Славное дело: Американская революция 1763-1789
Шрифт:
До этого момента Гренвиль держал свой гнев под контролем, теперь же он начал открыто обвинять неблагодарных американцев, которым империя предоставила военную защиту и экономические привилегии.
Защита и подчинение взаимосвязаны. Великобритания защищает Америку; Америка обязана подчиняться. Если это не так, то скажите мне, когда это американцы получили свободу? Когда им нужна защита этого королевства, они без колебаний просят о ней.
Мы всегда предоставляли им эту защиту в самой полной мере. Государство взяло на себя огромные долги, чтобы обеспечить им эту защиту, и теперь мы просим у них небольшую плату для покрытия государственных расходов, которые были направлены на них самих, а они отвергают вашу власть, оскорбляют ваших служащих и поднимают, можно сказать, открытое восстание [197] .
197
Ответ Питта: Ibid. P. 103–108.
Гренвиль говорил еще, но именно эти несколько слов задели Питта, который поднялся, едва только Гренвиль закончил.
198
Ibid.
На вопрос Гренвиля «Когда это колонии получили свободу?», Питт кратко ответил: «А мне интересно знать, когда они стали рабами?» Этот ответ развеял всю риторику и ударил точно в цель, которой был главный вопрос о свободе в рамках конституционного строя. Конечно, вооруженные силы могут сокрушить американцев, заметил Питт, но опасности, последующие за их поражением, будут огромны. «Если Америка падет, то падет она, как настоящий боец. Она ухватится за самые столпы государства и рухнет только вместе с конституцией» [199] .
199
Ibid.
Красноречие Питта до такой степени поразило нескольких его слушателей, что в итоге они не вполне поняли, о чем он говорил. Один парламентарий так описал свое впечатление от речи Питта:
Похоже, мы все заблуждались насчет конституции, так как мистер Питт утверждает, что наша страна не имеет никакого права облагать внутренним налогом колонии; что они никак не представлены, а следовательно, не подпадают под нашу юрисдикцию в этом вопросе. Однако как метрополия мы можем взимать налоги и регулировать их торговлю, запрещать или ограничивать их производства и делать все, за исключением Акта о гербовом сборе. В своей представительской функции мы взимаем налоги внутри страны, и в своей законодательной функции мы осуществляем все остальные акты власти. Если вы понимаете разницу между представительской и законодательной функцией, то вы разбираетесь в этом лучше меня, но я уверяю вас, то, что я услышал, звучало очень убедительно [200] .
200
Historical Manuscripts Commission, Report on the Manuscripts of Mrs. Stopford-Sackville. London, 1904. I. P. 104.
Возможно, многих Питт привел в замешательство, а некоторые и оскорбились его одобрительным высказыванием в отношении сопротивления колонистов. Рокингем никак не попытался развеять замешательство, но поспешил перевести внимание палаты с зыбучих песков конституционной теории на твердую почву экономики. Между 17 и 27 января были представлены и зачитаны петиции от купцов со всего королевства. В этих петициях приводились экономические доводы против Акта о гербовом сборе: в них описывался упадок торговли, неспособность купцов востребовать долги в Америке; трудности, коснувшиеся всех сословий в Британии, а в некоторых содержались намеки на то, что купцы могут бежать с островов, если добиться отмены не удастся [201] .
201
Prologue. P. 130–131; Correspondence of Edmund Burke. I. P. 231–233.
С этого момента кабинет министров усилил нажим на палату общин. Прежде всего 28 января он убедил ее действовать как комитет всей палаты для обсуждения предложений, которые бы легли в основу программы по противодействию кризису. Эта программа не предполагала никаких уступок Питту, которые бы касались права парламента взимать налоги с колоний. Об этом следовало заявить в первую очередь, если кабинет надеялся добиться отмены акта. По этой причине 3 февраля 1766 года Конвей выдвинул резолюцию, в которой объявлялось, что парламент обладает необходимой полнотой власти для принятия законов, связывающих колонии «тем или иным образом» [202] . Во вступлении к эФой резолюции (которая стала основой для Акта о верховенстве) Конвей объяснял, что хотя право на налогообложение очевидно, в его целесообразности есть сомнения. Имела ли эта резолюция какое-либо значение, учитывая намерение кабинета предложить отмену гербового сбора для Америки? Этот вопрос задал член парламента Ханс Стэнли. Другие явно разделяли его сомнения: декларация, казалось, шла вразрез с идеей об отмене закона. Генеральный атторней Йорк защищал кабинет министров, как только мог, доказывая, что резолюция имеет смысл. В результате она была успешно принята на следующий же день, причем против проголосовали только Питт, который в этих дебатах проявил себя на удивление нерешительно, и еще три или четыре парламентария. В следующие два дня были утверждены две резолюции, в которых заявлялось, что восстания в Америке противозаконны и что они поощрялись американскими законодательными ассамблеями. Люди, получившие травмы или понесшие потери из-за своего стремления подчиниться закону, должны были получить компенсацию от колоний, а также могли рассчитывать на защиту палаты общин, а всем, с кого было взыскано из-за недоступности гербовых бумаг, полагалась компенсация [203] .
