Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н.э. - первой половине I тысячелетия н. э.

Максимов Евгений Валерьевич

До последнего времени ученые различных направлений применяли практически одни и те же методы исследования и схемы доказательств. На начальной ступени проводилось выделение тех или иных этнических элементов в метакомплекс черняховской культуры, затем следовал вы Код о ее этнической принадлежности, что и служило основой для привязки к определенным историческим событиям, известным по письменным источникам. Однако вопросы сложения и этнической принадлежности черняховской культуры много сложнее, чем выяснение происхождения ее отдельных признаков. Поэтому сама правомерность подобного подхода во многих случаях вызывает сомнение. Кроме того, отсутствие строгой периодизации, а также точного определения хронологических границ черняховской культуры, опирающихся на надежные абсолютные даты, исключало возможность зафиксировать время появления, период развития и момент исчезновения того или иного признака. В целом картина складывалась чересчур упрощенная и статичная. Несовершенство методики приводило к тому, что ни одна из гипотез не могла быть исчерпывающе доказана или полностью опровергнута. Дискуссия зашла в тупик, и это вызвало необходимость переосмысления уже известных фактов, поисков новых путей исследования. В последние годы наметилось несколько перспективных направлений, сфокусированных на разных сторонах многогранной проблемы исторической интерпретации черняховской культуры и базирующихся на определенном круге материалов и приемах работы с источниками. По-прежнему основное внимание уделяется вопросам происхождения черняховской культуры, выявлению ее истоков, а также

ее позднейшим судьбам и связям с раннесредневековым миром. Но при этом исследования последних лет основаны на гораздо большем количестве материалов, которые беспрерывно пополняются, и это в ряде случаев коренным образом меняет старые устоявшиеся положения. Более строгие критерии и требования, применяемые при сопоставлении культур для выявления генетических связей между ними, предполагают не сравнение отдельных разрозненных признаков культур, а их комплексов в целом. И самое главное, в современных работах выдвигается требование по возможности установить наиболее точные датировки, которые должны выделить достоверно синхронные комплексы или хронологически последовательные, что делает правомерным их сравнение.

* * *

Этническая ситуация в Юго-Восточной Европе накануне возникновения черняховской культуры была крайне сложной. Значительную территорию — от Поднепровья до Дуная — занимали сарматы. Археологические объекты, оставленные сарматским населением, весьма многочисленны и разнообразны. К ним принадлежат отдельные впускные погребения в курганах, курганные и грунтовые могильники (Усть-Каменка, Дзинилор, Маяки), своеобразный некрополь Калантаево в Среднем Поднепровье. Эти памятники не представляют собой единой монолитной группы, они принадлежали разным племенам, продвигавшимся несколькими миграционными потоками с востока на запад (Махно Е.В., 1960б; Щукин М.Б., 1976а; 1979б; Дзиговський О.М., 1980). На северочерноморском побережье сохранились небольшие островки позднескифского населения. Вдоль нижнего Днепра тянулась цепочка так называемых малых городищ, здесь же располагались три больших грунтовых некрополя: Николаевка, Золотая Балка, Красный Маяк (б. Бизюков монастырь). Известны позднескифские поселения и могильник в Нижнем Поднестровье — Холмское, Волчья Балка, Молога II (Гудкова А.В., Фокеев М.М., 1982; Фокеев М.М., 1982; Паламарчук С.В., 1982).

