Сладкий грех
Шрифт:
Она выгнулась дугой навстречу ему, закрыв глаза от наслаждения. Он крепко держал ее, неглубоко вводя и выводя палец. И тут палец его изогнулся и коснулся того особого места, отчего она увидела звезды сквозь закрытые веки. Он целовал ее то в губы, то в грудь. Она ощущала себя совершенно растерянной, уже не узнавая собственного тела, которое жило новой, доселе неведомой ей жизнью, и жадно требовало наслаждений, — и все же это было ее тело.
Напряжение, невероятное напряжение. Все пульсировало, изнывало. Она отчаянно неслась навстречу чему-то
— Пожалуйста, — прошептала она. Потом повторила это еще и еще.
— Да, моя милая девочка. Да, ты хочешь этого.
Потом он сделал что-то такое — может, повернул руку, а может, просто шевельнул пальцем, — но ее тело взорвалось на миллионы кусочков прямо там, в столовой, среди чашек и китайского фарфора.
— Хорошая девочка, — сладко прошептал он. — Очень хорошая.
Она еще некоторое время пребывала в этом состоянии блаженства, то ли парила в небе, то ли качалась на волнах. Наконец спустя несколько минут — или часов? — размеренное биение сердца вернуло ее к реальности. Она открыла глаза, жмурясь от солнечного света, бьющего в окна столовой.
— Ты невероятно красива, Миранда. — Он коснулся ее волос, щеки, провел пальцем по шее, спускаясь к груди, которая все еще была обнажена для него. — Ты поистине великолепна в своей страсти, моя амазонка.
— Никто мне раньше так не говорил. — Голос ее звучал хрипло, непривычно. Дрожащей рукой она коснулась его темной густой шевелюры — ей так давно хотелось это сделать. — Никто не говорил, что бывает так хорошо.
— Бывает даже лучше. — Он нежно поцеловал ее в губы. — Это было только начало, моя милая. Ты испытала лишь десятую долю наслаждения, что ждет тебя впереди.
— Ты… мы? — Она приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на него всего и одновременно боясь того, что может там увидеть. Но он был полностью одет, в то время как в ее одежде царил полнейший беспорядок. — Так ты не…?
— Ты все еще невинна. — Он иронично усмехнулся, его темные глаза насмешливо блестели, в них плескалось желание. — Дама не должна расставаться с девственностью на обеденном столе. Я склоняюсь к более романтичной обстановке.
— О боже!
Расстаться с девственностью? Что она наделала? Она попыталась сесть, и он, как настоящий джентльмен, ей помог.
— Это только начало, моя милая. Теперь, когда ты здесь, со мной, мы можем заниматься этим и еще многими другими вещами в любой момент, когда захотим.
От этих слов в ее душу закралось смятение. Что на нее нашло? О чем она только думала? И думала ли вообще?
Она начала опускать подол вниз. Он помог ей, разглаживая смятый муслин, чтобы полностью ее прикрыть. Она тщательно оправила сорочку, натянула поверх лиф платья, приводя одежду в подобающий вид. Без кружевной отделки декольте выглядело слишком глубоким для утреннего наряда, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Он и так уже видел все, что она от него прятала.
О добрый, всемогущий Господь Бог! Тадеуш был прав. С Вайльдхевеном она действительно рисковала потерять сердце — и не только сердце.
Она попыталась спуститься вниз, и снова он поспешил ей на помощь, обхватив ее за талию и сняв со стола. Стоило ее ногам коснуться пола, как он тут же попытался заключить ее в свои объятия. Но не тут-то было — она остановила его на расстоянии вытянутой руки, уперев ладони ему в грудь.
Он ухмыльнулся и опустил руки ей на талию.
— Что, голова закружилась?
— Нет, просто я возмущена, — заявила она и с силой его оттолкнула.
Он шагнул назад, выпуская ее из рук.
— Это что, очередное помрачение?
— Нет, помрачением было все это, — возразила она, жестом указывая на стол. — Я же говорила, что не собираюсь с вами спать, Вайльдхевен, и говорила это серьезно.
Он хитро прищурился.
— Что означают эти ваши игры, Миранда?
— Никаких игр. — Она скрестила руки на полуприкрытой груди, до сих пор чувствуя себя обнаженной, несмотря на одежду. — Я уже говорила, что есть грань, которую я никогда не преступлю. Сегодня утром я оказалась в опасной близости от нее. Слава Богу, я вовремя прислушалась к голосу разума.
— Вы так считаете? — Она ожидала от него вспышки гнева, но вместо этого он улыбался — хищной, мужской улыбкой, которая одновременно завораживала и пугала. — Миранда, дорогая, я мог лишить вас вашей девичьей чести прямо здесь. И вы бы ничего не имели против.
Щеки ее запылали, но она не отступила.
— Я бы стала сопротивляться.
Он от души расхохотался.
— Вы были бы только рады. Посмотрите правде в глаза, Миранда. Вы без колебаний отдались мне прямо здесь, на обеденном столе.
Он был трижды прав, черт бы его побрал, но ей ничего не оставалось, как противопоставить ему собственное упрямство.
— Вы вправе думать, как вам хочется, но будьте уверены, такой возможности вам больше не представится. Уж я об этом позабочусь.
— Думайте так, если это поможет вам крепче спать по ночам, моя милая девочка, но мы оба знаем, что тут на самом деле произошло.
Она с трудом сглотнула.
— Пожалуйста, уходите.
— Как пожелаете. — Он изящно поклонился. Ни один волосок не выбился из его идеальной прически, ни одной лишней складочки на галстуке. Такая безупречная элегантность только еще больше распалила ее.
Она ткнула его пальцем.
— Имейте в виду, Вайльдхевен, я буду и дальше выступать в образе графини. Вы мне в этом не помеха.
Он выпрямился и насмешливо приподнял бровь.
— Ах, сколько страсти, моя отважная Боудикка! Что ж, хорошо, продолжайте петь, если вам так этого хочется. Но не думайте, что сможете таким образом найти себе богатого покровителя. Если я узнаю, что вы стали чьей-то любовницей, имейте в виду, что Джеймс в тот же миг отправится в приют.
— Я не гонюсь за толстосумами, — отрезала она. — И это подло с вашей стороны, так мне угрожать.