Славное море. Первая волна
Шрифт:
— Нет еще, не пришли. До кедровника километра два осталось, но ночевать лучше здесь. Кедровники беречь надо. Лишний огонь там ни к чему. А нас много. Костер большой понадобится. Да тут и вода рядом.
Не спеша он снял с плеч и положил на землю походный мешок. Его примеру последовали ребята.
Дав мальчикам немного передохнуть, лесник приказал собрать побольше дров, а сам свалил несколько тонких засохших деревьев и разрубил их на короткие поленья. Ребята перенесли их под лиственницы.
Из тайги поплыли к реке сумерки. Над лощиной заколебались серые холсты тумана. Сильнее запахло грибной сыростью, мхом.
Лесник сам сложил дрова в виде большого кольца и разжег костер.
Язычки пламени весело побежали по кругу, взметнулись вверх. Ребятам показалось, что старые лиственницы испуганно стали подбирать свои ветви, оберегая их от огня.
Хозяйственному Чимиту стало жаль расходовать столько дров.
— Костер нужно поменьше сделать, так нам дров не хватит, — сказал он леснику.
— А вы не ленитесь и заготовьте побольше, — стараясь скрыть усмешку, ответил лесник. Но тут же засмеялся. — Это ненадолго. Ночью будет гореть маленький костер.
И опять Чимиту показалось непонятным, почему сейчас нужно поддерживать большой костер, а ночью, когда могут подойти звери, — маленький.
— Не спеши, сейчас увидишь.
В большой костер лесник не подложил больше ни одной палки. Когда костер прогорел, Артем Сазонович взял рогатый сук и спихнул им все угли на пустовавший центр огненного кольца. Потом свежим веником туда же замел и оставшуюся золу. Образовался новый, небольшой костер.
— Ну как, такой годится? — лукаво спросил Артем Сазонович Чимита.
— Такой в самый раз, — согласился Чимит.
— Очень рад, что угодил. А теперь на прогретое место нанесите березовых веток. На них и уснем. Всю ночь земля греть станет. Никакая простуда не возьмет. Так в тайге всегда делают.
Ребята быстро натаскали и устлали ветками горячую землю.
— Молодцы, поработали хорошо, — похвалил лесник. — Можно и поужинать.
Матвей и Бадма забрали чайник и ушли к реке. Выйдя из освещенного круга, они пропали в темноте, словно растаяли.
Через минуту послышалось с реки, как звенела вода, наливаясь в чайник.
Напились чаю и легли спать. Сон долго не шел. Мальчики прислушивались к напряженной тишине ночи. То один, то другой подымал голову, всматриваясь в темноту.
Но в конце концов усталость взяла свое. Позже всех уснул лесник. Но спал он чутко, при каждом шорохе открывал глаза.
За ночь он несколько раз поднимался, подбрасывая дрова в костер.
Чимнт открыл глаза и удивился спросонок: над головой неподвижно застыли ветви лиственниц, между ними виднелось поголубевшее небо, тускло светилась одинокая звезда.
Повернулся на бок. Рядом тлел небольшой костер. Пахло дымом, распаренными березовыми листьями. Вокруг, разметавшись, спали ребята.
Чимит поднялся, осторожно подложил дров в костер.
Огонь ожил, заплясали узкие языки пламени.
— Это ты, Чимит? — приподняв голову, спросил лесник.
— Да. Проснулся. Скоро идти, наверно?
— Нет. Не спеши. Сейчас роса. Промокнем.
— Ну, я теперь все равно спать не буду.
— Хорошо. Подежурь немного, а я вздремну…
Знакомство с тайгой
Чимит осторожно вышел из-под лиственниц на узкую луговину и сел у ее края на старый пень. Свежий, наполненный таежными запахами воздух прогнал остатки сна.
Лес вокруг стоял темный, тихий. Ни шума, ни птичьего голоса. На западе, над сопками, неподвижно висели черные, задремавшие облака. Видно, плыли вчера к Байкалу, да в пути их захватила ночь, они и остановились на ночлег и все еще спят.
На востоке, над зубчатыми вершинами леса, тоже громоздились облака, оправленные в золото.
Под лиственницами раздался легкий шорох, потом тихий сдержанный кашель И твердые шаги.
Подошел лесник и сел рядом.
— Мне вот тоже не спится. С молодости в лесу живу, а еще ни одного утра не проспал.
Чимит внимательно глянул на лесника, слушая его неторопливую речь. Ему хотелось, чтобы лесник говорил долго и о разном. Ведь он, наверно, так много видел.
Но тот вдруг замолчал, задумался, глядя туда, где поднималось солнце.
Чимита поразило, что ни одна ветка на лиственницах не шелестела, не вздрагивала.
— Артем Сазонович, это и есть мертвая тайга? — спросил Чимит и повел рукой.
— Нет такой тайги! — сказал Артем Сазонович. — Не бывает!
И как бы в подтверждение его слов сначала в одном и сразу же в другом месте раздалось тихое, насмешливое:
«Пфьют-пить, пфьют-пить».
Двум певцам отозвалось еще несколько. Чимит жадно слушал, приоткрыв рот.
— Тихо поют, вполголоса, — сказал он. — Видно, не проснулись еще как следует.
— Птица всегда в полный голос поет, — сказал лесник. — Тихо кажется оттого, что это птицы-верховики, они в самых вершинах леса живут: корольки, лесные коньки.
Сам Артем Сазонович внимательно прислушивался. Вот раздался громкий веселый посвист низко над головой. Вслед за тем огласились песнями низкие кустарники.
— А ты говоришь — мертвая тайга, — сказал лесник. — Тайгу, парень, понимать надо. Только тогда она тебе настоящую красоту покажет.
Солнце заглянуло в долину.
Ночевавшее на вершине сопки маленькое облачко встрепенулось, поднялось выше и тихо двинулось в путь.
От костра потянуло горьким дымом. Скоро закипел чайник, и Артем Сазонович сказал, приглашая к «столу»: