Славяно-горицкая борьба. Изначалие.
Шрифт:
Искусство поединка среди родового воинства Руси обожествлялось. Нашему сознанию сейчас уже не под силу распознать, в чем глубинное различие между воинственными образами славянских богов – Руевитом, Ярым, Трояном, и Перуном. Только ли родоплеменная теология разводит их, единых в своей идее? Не будем предаваться глубокомысленному разбору, поскольку он сродни рассуждениям о вкусности плодов, которые сам никогда не ел. Так или иначе, действие борьбы, поединка соединялось с тканью самого обожествленного образа или, по меньшей мере, одухотворялось им.
Соответственно, какие-то ритуальные формы посвящались самому богу, в прославлении или призывании его. Подобные поединки проводились перед великими, судьбоносными битвами, поединщики символизировали полярные силы: добро и зло. Вспомним упоминавшиеся масленичные бои ряженых для привлечения весеннего солнца. Этот же поединок часто переносился и на поле брани, предваряя битву, где каждый соперник уже представлял свой народ. Об идейном влиянии исхода подобного поединка говорит тот факт,
Ритуальный поединок, свойственный чисто воинской культуре, прочно соединился с погребальным обрядом – тризной, переняв и само название обряда. Шумное похоронное действо пронизывает всю историю человечества, углубляясь в древний каменный век – палеолит. Поединок в данном случае призван опять же не выявлять сильнейшего, а выразить общее мнение об умершем. Чем ярче действие, тем больший статус придавался покойнику, и тем достойнее его место в загробной стране героев. Сознание народа сохранило тризну, вытеснив архаизмы и заменив погребальный курган снежной горой. До сих пор еще детвора играет в «Царя горы» и не предполагая, что стоит за этой игрой. Кстати, именно «Царем горы» обратил я когда-то внимание специалистов к проблеме славянского ритуального поединка. Было это на II Виноградовских чтениях, проводимых Академией педагогических наук. Нашлись потом и продолжатели… приписавшие идею себе, как некто Туманов из Челябинска, способности которого не позволили ему хотя бы изменить текст журнала «Клуб», впервые напечатавшего уроки славяно-горицкой борьбы.
Воинские начала состязательного боя, безусловно, не ограничиваются только ритуальными формами. Предположение здесь подкреплено здравым смыслом: рукопашная сходка – основа боя при ограниченности конных соединений, что свойственно для Древней Руси. Особая роль, стало быть, отводится навыку рукопашного боя, индивидуальной подготовленности каждого; степень подготовленности должна постоянно контролироваться, для чего и служат состязательные поединки. Вполне логично, что мастер-профессионал будет всегда стремиться к сравнению собственного уровня с тем, что чтится в иных пределах. Борьба не может являться системой, замкнутой сама на себе, ибо по идее своей она создана для противодействия, то есть для поединка, и иного критерия мастерства в ней не существует. Стало быть, есть вполне реальные основания считать, что проводились некие спортивные поединки, вовлекавшие в себя «гостей со всех концов». В этом случае возникает вполне оправданное сомнение, поскольку идея спорта не подтверждается ни летописно, ни археологически. Впрочем… не будем спешить с выводами. Если брать за основу античную модель спортивной постройки – стадион, с его каменными трибунами, тоннелями и прочей архитектурой, то действительно ничего подобного своего на Руси пока неизвестно. Но кто сказал, что нужно рассматривать здесь спорт именно как античную модель? Отсутствие каменного градостроительства, например, являлось следствием труднодоступности камня как строительного материала. Да и мореный, окаменевший Дубовый ствол, составлявший основу строительной крепи русских городищ, ничем не уступал камню, в том числе и по прочности. Другое дело – пришла мода на кирпич. Ну, так мода есть мода. Кирпич – вещь дорогая, рукотворная, на курином яйце замещенная. Его не во всякую постройку пускали. Да и почему постройка? Не проще ли собрать людей на великий холм, а у подножия провести состязание? Ведь достоверно известно (например, из структурного анализа грунта), что возле великих холмов таких, как Медвежья гора близ Кашина, в древности бывало большое скопление народа. Конечно, это лишь предположение, но, думаю, оно может дать хороший толчок к результативной исследовательской работе.
Воины состязались чаще других, это не вызывает сомнения. Кто оспорит тот факт что каждая социальная структура древнего мира существует за счет своего, кастового продукта. И если ремесленнику и земледельцу есть что представить в руках, а купец перераспределяя материальные ценности, может представить оборот как мерило своего профессионального достоинства, жрец – знания, то воин красив не мечом своим, а головой врага. Стало быть, это его мерило. И потому искусство поединка для воина – рабочий будничный процесс.
Воинское направление состязательного боя значительно обогатило всю состязательную традицию в целом. Нетрудно распознать, откуда например, в кулачное деле пришла «сеча» – стиль поединка, в котором руки и ноги бойца имитируют традиционное рубящее оружие. Нетрудно также разглядеть и в самом стеношном бою удержание позиции воинским строем, возведенное в основную цель этой кулачной утехи. Не далеко от воинской идеи ушла и «сцеплялка-свалка» – третье великое направление русского кулачного дела. В сцеплялке каждый за себя. Оттого в запале боевого азарта бьют без удержу и без разбору. На первый взгляд подобное состязание кажете! дикостью. Но, подумайте, разве обычная, разбойная уличная драка имеет хоть какие-то правила, оговорки или условности? Зачем обманывать себя? Это только в фильмах по у-шу нападающие негодяи атакуют героя поочередно. В жизни, увы, все обстоит иначе. И не только у нас. Другое дело «сцеплялка-свалка»! Имея практический опыт в таком виде боя, расшвырять уличных лиходеев не представляет особого труда. Бой – не только тактическое искусство, но и в большей мере технический навык, механические наработки, доведенные до обусловленной обязательности. Все прочие виды, как ни крути, а рассчитаны на единоборство. В «сцеплялке» же противник изначально рассматривается во множительном числе. Нетрудно понять, что за этик стоит, достаточно лишь вспомнить традиционный для русского эпического слова образ воина-одиночки, образ берсерка.