В первые века нашей эры происходит активное продвижение пшеворских и вельбарских племен в районы Верхнего Поднестровья и Волыни. На этой территории в период, непосредственно предшествовавший образованию черняховской культуры, складывается очень пестрая и во многом далеко еще не ясная картина. Прежде всего следует подчеркнуть, что весьма далек от исчерпывающего разрешения вопрос об этнической принадлежности пшеворской культуры. Большинство исследователей в последних работах подчеркивает многокомпонентность, неоднородность этой культуры, связанную, по-видимому, со сложностью ее происхождения и этнического состава. К. Годловский выдвинул тезис о различных германских племенах, создавших эту культуру (Godlowski К., 1985). В.В. Седов выделяет в ареале пшеворской культуры два региона — восточный и западный, в которых преобладали славянские или германские племена (Седов В.В., 1979, с. 60–70). И.П. Русанова выделяет различные компоненты — славянский, кельтский и германский, расположенные чересполосно на территории пшеворской культуры (Русанова И.П., 1988). В Верхнем Поднестровье и западном Побужье, т. е. на территории, где пшеворские памятники непосредственно соприкасались с черняховскими и предшествовали последним по времени, распространены пшеворские захоронения с оружием, которые можно связывать с германскими воинскими отрядами. Но здесь же, по данным Д.Н. Козака, известно множество поселений, среди населения которых, судя по особенностям керамического материала и деталям домостроительства, существенное место могли занимать славяне (Козак Д.Н., 1984а). Вельбарские племена, скорее всего в своей основе германские, постепенно продвигались вдоль Вислы на Волынь и на своем пути, по-видимому, впитали в себя часть пшеворского населения и поэтому также не были однородны в этническом отношении. Ситуация осложнялась присутствием на территории Верхнего Поднестровья еще одной культурной группы — липицкой, памятники которой располагались в значительной мере чересполосно с пшеворскими. Липицкая культура представляет собой, по мнению большинства исследователей, «северное ответвление большого дако-гетского… массива» (Этнокультурная карта…, 1985, с. 40). По современным данным, основная масса липицких поселений и могильников прекращает существование уже в начале II в. н. э. Вероятно, к этому времени немногочисленное дакийское население было в значительной мере ассимилировано или вытеснено пшеворскими племенами. Однако липицкие элементы сохраняются в культуре этого региона и позднее. Об этом свидетельствуют, в частности, материалы поселения Ремезовцы, верхняя дата которого — конец II — начало III в. н. э.

Наиболее сложен вопрос о населении лесостепной полосы в междуречье Днестра и Днепра в предчерняховское время. До сих пор не вполне ясно, когда прекращает свое существование классическая зарубинецкая культура, однако вполне очевидно, что это происходит не позднее середины I в. н. э. (Щукин М.Б., 1979б, с. 68; Каспарова К.В., 1976б). Таким образом, между классической зарубинецкой и черняховской культурами существует значительный хронологический разрыв (не менее 100 лет), что и ставит вопрос о правомерности их прямого сопоставления. Этот разрыв в некоторой степени заполняется так называемыми позднезарубинецкими (или постзарубинецкими) памятниками. Пока неясно, являются ли они завершающим этапом собственно зарубинецкой культуры, образуют самостоятельную культуру или составляют хронологический горизонт относительно близких между собой памятников. Изучены позднезарубинецкие памятники еще крайне слабо, в основном по материалам поселений. Большинство исследователей проводит линию генетической связи между позднезарубинецкими памятниками и культурой киевского типа (Этнокультурная карта…, 1985, с. 58, 59), при этом вопрос о роли позднезарубинецкой группы в формировании черняховской культуры ставился в литературе лишь в самой общей форме (Баран В.Д., 1980, с. 158).

Черняховскую культуру невозможно рассматривать как результат простой эволюции ни одной из предшествующих культур, хотя ее комплекс и включает скифо-сарматские, пшеворо-зарубинецкие, вельбарские и фракийские элементы. Выделение этих элементов, определение их значимости, удельного веса, районов концентрации дает возможность в самых общих чертах наметить картину расселения различных этнокультурных групп, входивших в состав черняховского населения. Ясно, что объективная картина может получиться лишь в том случае, если группы общих элементов выделены верно. Любая ошибка в этом вопросе неизбежно приводит к серьезным искажениям исторической действительности. Каждый из выделенных признаков должен обладать обязательно двумя качествами; определенностью происхождения и достаточно высокой степенью информативности. В большинстве работ по черняховской культуре в той или иной степени затрагивается вопрос о ее соотношении с памятниками предшествующего времени, так как обойти эту тему невозможно. Однако чаще всего дело ограничивается лишь проведением довольно поверхностных параллелей без глубокого и всестороннего анализа. В литературе рассеяно множество слабо обоснованных суждений по этому поводу, которые принимаются на веру, постепенно вырастая в традицию,

