Славянские древности
Шрифт:
В остальном внутреннее устройство избы нам известно очень мало. Если в ней и был стол, то первоначально он представлял собой низко положенную доску, вокруг которой усаживались обедавшие. Стол на высоких ножках является уже более поздним изобретением [946] . Распространены были и скамейки (славянск. лава), использовавшиеся для сиденья и сна, затем сундуки для вещей, а местами и специальное, сколоченное из брусьев ложе [947] , для обозначения которого сохранились интересные древние русские названия, пришедшие к славянам из других стран и свидетельствующие, что специальные деревянные ложа для сна славяне видели как у германцев, так и в греческих домах. Название одръ истолковывается как заимствование скандинавск. etar [948] . По мнению Рамма, и украинский полъ является не чем иным, как скандинавским pallr, означавшим нечто для лежания в stube, в отличие от которого великорусские полати, имевшие то же значение, являются явным изменением греческ. , которое в различных значениях проникло к южным и восточным славянам. Также и русская кровать еще в древности была перенята от греческ. . Термин одръ появляется уже в древнейших литературных памятниках [949] раньше,
946
В богатых домах князей и бояр высокий стол имелся уже в XI в., в Болгарии еще раньше („Ziv. st. Slov.“, I, 879). Об истории стола у славян см. Мурко, Gesch. d. Hauses, III, 120.
947
Наряду с общеславянским термином ложе (от слова лежати) уже в X в. появляется и термин постель, постеля от стьлати. На ложе наряду со шкурами животных и рогожками клались и подушки из перьев.
948
См. А. Преображенский, Этимологический словарь русского языка, 640–641, М., 1910–1916.
949
„Ziv. st. Slov.“, I, 873.
Полы в домах делались из утрамбованной глины. Только в богатых домах пол покрывался деревянными досками (dolga) или даже плитками. Плитки, покрытые глянцевитым сплавом, В. В. Хвойко нашел в Белгородке не только в храме св. Апостолов, но и в одном частном доме, а также и на городище у Шаргорода. Образцы таких плиток были занесены с юга или Востока, однако уже в XI веке они имитировались в Киеве. Наконец, и стены дома как внутри, так и снаружи разрисовывались узорами и красками, следы которых были найдены, например, в России.
Глава VI
Религия, вера и культ
Нельзя отрицать, что славяне в конце языческого периода, подобно другим индоевропейским народам, поднялись с низшей ступени демонологии, связанной с магией, к высшим формам религии. Однако нам об этом известно очень мало. То, что мы знаем, — это главным образом богатейший мир низших духов, который окружал славянина, и весьма распространенная магия как единственная форма общения человека с духами. Этот мир духов и магия лежали в основе религиозного мировоззрения славян с древнейших времен и до конца языческого периода. Наряду с верой в мир демонов появляются и представления о существах высшего порядка в более широком значении, наделенных атрибутами высшей власти, вплоть до первичных представлений об одном возвышающемся над другими боге. Однако наличие подобных представлений с полной достоверностью не подтверждается источниками; можно говорить лишь в отношении некоторых славянских народов, причем и в этих случаях знания наши настолько скудны, что в действительный смысл их представлений мы глубоко проникнуть не можем. Что же касается остальных славянских народов, то здесь нам вообще ничего не известно. Более того, даже то немногое, что нам известно, подверглось в последнее время критике некоторых современных мифологов [950] , отрицающих достоверность этих знаний и поставивших под сомнение существование других, до сих пор признававшихся членов славянского Олимпа, так что из всей системы славянских богов остается, собственно, лишь несколько божественных фигур, к тому же отчасти заимствованных и по своему происхождению неславянских.
950
Я имею в виду прежде всего Ал. Брюкнера, который в своем отрицании пошел дальше других [см. Encyclopedie polsk'a (IV, 2, 149, 1912), Mitologja slowia'nska (Krak'ow, 1918), Mitologja polska (Krakow, 1924) и статью „Mithologische Thesen“ (Archiv f"ur slav. Philologie, 1925, 1–2), которую я, однако, не мог использовать]. Другие, как, например, С. Рожнецкий, Е. Аничков, В. Мансикка, А. Погодин, выступают более умеренно.
В целом, сравнивая славянскую культуру в период, непосредственно предшествовавший принятию христианства, с культурой соседних и родственных славянам народов, я в самом принципе не могу допустить, что славяне — единственный из индоевропейских народов — до такой степени отстали в развитии своего религиозного мировоззрения, что вообще не поднялись до высших понятий и представлений о какой-либо системе богов и не имели соответствующих им храмов и обрядов. Оглядывая мысленным взором вершины славянской культуры, я полностью исключаю возможность такого положения.
