, с его помощью мы заработаем кучу денег.
— Каким образом? — оживился Скубичи. — Чем он отличается от того, который привез мне на грузовике кузен Эудженио?
Грассьоне объяснил, что телевизор профессора Вули обладает способностью показывать на экране самые сокровенные желания человека.
— Значит, если я буду смотреть этот телевизор, я увижу самого себя молодым, богатым и здоровым, а у твоей тетушки сиськи не будут похожи на две буханки хлеба.
— Да, дядя Пьетро. Такой телевизор показывает все, о чем ни подумаешь.
— Тогда очень тебя прошу, Артур, захвати его, когда отправишься домой, — попросил Скубичи. — Хотелось бы посмотреть, каков я без лысины и со здоровыми ногами.