202
О резолюции Конвэя см.: Gipson L. H. The Great Debate in the Committee of the Whole House of Commons on the Stamp Act, 1766, as Reported by Nathanael Ryder // PMHB. 86. 1962. P. 11–14; Correspondence of George the Third. I. P. 254–255.
203
См.: Gipson L. Н. Great Debate // РМНВ. 86. 1962. P. 11–25.
Эти последние две резолюции были предложены Гренвилем и приняты кабинетом министров. Их одобрение, вероятно, доставило ему удовольствие, хотя у него и так не могло быть никаких заблуждений по поводу того, что палата не собиралась церемониться с колониями. Тем не менее 7 февраля он внес резолюцию с предложением обратиться к королю и уведомить его, что члены палаты общин поддержат его в борьбе за проведение в жизнь Акта о гербовом сборе. И хотя данное предложение оказалось отклонено 274 голосами против 134, спор получился ожесточенным: Гренвиль обвинял кабинет министров в том, что он готов пожертвовать британским суверенитетом ради успокоения колоний. Питт разнес эту резолюцию в пух и прах, продемонстрировав, как выразился Хорас Уолпол, «абсурдность применения акта, который, скорее всего, отменят в ближайшие дни» [204] .
204
Ibid. P. 25–31; Walpole Н. Memoirs. II. P. 285.
Вновь одержав победу над Гренвилем и четко уяснив, что палата общин верит в свое право взимать налоги с колоний, кабинет министров теперь принялся доказывать нецелесообразность введения этого конкретного налога. Петиции, поданные купцами в январе, уже подготовили почву. В один неприятный момент король, казалось, охладел к идее отмены закона, но Рокингем явился к нему и просил поддержки. Король неохотно согласился (но в итоге около пятидесяти его «друзей», почувствовавшие его несогласие с министерством, проголосовали против отмены). Кабинету оставалось лишь восстановить (или установить) в умах депутатов впечатление, будто нации грозит экономический крах, если этот акт не изъять из свода законов. Задача усложнялась тем, что газеты начали жестко критиковать кабинет; эта критика была призвана повлиять скорее на парламент, чем на общественность. Джеймс Скот (духовник графа Сэндвича, скрывавшийся под оригинальным псевдонимом Анти-Сеян) поставил самый трудный вопрос о том, как вообще министерство планирует собирать налоги в Америке, если оно не сумело выиграть борьбу за гербовый сбор? [205]
205
Thomas P. D. C. British Politics and the Stamp Act Crisis: The First Phase of the American Revolution, 1763–1767. Oxford, 1975. P. 194–210; Prologue. P. 131–334.
Купцы, собранные Рокингемом перед палатой общин, не особенно помогали ответить на этот вопрос. Однако эти люди с печальными взорами произвели определенное впечатление, когда предстали перед комитетом всей палаты, произнося пафосные речи и описывая всевозможные ужасы, за которыми, если закон не отменить, последуют еще более страшные времена. И дабы убедить палату, что американцы не возражают против налогов в принципе и являются верными подданными, кабинет министров обратился к уважаемому Бенджамину Франклину. Члены кабинета тщательно подготовились (и подготовили Франклина) к этому экзамену, но, поскольку они не могли контролировать этот допрос, больше половины вопросов задали ему сторонники Гренвиля. Франклин выступил блестяще, с терпением и тактом встретив враждебность гренвильской группы, и создал представление об американцах как о лояльных подданных, чрезмерно обремененных налогом, который сильно бьет по их интересам. Он также воспользовался задаваемыми вопросами, чтобы подкрепить опасения парламента о том, что политика Гренвиля породила движение за экономическую независимость в Америке. Отмена же, уверял он палату, напротив, снова подтолкнет американцев к потреблению английских товаров. На вопрос «В чем раньше состояла гордость американцев?» он ответил: «Следовать британской моде и покупать британские товары».
А на следующий вопрос «Чем же они гордятся сейчас?» его ответ был таков: «Тем, что донашивают свои старые одежды, пока не смогут приобрести себе новые» [206] .
Самые блестящие комментарии Франклин дал, услышав вопрос, как будто сошедший с уст Анти-Сеяна: «Как можно ждать от них впредь уплаты налогов, если им удастся избежать обсуждаемого сбора?» В своем ответе Франклин разграничил внешние и внутренние налоги. Колонии, говорил он палате, возражают только против внутренних налогов; они бы охотно платили Британии торговые пошлины в обмен на защиту королевским военным флотом в открытом море. Франклин знал, что в Англии некоторые отрицали наличие разницы между двумя видами налогов, и напомнил об этом палате в череде метких замечаний в надежде, что «когда-нибудь, возможно, их удастся убедить этими доводами».
206
EHD. P. 686–691: Gipson L. H. Great Debate // PMHB. 86. 1962. P. 31–33; BF Papers. XIII. P. 159.