Сладости ада, или Роман обманутой женщины
Шрифт:
– Да, я слушаю.
Но в трубке было тихо. Только слышалось чье-то дыхание, а быть может, мне это казалось.
– Говорите. Я слушаю, – повторила я.
А в ответ опять тишина.
– Говорите. Если вы таким образом шутите, то шутка просто дурацкая! – начала сердиться я.
Положив трубку на рычаг, я вновь направилась к выходу, но телефон зазвонил снова. В надежде на то, что это все же не дурацкая шутка, что всего лишь плохая слышимость на линии, я сняла трубку и уже с большей уверенностью в голосе произнесла:
– Говорите, я слушаю.
Осознав, что на том
– Если вы не хотите со мной разговаривать, то идите-ка вы к черту!
Бросив трубку на рычаг, я сразу направилась к выходу и закрыла за собой входную дверь. Я не могла позволить себе размышлять сейчас об этих странных звонках, у меня на это просто не было времени. Я думала только о том, что должна как можно быстрее покинуть стены своего дома, потому что моя интуиция подсказывала, что находиться в своей собственной квартире мне сейчас далеко не безопасно.
Как только я вышла на улицу, то почувствовала себя значительно легче и направилась в ту сторону, где находилась станция метро. Ловить такси не было смысла, потому что ровно в двенадцать я должна приехать к греческому ресторану, который находится в самом центре Москвы, а в это время в городе сплошные пробки. Признаться честно, я люблю московское метро, несмотря на шум, толкучку и неприятные взгляды милиционеров на каждой станции, которые смотрят на любого проходящего так подозрительно, что начинает казаться, будто ты и в самом деле что-то натворил.
Выйдя из двора, я ступила на проезжую часть, чтобы перейти дорогу, и увидела несущийся автомобиль. Я почему-то, совершенно инстинктивно, сделала пару шагов назад – уж больно быстро он мчался. Автомобиль так и продолжал ехать в моем направлении, не сворачивая даже на несколько сантиметров в сторону. И тут… Меня вдруг подбросило кверху и ударило головой о капот машины. Мне показалось, что череп у меня раскололся, и я потеряла сознание. А очнулась только тогда, когда машина «Скорой помощи» везла меня в больницу. Смотреть на свет мне было больно, и я опустила веки. С трудом заговорила, не узнавая собственный голос:
– Что со мной произошло?
– Вас сбила машина, – прозвучал ответ. Врач сделал мне укол в вену и, сделав еще пару уколов мышцу, спросил: – Как вы себя чувствуете?
– Голова очень болит.
– Хорошо, что пришли в себя, а то могло быть и хуже.
– А кто меня сбил?
– Скорее всего пьяный какой-то. Вы же не переходили дорогу, а просто стояли на обочине. Управы на этих пьяных водителей нет! Средь бела дня людей давят! Этот пьяный на вас наехал и, как и все подлецы, скрылся с места преступления.
– А машину-то хоть запомнили?
– В том-то и дело, что машина какая-то странная…
– Как это странная?
– Да на ней номеров не было. Ни обычных номеров, ни транзитных. Свидетели происшествия говорят, что это был синий «Москвич». Старенький, ржавый.
– А кто за рулем сидел, разглядели?
– Говорят, мужчина. Но, по-моему, его никто не успел разглядеть. Он же на большой скорости ехал. А вам, девушка,
– Почему?
– Потому что вы родились в рубашке! Вы просто чудом остались живы! Когда машина наезжает на человека на такой скорости, он редко выживает. Вам действительно повезло. Вы ударились о капот, и вас откинуло в сторону. Голова-то сильно болит?
– Болит.
– Оно и понятно. Придется вам полежать в больнице.
– А что со мной?
– Возможно, у вас сотрясение мозга. По крайней мере, мы это подозреваем. Сейчас мы доставим вас в приемный покой и хорошенько обследуем. Затем вам придется пообщаться с правоохранительными органами.
– Зачем? – При упоминании о правоохранительных органах меня сразу затрясло мелкой дрожью, которую я не могла скрыть. Вариант, что не правоохранительные органы меня найдут, а как бы я сама их найду, не вызывал у меня особого восторга.
– Как зачем? Это же уголовное преступление!
От последних слов в моих глазах потемнело. Мне показалось, что врачам «Скорой помощи» хорошо известно, кто я такая, что совершила и что я уже в розыске.
– Я виновата? Я совершила преступление? – заговорила я, будто в бреду, и ощутила, как мои глаза стали застилать слезы.
– Да вы-то тут при чем? Вы всего лишь жертва. Вас сбил пьяный водитель. Это же уголовно наказуемое деяние. Водитель должен нести ответственность. Если у нас все пьяные водители будут уходить от ответственности, то что тогда будет?
– Значит, я ни при чем?
– Конечно. Вы просто стояли на обочине.
– Тогда зачем мне нужно общаться с милицией?
– Потому что нужно составить протокол. Необходимо найти водителя и привлечь его к ответственности. Да что вы так боитесь милиции-то? Никто вам ничего плохого не сделает. Вы чудом выжившая жертва. Уже опросили свидетелей. Очевидцы дали показания, как все произошло. Вы были без сознания. Так что не нужно бояться. Такое нельзя пускать на самотек. Ваше дело – заботиться о собственном здоровье, полежать в больнице и выполнять все рекомендации врачей, а искать пьяных водителей – дело нашей милиции. У вас что-нибудь болит, кроме головы?
– Плечо и правая рука.
– Там приличные ушибы.
– А где моя сумка?
– Не беспокойтесь. Она в машине.
В тоне голоса и во взгляде врача было нечто вызывающее доверие, и я поверила в то, что я в безопасности, что все хорошо и мне совершенно ничего не угрожает.
Как только машина «Скорой помощи» привезла меня в приемный покой больницы, меня тут же осмотрел другой врач и сказал, что у меня очень сильные ушибы, что я действительно родилась в рубашке, потому что очень легко отделалась – ни переломов, ни сотрясения мозга у меня нет. Но госпитализация все же необходима, потому что мне требуется медицинский уход и полное обследование. Пока медсестра обрабатывала мои ушибы, сидящая за столом женщина-врач стала заполнять амбулаторную карту и попросила мой паспорт. Но вместо того, чтобы дать ей паспорт и назвать свое имя, я взяла сумку, поблагодарила врачей за то внимание, которое они мне уделили, и, несмотря на плохое самочувствие, буквально выбежала из больницы.