и служат основанием для различных, весьма ответственных выводов. Специальные исследования по этому вопросу крайне немногочисленны и, как правило, невелики по объему (Сымонович Э.А., 1970а; Федоров Г.Б., 1957; Кравченко Н.М., 1970; Рикман Э.А., 1970б; Кухаренко Ю.В., 1954; Седов В.В., 1978). Целенаправленное и развернутое исследование было предпринято лишь в отношении одного круга проблем, связанных с выявлением роли скифо-сарматского населения в сложении черняховской культуры (Гей О.А., 1985).

К настоящему времени сложилось достаточно устойчивое представление о группе скифо-сарматских признаков в черняховской культуре. К ним обычно относят: 1) подкурганные захоронения; 2) обряд трупоположения; 3) северная ориентировка погребенных; 4) положения костяка — скорченное на боку, с перекрещенными ногами, руками, уложенными на бедра или живот; 5) захоронения в подбоях, катакомбах, ямах с заплечиками; 6) обычай ставить вокруг погребенного множество сосудов; 7) куски туш мелкого и крупного скота в могилах; 8) куски мела и уголь в захоронениях с трупоположениями; 9) деформация черепов; 10) отдельные формы лепной и гончарной посуды; 11) каменное домостроительство; 12) некоторые разновидности инвентаря — костяные пирамидальные подвески, чечевицеобразные бусы (табл. LXXXIV) (Кухаренко Ю.В., 1954; Рикман Э.А., 1975в, с. 319, 320; Седов В.В., 1972, с. 121, 122; 1978; 1979, с. 81–84; Федоров Г.Б., 1957, с. 234–243; Diaconu G., 1966, s. 444–446).

Между тем происхождение многих из этих признаков еще не до конца выяснено, во всяком случае не все из них можно связывать именно со скифо-сарматскими племенами. Некоторые признаки не характерны для самой черняховской культуры и поэтому обладают минимальной информацией, другие могут свидетельствовать лишь о культурных связях и не представляют собой надежный источник для решения этногенетических проблем. Так, например, подкурганные захоронения встречаются в черняховской культуре чрезвычайно редко, и во всех случаях их культурная принадлежность сомнительна. Подкурганные сожжения у с. Войсковое принадлежат скорее всего к кругу памятников, имеющих северо-западное (пшеворское или вельбарское) происхождение. То же самое можно сказать и о погребениях у с. Башмачка (Смиленко А.Т., Мизин В.А., 1979). Надо отметить также, что в первые века нашей эры скифы уже утратили обычай сооружать курган над погребенным и хоронили умерших в простых грунтовых могилах.