Но, с другой стороны, мы должны признать, что источники вообще умалчивают о верованиях некоторых славянских народов, о других же дают нам [951] такие незначительные и искаженные сведения, что картина славянского Олимпа — если отбросить недостоверные и спорные известия — является все же весьма бедной. Эту бедность нельзя отнести лишь за счет того, что источники случайно умолчали об этом, и следует признать, что славяне как в некоторых других областях культуры, так и главным образом в развитии религиозного мировоззрения сравнительно отстали и не дошли до столь развитой системы богов, какая была у родственных им народов, находившихся под большим влиянием религиозных центров Востока вследствие большой близости к ним. Таким образом, языческая религия славян, несомненно, более бедна, чем греческая, иранская, римская, кельтская или даже германская. Она представляет собой примитивную, но богатую демонологию, причем уже в период общеславянского единства из нее стали выделяться и возвышаться над другими отдельные существа, наделенные функциями индивидуальных богов, которые к концу языческого периода, по крайней мере в землях, подвергавшихся чужеземным влияниям, создали в совокупности уже настоящие локальные системы богов с соответствующей иерархией, храмами и культом.
951
Обзор источников по славянской мифологии см. в „Ziv. st. Slov.“, II, 7–17; об источниках по древней Руси лучше всего см. в работе В. Мансикки, Religion der Ostslaven, I, Quellen. Обзор работ о мифологии см. „Ziv. st. Slov.“, II, 281–288. Из наиболее важных общих работ последних лет следует привести следующие: I. M'achal, Nakres slov. bajeslovi (Praha, 1891), L. Leger, La mythologie slave (Paris, 1901) и упомянутую уже книгу А. Брюкнера. Важна также статья Е. Аничкова о последних работах, касающихся славянской мифологии, помещенная в журнале „Slavia“, II (1923), 527, и критическая статья V. Jagi'ce, Zur slavischen Mythologie „Archiv f"ur slav. Philologie“, XXXVII, 1920, 492.
Демонология
Наши сведения о древней языческой демонологии славян, помимо некоторых свидетельств из древних хроник, мы черпаем главным образом из двух источников: 1) из древней апологетической литературы, выступавшей против остатков язычества, и 2) из весьма многочисленных пережитков, которые в течение последнего столетия были обнаружены у всех славянских народов.
Приняв христианство в основном в IX и X веках, а кое-где еще позднее [952] , славяне, естественно, сразу же добрыми христианами не стали. Древнеязыческие верования удерживались еще долго и упорно, так что церковь повсюду вынуждена была бороться как с ними, так и вообще с тем, что на Руси называлось «двоеверием». Мы располагаем несколькими ценными свидетельствами этого и на западе, и на юге, но больше всего они имеются в древней Руси XI–XIII веков — это различные «Слова», «Заповеди», «Поучения», «Жития» (не говоря уже о более поздних). Из этих источников мы можем узнать лучше всего, каким было язычество, его обряды и культы [953] . Это исключительно ценные источники, собранные главным образом Е. В. Аничковым и В. Мансиккой, которым принадлежит и главная заслуга в определении их достоверности и древности [954] .
952
Раньше всех других, уже в VII–IX вв., приняли христианство южные славяне, именно словинцы, заселявшие альпийские земли, затем в тот же период приняли христианство хорваты и сербы. Болгарский князь Борис был крещен в 864 г., а вскоре после него принял христианство и подвластный ему народ. Однако еще в XI в. в Родопе и, бесспорно, в других горских местностях жили язычники. В Чехии и Моравии славяне начали принимать христианство
953
Подробности см. в „Ziv. st. Slov.“, II, 1, 9–12.
954
E.B. Аничков, Язычество и древняя Русь, СПБ, 1914; V.I. Mansikka, Die Religion der Ostslaven, I, Quellen, Helsingfors, 1921. С работой .М. Гальковского „Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси“ (Харьков, 1916) мне познакомиться не удалось.
Исключительное значение для восстановления картины древней языческой религии имеет также славянский фольклор, но, к сожалению, до сих пор нет работы, в которой содержался бы необходимый анализ фольклорного материала и выводы, что в этих материалах является древним, языческим, а что, например в культах, возникло позднее или пришло позднее со стороны. Тем не менее фольклорный материал дополняется упомянутыми выше источниками настолько весомо, что значительную часть современной славянской демонологии мы можем отнести к языческому периоду и дополнить ее древними источниками. Мы знаем, что и теперь народные верования остаются такими же, какими они были тысячу лет назад, а признав их общий древний характер, мы вправе и отдельные явления, случайно не нашедшие подтверждения в древнейших источниках, считать древними, языческими.
