Слава Богу! Они все снова мертвы!
Шрифт:
– Рассказывают, что этот человек обладает огромными магическими способностями – поинтересовался чекист.
– Может быть. В детстве помнится, он считался у местных жителей кем-то на вроде знахаря, к нему водили больных на прием и многие действительно излечивались, особенно хорошо у него получалось лечить разные психические болезни и болезни связанные с различными повреждениями головы. За несколько сеансов он излечивал, к примеру, опухоли головного мозга. В этом была его особая специализация. Я сам это видел своими глазами, как Джамцаран читал мантры, священные тексты над больными, а потом особым способом замерял белой ниткой голову больного человека,
– Очень интересно. А что ты, мой дорогой друг, знаешь о его многолетней учебе в Тибете? Правда ли, что он является близким другом Далай-ламы и других великих лам? – спросил Бокий.
– Насколько я знаю, в ханской ставке его видели в первую очередь специалистом по сельскому хозяйству, поэтому его и направили на учебу в Астрахань в техническое училище, и надо сказать, что таким он и стал впоследствии – ответил Хлебников.
– Первоклассным специалистом в области сельского хозяйства. Перевел он всю работу ставки по эксплуатации принадлежавших ей сельхозугодий на научный, промышленный лад, и урожаи стали расти как на дрожжах. Купили по его инициативе трактора, с которыми он прекрасно разбирался и результат сам стал говорить за себя, ставка хана стала богаче во много раз больше, чем при прежнем способе хозяйствования. И вообще с любой техникой у Джамцарана сложностей не было.
Короче был Джамцаран у нас в ханской ставке мастером на все руки. Но в тоже время его всегда интересовала религия. Он с самых ранних лет он был помощником ламы, проводил вместе с ним обряды, в том числе и сложные тантрические посвящения... Я думаю смысла тратить многие годы, ему на обучение в Тибете не было. Знал он, уже находясь в Калмыкии достаточно, чтобы объявить себя Бакши, то есть учителем. Подлинных лам, действительно десятилетиями изучавших в Тибете буддийские науки, очень мало в Калмыкии. Они есть только в больших улусных центрах, а в остальных деревнях и селах в местных храмах являются настоятелями люди, являющиеся учениками местных лам. Их и называют учителями, то есть Бакши.
Насколько я понимаю, Джамцаран выехал на обучение в Тибет уже в достаточно зрелом возрасте – ответил Велемир. Хотя рассказывали и еще то, что находясь на обучении в тибетском монастыре, он во время спора убил своего сокурсника, а потом был вынужден бежать из Лхасы, столицы тибетского государства. История эта, к сожалению достаточно обычная для буддистов выходцев из монгольских народов. Обучение в тибетских монастырях строится в основном на диспутах, в ходе которых ученик в обязательном порядке должен в споре любым способом, не запрещенным законом добиться того, чтобы его соперник по диспуту признал свое поражение. И часто диспуты у монголов перерастают в драки, а иногда и в смертоубийство.
– Интересно. Всё что ты сейчас рассказываешь, совпадает с моими данными. Вот послушай, что еще про этого твоего земляка рассказывают, это на грани фантастики – здесь Бокий взял в руки листки с напечатанным на них текстом, и, посматривая на них, продолжил говорить:
– Пишут, что произошло это в 1911 или 1912 году, когда монголы с оружием в руках отстаивали свою независимость. Китайское руководство Западной Монголии размещалось тогда в Кобдо, там же находились десять тысяч солдат под командованием лучших офицеров. Взять Кобдо было необходимо, несколько раз поднимались в атаку на город монголы, но каждый раз их встречал пулеметный огонь и он отступали, теряя множество людей. Неожиданно в монгольском стане появился Джа-лама. Собрав солдат, он обратился к ним со следующими словами:
–
Он широко распростер руки, и солдаты увидели перед собой богатые юрты, зеленые пастбища, по которым бродили большие табуны лошадей и стада. По равнине мчались люди на быстрых скакунах, седла под всадниками были дорогие, искусной работы. Женщины в этой стране одевались в тончайшие шелка, в ушах у них позвякивали серебряные серьги, а в замысловатых прическах сверкали драгоценные украшения. Видение исчезло, и Джа-лама заговорил:
– Не бойтесь смерти! Она - есть отдых после наших земных трудов, тропа, ведущая к вечному блаженству. Посмотрите на восток! Видите наших братьев и друзей, павших на поле боя?
– Видим, видим, - вскричали пораженные монгольские воины: перед ними, залитое мягким теплым светом, раскинулось урочище, жилища там были похожи на юрты, но вход в них напоминал свод храма. Стены и пол устилали красные и желтые шелка с вплетенными яркими лентами; позолота весело играла на колоннах и сводах. В огромном красном алтаре горели тонкие жертвенные свечи в золотых канделябрах, рядом в массивных серебряных сосудах лежали орехи, и густело молоко; повсюду были набросаны мягкие подушки, и на них отдыхали монголы, павшие в последней битве за Кобдо. А вокруг, на небольших покрытых лаком столиках дымилась сочная баранина и козлятина, высились кубки с вином и чаем. Погибшие солдаты посасывали золоченые трубки и дружески беседовали.
Наконец и это видение исчезло, а перед изумленными воинами стоял таинственный калмык с воздетыми руками.
– Теперь в атаку и не возвращайтесь без победы! Я тоже пойду с вами! – вскричал он.
Битва возобновилась. Монголы сражались яростно, гибли сотнями, но в город все, же ворвались. Казалось, повторилась картина из далекого прошлого, когда татарские полчища разрушали европейские города. Начальник войска поднял над головой три копья с алыми вымпелами, что означало: он отдает город солдатам на три дня. Повсеместно начались убийства и грабежи. Ни один китаец не остался в живых. Город спалили, а крепостные стены разрушили. Так всё это и описывают доступные нам источники. Как думаешь это правда?
– Кто его знает, всё может быть! – с улыбкой ответил Хлебников.
– Есть у этой истории и продолжение, когда в августе 1912 году после боя в китайской крепости Кобдо монголы захватили 35 китайских торговцев, не солдат, заметьте, — купцов. Над ними было решено исполнить древний монгольский ритуал "оживления знамен". Рассказывали о том, созывая народ в гудящие раковины, ламы вынесли обтянутые человеческой кожей дамары — барабаны, музыкальные инструменты из полых человеческих костей, горшочки с кровью для демонов.
Ламы высокого и низкого рангов одинаково с трудом пробирались сквозь толпу... Проворно донага раздели жертвы. Руки и ноги им заломили за спину, голову откинули назад, привязывая косицу к связанным рукам и ногам так, чтобы торчала вперед грудь жертвы. Громче забормотали молитвы и заклинания ламы, поспешнее становилось жуткое пение.
Вперед вышел Джа-лама, как все ламы, с непокрытой головой, в красной мантии. Пробормотав слова молитвы, он встал на колени перед первым из связанных китайцев, взял в левую руку короткий серпообразный жертвенный нож. Мгновенно левой рукой вонзив нож в грудь, Джа-лама вырвал правой все трепещущее сердце. Хлынувшей кровью хайлар-монголы написали на полотнище "формулы заклинаний", которые гарантировали бы монголам помощь докшитов, оценивших их победу.