Вопрос о происхождении северной ориентировки погребенных в черняховской культуре представляется довольно сложным и пока, вероятно, не имеет однозначного решения. Обычай укладывать мертвых головой на север характерен для позднесарматского населения. На территории Северного Причерноморья весьма ощутимо возрастает с конца I в. н. э. число сарматских захоронений, ориентированных в северном полукруге, — с 28,5 до 72,6 % (Костенко В.И., 1980, с. 12–14). Однако северная ориентировка погребенных была широко распространена и у других народов в этот период на территории Восточной и Средней Европы. Она зафиксирована у поздних скифов, у населения античных городов (Арсеньева Т.М., 1977, табл. I, 2), в культурах западной части Балтийского региона. В пшеворской культуре именно в позднеримское время наблюдается тенденция к преобладанию северной ориентировки (Никитина Г.Ф., 1974, с. 71). Обычно северную ориентировку погребенных в позднескифских и античных некрополях объясняют (и не без основания) сарматским влиянием (Абрамова М.П., 1962, с. 280; Шелов Д.Б., 1972, с. 249). Но вряд ли подобным образом можно объяснить наличие этого признака в пшеворской и вельбарской культурах. В.В. Седов полагает, что «сарматские погребальные особенности свойственны прежде всего черняховским трупоположениям с северной ориентировкой» (Седов В.В., 1979, с. 83). Однако в приведенной им корреляционной таблице лишь два признака — подбойные могилы и катакомбы — можно считать неоспоримо скифо-сарматскими. Кроме того, трупоположения с северной ориентировкой доминируют в черняховских могильниках — их почти в три раза больше, чем погребений с западной ориентировкой. Поэтому абсолютные цифры, приведенные в таблице, не всегда дают реальное представление о соотношении количества скифо-сарматских признаков, свойственных погребениям с северной и западной ориентировкой. Все это приводит к выводу, что вопрос о происхождении обычая укладывать умерших головой на север в черняховской культуре не находит однозначного решения. Видимо, мы здесь имеем дело со сложным синтезом разнородных традиций: южной (скифо-сарматской) и северо-западной (вельбарской, пшеворской).

Подробный анализ всех приведенных выше элементов черняховской культуры, предположительно имеющих скифо-сарматское происхождение, позволил разбить их на три группы. Первая группа включает в себя элементы бесспорно скифо-сарматского происхождения. К ним относятся прежде всего типы камерных погребальных сооружений — могилы с подбоями и катакомбы. В литературе вопрос об обычае совершать захоронения в подбоях всегда решался вполне однозначно — было совершенно очевидно, что он имеет в черняховской культуре сарматские истоки (Кухаренко Ю.В., 1954: Седов В.В., 1976, с. 95; Рикман Э.А., 1975в, с. 318). Напротив, интерпретация черняховских катакомб вызывала серьезные сомнения. Наиболее естественным представлялось в первую очередь привести позднескифские аналогии (Сымонович Э.А., 1971а, с. 66–69). Действительно, спецификой позднескифского погребального обряда являются именно катакомбные захоронения. Позднескифские катакомбы представляют собой весьма устойчивую разновидность погребального сооружения, их отличительная особенность состоит в том, что камера расположена перпендикулярно входной яме (Вязьмитина М.И., 1972, с. 158–160). Конструкция черняховских катакомб принципиально иная. Камера этих сооружений представляет собой как бы непосредственное продолжение входной ямы — их длинные оси лежат на одной прямой. Бросается в глаза еще одно существенное отличие: позднескифские катакомбы предназначены для многократных захоронений, тогда как черняховские — исключительно для одиночных. По всем основным элементам катакомбы, открытые на черняховских памятниках, очень близки аналогичным сарматским могилам, которые распространены в Поволжье, Подонье, Крыму, на Северном Кавказе и фиксируют пути сарматской экспансии с востока на запад.

К первой группе скифо-сарматских признаков в черняховской культуре относятся также отдельные формы лепной керамики. Они представлены четырьмя основными типами. В первый тип объединены горшки с низким сферическим туловом, высоким горлом и широким дном (табл. LXXXV). Они имеют многочисленные аналогии в сарматских погребениях первых веков нашей эры на территории Северного Причерноморья. Ко второму типу принадлежат сосуды вытянутых пропорций с краем в виде раструба, пологими, плавно изогнутыми плечиками. Наибольший диаметр у них находится на середине высоты. Такие сосуды также широко распространены у сарматских племен Северного Причерноморья в первые века нашей эры. Третий тип включает сосуды вытянутых пропорций с краем в виде раструба. Наибольший диаметр находится в верхней части сосуда. Подобные сосуды являются специфической особенностью позднескифских памятников. Четвертый тип охватывает горшки с очень высоким, почти прямым венчиком и наибольшим диаметром, расположенным на середине высоты сосуда. Подобные горшки зафиксированы у сармат Среднего Поднепровья и Днестровско-Прутского междуречья.