Сладкий перец, горький мед
Шрифт:
Как раз в этот день у пятикурсников произошло важное событие: распределение. С самого утра весь курс волновался, ведь, как ни крути, а от этого распределения зависела дальнейшая жизнь каждого из них. Кого оставят в городе, а кому-то предстоит покинуть дом родной и отправиться на чужбину. Что-то их там ожидает?.. Только Вовка не волновался — у него уже давно был решен вопрос о свободном дипломе. Он — птица вольная, куда захочет, туда и устроится. Но это теоретически. На самом же деле он, конечно, будет работать в своей собственной фирме, состоящей на данный момент из двух подразделений: цеха по сборке компьютеров, приносившего не столько прибыли, сколько удовлетворения, и так называемой дочерней фирмы, занимающейся ввозом, таможенной очисткой, и продажей подержанных автомобилей, приносящей реальный доход. Доход настолько существенный, что в последнее время Дрибница все чаще задумывался о расширении, но пока еще не решил, в какую область направить стопы. Может быть, в сторону автосервиса? Вполне логично. Во-первых, можно покупать в Японии практически убитые машины почти задаром, а потом, приведя железяку в божеский
Пока сокурсники волновались у дверей деканата, заходя по одному в кабинет, чтобы услышать "приговор", Вова старался забыть о Тане. Он пытался настроить себя на рабочий лад, на решение финансовых и организационных вопросов. Но избитый прием сегодня работал из рук вон плохо. Мысли то и дело возвращались к Тане, к ее вероломному предательству. Вова чувствовал себя убитым, униженным и совершенно раздавленным. И, пожалуй, впервые в жизни ему захотелось напиться до беспамятства. И как раз вовремя, ведь по давней студенческой традиции распределение принято обмывать…
Обмыли. Обмыли так, что Вовка, залив водкой шары, неизвестно, от чего больше опьяневший — от спиртного ли, от предательства ли любимой, сделал предложение первой попавшейся под руку девушке. Стоит ли говорить, что счастливицей оказалась Люба? Ведь она, как чувствовала, не отходила от Вовки целый день и таки дождалась своего звездного часа!
Любкиному ликованию не было предела. Во-первых, предложение, хоть и по пьянке, но сделано было во всеуслышание перед всей группой, а Дрибница не такой человек, чтобы пойти потом на попятный. А во-вторых, именно сейчас он нужен был ей больше жизни, ведь по страшному стечению обстоятельств, распределение ей выпало именно в тот самый райцентр неподалеку от отчего дома, в котором ее стараниями довелось лечиться всем селом. Да ее же там каждая собака знает, поди-ка, устрой там судьбу! А так она выйдет замуж за Дрибницу и никуда не придется уезжать. И никто никогда не напомнит ей о том страшном позоре!
Счастье распирало Любашу. Ах, как жаль, что не может она поделиться радостью с Евгением Трофимычем. Бедняга совсем занемог и его уж пару лет, как торжественно отправили на заслуженный отдых. Правда, уходя, он не бросил свою протеже на произвол судьбы, передал по эстафете более молодому заместителю, дождавшемуся, наконец, повышения.
Новоявленный начальник, Игорь Антонович Елисеев, несмотря на возраст, плавно подбирающийся к пятидесяти, выглядел максимум на сороковник: спортивная фигура, ухоженное холеное лицо опытного ловеласа, шикарные, без тени намека на лысину, темные волосы, лишь слегка, как бы кокетничая, на висках припорошенные солью седины. Сначала, едва заступив на долгожданную начальственную должность, Елисеев, как и Евгений Трофимович, забегал вечерами в диспетчерскую, наскоро делал свое дело, так же, как и предыдущий начальник, вполне довольствуясь более чем скромным убранством служебной каморки. Надо отдать ему должное: Любаше ни разу не довелось пожалеть о том, что Трофимыча отправили на пенсию. Душевные разговоры — дело, конечно, хорошее, но "прокормить" ими молодую здоровую девку, привыкшую к немалой доле секса в личной жизни, было не просто сложно, а откровенно невозможно. Бедняжка уж было чуть не поставила крест на имидже недотроги, да тут, как нельзя кстати, немощного Трофимыча заменил на ответственном посту импозантный Елисеев. То-то был праздник на Любкиной улице!
Игорь Антонович по достоинству оценил способности диспетчера и вскоре Любаша сменила ночные бдения у телефонных аппаратов на иные "дежурства". Елисеев сотоварищи раз в неделю посещали сауну. Банька располагалась в городском спорткомплексе рядом с бассейном, и целую неделю работала, так сказать, в открытом режиме, то есть для спортсменов и желающих со стороны. И только в четверг, в восемь часов вечера, банный отсек перекрывался ради нужд высокого начальства городского уровня. Тут была и пара-тройка чинов из горисполкома, иной раз и областные не обходили вниманием сие мероприятие, обязательными участниками "групповой парилки" были и начальники пониже рангом, но не значением: налоговики, представители торговой палаты, торгового же и рыбного портов, и даже главный медик города. А чтобы встречи на высоком уровне проходили повеселее, Елисеев, как верховный воодушевитель "коллективной помывки", организовал и девочек для "массажа усталых членов". Стоит ли говорить, что чуть ли не первой он пригласил обслуживать такие вечеринки Любу.