Имеет воинство и менее громогласные на общем фоне состязательной культуры традиции. Особенно они характерны для извечных защитников отечественного порубежья – казаков. Казачьи стили – чистейший пример перекочёвывания боевого навыка в народный, условно-состязательный поединок. Этот стиль кулачного боя легко узнаваем. У казаков – рывковые, порывистые движения, прекрасная увертливость тела, отлично развиты ноги для ударов.
Из наших рассуждении может сложиться впечатление, что воинский раздел рукопашной состязательности славен только кулачным боем. Действительно, воинство выбрало путь скорой результативности и широкой охватности поединка, путь которому в большей мере соответствует искусство нанесения ударов, нежели борцовская сноровистость. Однако не будем спешить с выводами. Дело в том, что так называемый охотницкий бой состоял из сплава борьбы и кулачного боя, а сами охотчие люди на Руси часто являлись профессиональными поединщиками «под заклад». Именно последнее обстоятельство позволяет соотнести охотников с воинством.
Вполне пригодна для развития борьбы и другая социальная среда – крестьянская, землепашеская и скотоводческая. Впрочем, о ее пригодности и рассуждать не приходится, ибо земледельцы – основные и древнейшие соперники воинов в деле развития состязательного поединка. Правда здесь все наоборот. Если у воинов спортивной состязательностью движет все-таки практическая обусловленность, то есть утилитарность, то у земледельцев поединок всегда ритуального происхождения. Кроме того, если воины в своих утехах ищут кратчайший и наименее трудоемкий путь к победе, другими словами, весьма экономно используют физическую силу, необходимую для многочасового боя, то земледельцы, напротив, отдают предпочтение силовой борьбе, выставляя напоказ физическую мощь. Это продиктовано необходимостью демонстрировать жизнеспособность, объединенную с первейшей идеей земледельческих культов – священнодейством деторождения.
Вообще, отношения между двумя упомянутыми культами складывались далеко не благополучно. Дело здесь в идеологии, породившей не только обрядовую культуру, но я могучие мировые цивилизации. В столкновении оказались два основополагающих начала жизни: мужское (Небо) и женское (Земля). Спор, естественно, шел за первичность.
Славянские племена в основной массе своей были земледельческими. Потому и актуальна эта тема для славянского мира. Согласно Прокопию Кесарийскому (VI в.) «Эти племена, славяне и анты… считают, что только один бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды». Стало быть, уже в VI веке славянский мир разделился по признаку религиозного поклонения. И четыре столетия спустя воинство Вещего Олега скрепило договор с Царьградом именами двух, в прошлом противоборствующих богов – Перуна и Волеса, создателя молний, громовержца, владыки небесного и тавро-быка, матриархального землевладыки. Идеологический конфликт не обошел и славянский мир, но, похоже, разрешился бескровно. Однако далеко не везде в мире он проходил гладко. В восточном Средиземноморье, скажем, из-за подобного конфликта рухнула Минойская цивилизация. Примерно в то же время по другую сторону Средиземноморья египетским фараоном Аменхотепом IV (Эхнатоном) проводилась крупнейшая реформа египетского язычества, равная по своему потенциалу созданию христианства. Почитавшегося до этого бога Амона, не только сливающегося с Небом, но также и единого в трех ипостасях с богиней неба и богом Луны, заменили единым воплощенным богом Солнца Атоном. Примерно в то же самое время в землях опять же прилегающих к Средиземноморью древние евреи изложили свою точку зрения на происхождение Мира и вехи его становления. Изложили, как и положено, языком мифологии, известной всему миру как Библия. В ней столкновение земного и небесного культа опосредовано ни больше ни меньше, как через взаимоотношения бога-Творца и дьявола. Напомню, что рогатые божества вовсе не тождественны демоническим силам, как это принято считать. Рога здесь от главного символа матриархата – Быка.
Русский героический эпос далеко не всегда, кстати, выражал идеи небопочитания. Иногда в былинах доставалось и воинам – носителям культа громовержца. Так, в былине «Микула Селянинович» за образом волшебного богатыря-пахаря (посраго) и женского (лунного). С земледельческим культом часто связывались названия звезд и созвездий. Например, Косари (Орион). Однако существовали названия и иного толка. Так, Плеяды были известны в Древней Руси и как Стожары, и как Купка или Груда. Вспашет поле и засеет его зубами дракона (зубы, как и когти, волосы, кости, – традиционный тотемический амулет). Ясон выполнил задание, но из зубов выросли свирепые и безжалостные воины. Так что земледельческий культ не совсем безобиден. Не будем забывать и о том, что «воинство Земли» воплотилось еще в таком страшном явлении, как тюркоязычное кочевье.