Славное море. Первая волна
Шрифт:
Вода между ними словно остановилась и хороню прогревалась солнцем. Все решили, что лучшего места для купания не найти.
Рулевой Юсуп Шалаев, круглоголовый, с мечтательными черными глазами, неторопливо вошел в воду, несколько раз зачерпнул ее пригоршнями коротких, сильных рук и смочил ежик иссиня-черных волос.
Антон Сахно, тоже рулевой, носил прическу, названия которой не знал и сам. Он очень берег ее. Его светлые и мягкие, совсем льняные волосы во время купания всегда
Моторист Сергей Алферов в два раза выше Юсупа.
Он немного нескладен, широкоплеч и узок в талии. Рыжие кудри непослушно рассыпались, и он был бессилен навести в них какой-нибудь порядок. Он вошел в воду, изогнулся дугой и опустил руки к ногам.
Юсуп озорно крикнул, собираясь толкнуть его. Но моторист чуть разогнулся и внезапно нырнул. Перед широким курносым лицом Юсупа мелькнули только крупные пятки Сергея.
— Ой, шайтан! Я тебе! — И Юсуп тоже нырнул, намереваясь найти Сергея под водой.
Узкоплечий и тонконогий Геннадий сильно проигрывал перед товарищами. И это его смущало. Но в воде он приободрился. Плавал разными стилями, очень хорошо нырял. Короткорукий Юсуп погнался было за ним, но скоро отстал.
Пришли новые купальщики с других пароходов и барж, и в маленькой спокойной искусственной бухточке стало шумно и тесно, как на большом пляже.
Матросы «Полярного» оторвались друг от друга и затерялись в массе купающихся. Геннадию теперь не перед кем было показывать свое мастерство.
Наконец солнце, долго стоявшее над рекой, ушло. Купающиеся стали выходить на берег. Геннадий остался один. И вот тут он снова показал все, на что был способен в воде. Плавал разными стилями, просто лежал на воде, поддерживая себя незаметными движениями рук и ног, глубоко нырял, изумляя зрителей долгим пребыванием под водой.
Изощряясь в своем искусстве, он совсем не заметил, как в тихую бухточку вошел винтовой пароход «Партизан», намереваясь пришвартоваться к берегу за кормой у «Полярного».
— Хватит купаться, давай на берег! — позвал Гену Юсуп.
Усталый Геннадий поплыл к берегу, уже думая не о том, чем удивить товарищей, а как он сейчас отдохнет на берегу под теплым солнцем.
В это время неожиданно заработал винт парохода «Партизан» и развел крутую волну. Она окатила Геннадия, покрыв его с головой, потом с силой отбросила вниз к стоявшим там баржам и лихтеру.
Новая волна отнесла его еще дальше. Он попытался удержаться хотя бы на одном месте, но тут же с ужасом почувствовал, что его неудержимо потянуло к баржам.
На волне связка судов стала покачиваться. При столкновении баржа и лихтер легко раздавят попавшее между ними хрупкое тело человека.
К Геннадию поднеслась и накрыла черная тень баржи. Он изо всех сил рванулся вправо, вдохнул полную грудь воздуха и нырнул под широкое железное днище лихтера. Он рассчитывал, что под днищем его свободно пронесет водой и выбросит за корму.
Расчет этот не оправдался в самом начале. Случилось то, чего не ожидал и просто не знал молодой матрос.
Его пронесло не больше трех метров, с силой подбросило вверх и прижало к шершавому днищу лихтера.
«Присосало», — резанула мозг страшная догадка.
Под лихтером темно. За ушами струилась вода и тащила вперед волосы, до боли сжимало переполненную воздухом грудь.
В голове ярко вспыхнула картина: солнечный берег, заполненный народом, крутые буруны за кормой парохода «Партизан». Ее сменила вторая: дом, стол покрыт старенькой синей скатертью. Облокотившись на стол, сидит мать. Скорбное лицо ее заострилось и стало белым как мел.
«Одна, совсем одна с Надей осталась. Кто им теперь поможет!»
Глаза матери вперились вдаль, округлились.
«Где ты, Гена!» — позвала она его. Позвала громко, отчетливо, будто была рядом.
«Мама!» — крикнул он в ответ и тоже громко, но не голосом, а одной мыслью.
Все это длилось секунды.
Как это мало, если смотреть на бег секундной стрелки! И как много передумает за это время человек!
«Мама!» — еще раз мысленно крикнул Геннадий, напружинил все тело, и головой, ногами, локтями оттолкнулся от шершавого днища лихтера.
Ему удалось перевалиться спиной вниз. Но его снова прижало.
На этот раз он уперся в днище коленками и руками. Вода с силой подхватила его, пронесла два-три метра и снова прижала вверх.
Не медля, он снова оттолкнулся от днища. Вода стремительно пронесла его еще немного.
Дальше он уже не позволял воде прижимать его к днищу и отталкивался в движении.
И вдруг скорее почувствовал, чем понял, что летит вверх.
Стало светло. Заболевшие легкие расширились, рот бессильно раскрылся. Над головой громко булькнуло, и в легкие ворвалась спасительная струя воздуха.
Качнулся и застыл близкий солнечный берег. На нем суетились и кричали люди.
Выбравшись на берег, Гена быстро оделся. Его плотно окружили люди. Одни радовались счастливому исходу, другие хмурились, осуждающе качали головой, будто он умышленно совершил большое озорство, заставив их тревожиться за его судьбу.
А он смеялся. Но смех был нервный, и в нервной дрожи подергивалась кожа, словно не было на нем сухого белья и не грело полдневное жаркое солнце.
С теплохода прибежал вестовой.