Славное море. Первая волна
Шрифт:
— А Бадма только с виду крепкий. А сила не та. Я его сразу укладываю, — похвастался Чимит.
В сенцах послышались чьи-то шаги. Через минуту в дверь колобком вкатился и сам Бадма.
— Ух и ветрище, чуть с ног не свалил, — сказал он, утирая слезившиеся глаза.
— И тебя бабушка Дарима прислала? — спросил Чимит.
— Да. Ты же просил ее.
— Нет, не просил.
— Тогда откуда ты знаешь?
— Да такой я угадчик.
Но тут же, не выдержав серьезного тона, смеясь, рассказал, что Матвея тоже прислала бабушка Дарима.
Сама старушка в это время шла мимо дома. Под окнами замедлила шаги. Прислушалась. В избе весело звучали ребячьи голоса. Она взошла на крыльцо, по-хозяйски открыла дверь.
Увидев ее, ребята смутились, притихли.
— Вот и собрались вместе, — сказала она тихо, задумчиво, будто давно сидела в этой комнате и вела с ребятами долгую интересную беседу.
— Вместе бурю перемудрили, вместе перед народом ответ держали. Вам теперь всегда вместе надо быть. «У моря жить — вместе быть».
Бабушка Дарима глянула на Бадму и продолжала:
— Море нас кормит, поит. И богато оно, и красиво. Только любить его мало. Надо, чтоб оно вас любило. А оно у нас любит не каждого. Только сильных и смелых признает наше море. Хуже всего на море трусу.
Внимательно посмотрела на ребят, как бы проверяя: готовы ли они стать сильными и смелыми. Ребята совсем притихли.
— Вчера вы не только озорство, но и смелость свою проявили. Шторм не легкий был, а вы не упали духом. Полюбит вас море.
Она попросила рассказать ей все, что с ними было, начиная с выхода в море и до возвращения на берег.
Рассказывал Чимит. Говорил он скупо, без подробностей. Боялся, что его обвинят в хвастовстве.
Старая Дарима слушала, опершись на локти.
Чимит закончил рассказ. Бабушка встала, отошла к окну, кинула взор на высокую гору за речкой. Гора наполовину поросла густыми соснами. Выше белел обдуваемый холодными ветрами камень.
Торопливо повернулась к окну и молча поманила ребят рукой.
— Смотрите-ка!
Мальчики сгрудились у окна. Им казалось, что на высоте границы леса и камня кто-то медленно машет белым платком.
— Птица летит, — вглядевшись, сказал Чимит.
— Птица, правильно. А какая?
— Чайка, наверно, — сказал Матвей.
Бабушка Дарима отрицательно покачала головой.
— Нет, чайка мельче.
— Может, журавль, — вслух подумал Бадма.
Бабушка Дарима пристально поглядела на притихших ребят.
— Лебедок это, ребята. На гнездовье потянул. Чимит стал внимательно следить за белой птицей.
Он не раз слышал, что вверх по реке есть озеро, где живут лебеди, а вот сразу не мог догадаться.
Лебедь скрылся из глаз, а ребята с бабушкой Даримой все не отходили от окна.
— Раньше лебедей на Байкале совсем не было. Только пролетали весной над нашим краем, — сказала Дарима.
— Почему же они теперь живут? — спросил Матвей.
— По-разному люди рассказывают об этом. Говорят, что где-то далеко на Севере вывела пара лебедей маленьких лебедят. Росли лебеди тихими и послушными, никогда не перечили матери, во всем ее слушались.
Только один непоседливый, не в меру любопытный был. Все ему надо увидеть, все самому узнать. То от гнезда далеко, к самым лисьим норам, уйдет, то к чужим птицам прибьется, и те его поклюют. Измучились с ним родители, наставляя на путь истинный.
Родительская наука пошла ему впрок. Вырос он смелым и сильным лебедем.
Улетели осенью птицы на юг. Весело было молодому лебедю над новыми местами лететь. То горы каменные под ним, то реки долгие, то озера синие. Летит себе, чуть слышно песню поет, дорогу, как старый лебедь учил, запоминает.
Провели лебеди зиму в теплых странах. Пошла весна по земле, и лебеди вслед за ней двинулись. Родина, как мать, всех зовет.
Летят птицы, радуются знакомым местам, что внизу раскинулись.
Только один молодой лебедь не вниз, а вверх посматривает. Давно понравился ему месяц ясный.
Летел тот лебедь последним в стае. В конце стаи всегда молодых и сильных ставят, чтобы не давали отставать слабым.
И так его всю дорогу манил ясный месяц, что захотелось ему подняться и поглядеть, что на месяце делается.
«Отлучусь ненадолго, а потом нагоню стаю», — решил он и, взмахнув крыльями, подался вверх.
Но легко задумать — трудно сделать. Уже высоко взлетел отважный лебедь, а ясный месяц не стал ближе.
Еще поднялся лебедь. Холодно вверху стало, дышать трудно. Чувствует — слабеют крылья, шум в голове. И понял молодой лебедок, что зазнался он, не по силам дело затеял.
Поднимался еще на зорьке, а сейчас уже солнце взошло. Глянул вниз, а вся земля, как небо, синим дымком подернута, совсем не видно, куда лететь надо.
Затосковал лебедь, крикнул что было силы. Но никто ему не отозвался.
Глянул еще раз на землю и удивился: там такой же рог месяца виднеется.
«Значит, было когда-то у месяца два рога, — подумал он. — Один, видно, сломался и упал на землю».
Обрадовался лебедок и поспешил скорей к земле. Чем ниже летит, тем теплее и легче дышать становилось.
Спустился вниз, а рог месяца оказался большим светлым озером. Значит, упал сверху, ударился о горы и стал чистой прозрачной водой.