Теперь у Любаши отпала необходимость через ночь дежурить в диспетчерской. Она работала только четыре вечера в месяц, а зарабатывала при этом в два раза больше, чем выходило на дежурствах. Правда, в эти четыре вечера ей приходилось пахать, что называется, "по-стахановски", но это ее не то чтобы не огорчало, а даже, можно сказать, почти что радовало. "Почти " — потому что не все гости были так приятны внешне и, так сказать, внутренне, как Елисеев. Но и девочек было немало, так что не слишком-то и сложно, положа руку на сердце, было обслуживать такие вечеринки. Правда, все действо происходило в маленькой комнатке, исполняющей сразу несколько функций: это и раздевалка, и предбанник, и импровизированная столовая, и, в некотором роде, "спальня", потому-то обслуживать клиентов приходилось на глазах всех присутствующих. Ну да это не беда, Любаше к этому не привыкать. Да и другие в это время занимались практически тем же, так что стесняться, по большому счету, было некого.
Однако так продолжалось недолго. Вскоре "на высшем уровне" было принято решение
Видимо, Люба не одна дорожила своей работой. Остальные девочки тоже не хотели уходить. Но Елисеев был тверд: останутся две самые выносливые. Решение было принято из двух соображений. Но девочкам сообщили только первое: мол, слишком тесно становится в предбаннике, когда мальчики и девочки собираются вместе. Но так как количество мальчиков сократить никак невозможно, ибо никто из них не изъявил желания добровольно выйти из клуба, то сокращение придется производить за счет девочек. Вторая, более веская причина, была в следующем: все "клубные мальчики" были женаты, занимали немалые посты в структуре города и области и, не дай Бог, об их клубных игрищах станет известно за пределами предбанника. Скандалище разгорится нешуточный. А этого допустить никак нельзя! В то же время, совсем отказаться от присутствия девочек они уже не могли. Вот если бы сразу остановились на варианте мальчишника — это одно. А, попробовав сладенького, так не хотелось "садиться на диету"! Как компромисс было принято решение сократить до минимума количество девочек, но так, чтобы не пострадало качество и была соблюдена секретность.
И девочкам пришлось держать экзамен на выносливость. Битва была нешуточная. Соревнования пришлось проводить в три этапа — похлеще, чем на выборах президента! И только по результатам третьего тура определились победительницы. Любаша взяла победу количеством при неплохом качестве, другая же, Галя Буралакина, — редким, даже экзотическим умением. И за это ее редкое умение Любе пришлось взвалить на свои хрупкие плечи львиную долю "работы", так как Галя, мерзавка, при всем своем несравненном даре не могла обслужить за вечер больше троих "отдыхающих". Так что пахать теперь Любе приходилось в самом прямом смысле слова, отдуваясь за всех сокращенных "коллег по станку". В общежитие Любаша еле приползала, уставшая и "наевшаяся" до одури, буквально до тошноты. Но усталость была приятной, как у рабочего человека, качественно исполнившего свои нелегкие, но такие необходимые государству обязанности. К тому же сумма материального вознаграждения возросла многократно, пропорционально выполняемой работе. Уволенным же девочкам было выплачено пособие "по сокращению". Кроме того, каждая из них была строжайшим образом предупреждена о невозможности "выноса сора из избы" и поставлена в резерв. Ясное дело, что само по себе такое предупреждение не могло остановить обиженных красоток, но каждой было предъявлено довольно внушительное досье с многочисленными красноречивыми видео- и фотоматериалами компромата.
Уже больше года Любаша с Галей работают вдвоем. Сейчас Любе даже смешно вспоминать, как она уставала первое время. За год она наловчилась, что называется, насобачилась, выработала в себе необходимые для работы "конвейером" качества. И не только привыкла, но даже полюбила процесс обслуживания высокопоставленных клиентов "хором". К одному не могла привыкнуть. Как ни старалась, а так и не научилась наплевательски относиться к старческим особенностям некоторых клиентов. Иным для полного счастья достаточно было только посмотреть на ее "работу". Но Любе своеобразная профессиональная гордость не позволяла оставить клиента неудовлетворенным, и она злилась на себя и на престарелого государственного мужа, тратя непозволительно много времени на то, чтобы старичок все же получил то, за чем пришел, отрабатывала зарплату на совесть. И уже, можно сказать, почти чувствовала себя счастливой, а жизнь свою — вполне удавшейся и устроившейся, как тут вдруг, как снег на голову, уже почти нежданное счастье: Вовкино предложение руки и сердца. И пусть по пьянке, пусть наутро он пожалеет об этом, но заветное словечко сказано, и никуда он от нее теперь не денется! А "клубные мальчики"… Жаль, конечно, расставаться. Она к ним так привыкла, каждого из них по-своему полюбила, опять же — деньги получает за свою любовь нешуточные… Ну что ж, ничего не поделаешь… Деньги теперь для нее не будут проблемой, ведь замуж идет за денежный мешок. Да и в телесных радостях, наверное, ущерба не будет. Вот только хватит ли ей теперь одного Вовки?.. Судя по его внушительной фигуре, импотенцией он не должен страдать. Но, с другой стороны, Люба ведь уже сто лет не обходилась одним мужиком. Ведь уже давно только после третьего-четвертого клиента разогревалась, входила во вкус. А удовлетворение получала лишь к концу "рабочего дня". Да и, чего уж там, немалую роль в плане физического удовлетворения играло и многообразие самцов, размеров и стилей. Да ладно, как-нибудь да будет, все устроится, лишь бы замуж, лишь бы при деньгах…