Оба упомянутых выше вида источников дают нам неограниченное количество свидетельств того, что славяне одухотворяли силы окружавшей их природы. Первым и наиболее древним является свидетельство Прокопия, источника столь важного для изучения славянской мифологии, что я в примечании привожу его in extenso [955] . Свидетельство Прокопия показывает, что славяне, вторгшиеся в VI веке на Балканы, а это были славяне южные и восточные (анты), наряду с главным богом, о котором речь еще будет впереди, поклонялись лесным, водяным и другим демонам, приносили им жертвы и при этих жертвоприношениях гадали. Сообщение Прокопия, относящееся к VI веку, спустя несколько столетий подтвердил целый ряд источников, возникших на Руси, в Болгарии, Польше, Чехии и у балтийских славян, постоянно упоминающих, что славяне поклоняются камням и горам, источникам, озерам, кустам и деревьям, целым рощам, а также четвероногим зверям и птицам и, наконец, огню, звездам, месяцу и солнцу [956] . Все это, будь то деревья, источники или горы, они чтили не потому, что это были предметы мертвой природы, а потому, что одухотворяли их. Славяне вкладывали в них представления о живых существах — духах [957] , которых почитали и которых поэтому в случаях необходимости просили о помощи; их же они и благодарили и в то же время боялись, стараясь отвратить от себя их влияние.
955
Procop., III, 14. „Они считают, что один только Бог, творец молний, является владыкой над всем, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу; и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу, и, избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение им куплено ценой этой жертвы. Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят гадания“.
956
Свидетельства см. в „Ziv. st. Slov.“, II, 27–30.
957
Первоначальный славянский термин, соответствующий греческому , нам неизвестен. В конце языческого периода им, видимо, был славянский дивъ или бесъ. Ныне бес означает злое существо, христианского дьявола, но первоначально, как об этом свидетельствуют древние источники, языческие бесы были вообще богами. Слово „дивъ“ индоевропейского происхождения. Ср. иранск. div, зенд. daeva, инд. deva, лат. divus, латышек, deive, литовск. devas.
Большинство этих демонов, как мне кажется, бесспорно относится к категории душ умерших предков [958] , но наряду с ними имеется и ряд других демонов, которых к этой категории отнести нельзя, — их происхождение мы можем объяснить лишь непосредственно либо косвенно привнесенным анимизмом. К ним, в частности, относятся существа, олицетворяющие небесные тела и явления природы, например гром и молния, ветер, дождь и огонь. Я убежден, что солнце или молния своим действием вызывали в душе примитивного праславянина непосредственное представление о духе, выступающем в этих явлениях в качестве агента, соответственно духу в человеческом или животном теле, и что для создания такого представления не было необходимости первоначально связывать эти явления с верой в умершие души предков; во всяком случае, в славянской религии свидетельств этого не имеется.
958
См. „Ziv. st. Slov.“, II, 31, 34 след.
Главная и наиболее многочисленная группа славянских демонов по своему происхождению это, несомненно, души предков, которые с течением времени из ближайшего окружения человека были перенесены в другие предназначенные им места и наделены определенными функциями. О том, что славяне верили в загробную жизнь души, мы знаем не только per analogiam с другими народами, но и непосредственно по ряду свидетельств древних источников и множеству сохранившихся до настоящего времени пережитков, связанных с древними верованиями. В пользу этого говорит весь сложный похоронный обряд, с основными чертами которого мы выше уже познакомились, затем сохранившиеся пережитки, проанализированные уже в новейшее время А. Фишером [959] у славян, и в частности у поляков. Это принесение в жертву женщин, юношей, кошек и собак, обычай класть еду в могилу, тризна, а также ряд древних, сохранившихся по настоящее время поверий об уходе души из дому и возвращении ее обратно (вампиризм), об участии души в пиршествах и попойках в честь умерших предков, о приготовлении бани для предков и т. п. Помимо этого, под 1092 годом у чешского хрониста Козьмы Пражского (III, I) имеется ряд прямых указаний, относящихся к древнему периоду и касающихся веры в бессмертие души. О вере в загробную жизнь свидетельствуют также и древние славянские представления о нави и рае. Навь означает покойника и местопребывание умерших [960] , а также и рай (соответствует греческ. ), представление о котором как о месте обитания души умерших, по всей вероятности, существовало уже в языческий период [961] .
959
A. Fischer. Zwyczaje pogrzebowe ludu polskiego, Львов, 1921.
960
Отсюда польский хронист XV в. Длугош создал сам (если только этого не было в использованном им источнике) польского бога Nyi, Nyja, который по другим данным не известен (ed. Przedziecki, I, 47).
961
Более подробно о представлениях славян относительно рая мы не можем сказать. Относящееся к 922 году суждение Ибн-Фадлана (А.Я. Гаркави, указ. соч., 99) о рае как прекрасном зеленом саде, в котором умершие сидят в обществе своих знакомых и слуг, едва ли отражает славянские представления.